— Графиня, позвольте представить тебе княжну Смолину, — строго глядя в глаза Колокольчику, с нажимом на фамилии произнёс я.

— Приятно познакомиться, княжна… Смолина, — пропела Ло.

— Взаимно, графиня Алтуфьева.

Кто бы сомневался, Вербена с её абсолютной памятью на лица и голоса явно узнала царевну. А принцесса, не мудрствуя лукаво, специально спалилась, назвав фамилию графини, которую я не успел обозначить, представляя девушек друг другу.

— Как вам приём… княжна? Стоит ли нам ожидать сюрпризов?

Похоже, милой беседы не стоит ждать. Девочки с ходу включились в свою любимую игру: побей соперницу словами.

— Вечер без сюрпризов скучен, не находите, графиня?

— Смотря какие сюрпризы, Ваше… княжна. Иногда стоит придержать подарки, которые не к месту.

Колокольчик не удержалась, воткнула шпильку, намекнув на последнюю вылазку дипломатического корпуса принцессы, о которой трубили все имперские газеты. Переговоры зашли в тупик, и бравые дипломаты устроили показательную порку. В буквальном смысле выпоров представителей знатного семейства в небольшом заграничном княжестве. Скандал вышел знатный, едва удалось замять. Но победителей не судят. Задачу, поставленную Императором, великая княжна выполнила. А как она это сделала, дело десятое.

— Милая графиня, неужели вы думаете, что я смогу отказаться от ваших подарков? Даже если они не к месту.

— Что вы, сударыня, как я могу такое подумать о… целой княжне. Но хотелось бы напомнить: скромность и сдержанность — лучшие качества для знатной особы, — ехидно пропела графиня.

— О, графиня, я всегда говорила графу Сварову, что вы не по годам умны. И та-а-ак самокритичны, — с нежностью саблезубой тигрицы ласково парировала Ольга. — К себе нужно нежно, дорогая. Тогда и люди к вам потянутся.

Принцесса снисходительно улыбнулась, повернулась ко мне. Но не успела раскрыть рта, как Колокольчик продолжила:

— Как вы могли подумать, дорогая княжна, что я посмею с вами соперничать? Право, я всего лишь скромная гостья на вашем празднике.

— Вот и не забывайте своё место, дорогая, — с ледяной улыбкой отчеканила Ольга. — Граф, проводите меня.

Царевна оперлась на мою руку, графиня растянула губы в сладкой улыбке, но я опередил:

— Выход в сад на тебе. Бермонт прикрывает спину. Гринпис контролирует вход. Выполнять.

— Так точно, командир, — прорычала Колокольчик. — Хорошего вечера, княжна.

— И вам не хворать, графиня. Ах, вот ещё что… Я где-то посеяла свою накидку, не могли бы вы отыскать её и принести мне в кабинет.

— Ваша Сиятельство, — я не дал Колокольчику шанс раскрыть рот. — Приказывать, равно как и просить графиню что-то сделать в этой комнате имею право только я, как её командир. Графиня находится на службе. Вашу накидку отыщет слуга, и он же вам её доставит. Ло, выход в сад.

— Да, командир, — весёлым голосом откликнулась Колокольчик, развернулась и исчезла в толпе, не попрощавшись с принцессой.

— А была ли накидка? — задумчиво проворчал я.

— Свар, я всё понимаю, но сейчас ты перешёл все границы, — возмутилась Ольга. — Я…

— Я прекрасно помню, кто ты, Ольга, — со всей серьёзностью заверил я принцессу. — Но здесь и сейчас ты попросила тебя сопровождать. Значит, светская жизнь кончилась, работают опричники. А это значит, что нам…

— Подчиняются все, — недовольно буркнула царевна, отняла свою руку, гордо вскинула голову и неторопливо двинулась в другой конец зала.

Пока сопровождал великую княжну, я успел выдохнуть и порадоваться тому, что умудрился удачно развести двух разъярённых кошек по углам, при этом обе сохранили лицо и не устроили скандал.

Кто мог подумать, что самой страшной угрозой на приёме стану я сам. Мы дошли до дверей, к которым так стремилась Ольга, когда мажордом объявил о прибытии иноземного посла и его свиты. Я кинул короткий взгляд на принцессу, она в ответ чуть скривилась, подтверждая мои догадки. Именно с этим господином у неё назначена неформальная встреча. Интересно, что на повестке дня: замужество второй наследницы или все таки очередная силовая помощь дружескому государству? В смысле, дипломатическая.

Я собрался открыть дверь, но принцесса качнула головой, стрельнула в сторону новых гостей глазами, отчего-то слегка побледнела. Я повернул голову и тут услышал предельно требовательный голос царевны:

— Свар, пожалуйста, держи себя в руках!

Я изумлено глянул на принцессу дней моих суровых: даже не припомню, чтобы она когда-нибудь кого-нибудь о чём-либо просила. Только приказы и требования. Принцесса с тревогой заглядывала мне в глаза, сжимая веер.

— Ольга, ты сейчас его сломаешь.

— Что? — нервно переспросила великая княжна.

— Веер. Ты его… Упс… только что сломала…

— Свар, прошу тебя. Держи себя в руках. Нам не нужен международный скандал. И я… правда не знала, что он в свите посла, — отчаянно глядя на меня, речитативом сказала принцесса. — Пожалуйста, принеси мне другой веер… Там в кабинете…

Я удивлённо приподнял брови.

— Ну да, глупо. Но я должна была попытаться, — пробормотала в мою спину царевна.

Мой взгляд зацепился за неприметную фигуру позади посла, только-только прошедшего в бальную залу со своей свитой. Я застыл, а затем двинулся вперёд, рассекая танцующую толпу, не реагируя на возмущённые возгласы танцующих.

— Шеф? — откуда-то сбоку подлетела Колокольчик и стала передо мной, перекрыв путь. — Где цель? Надо устранить? — пошутила графиня, но резко замолчала, прочитав по моему лицу, что шутка не зашла. — Командир?

Но я её уже не слышал. Голоса в моей голове зашумели. На глаза упала кровавая пелена, в центре которой чёрной тенью пульсировал образ виконта Дыевича Петра Патеровича.

Человека, убившего моего отца.

Перед внутренним взором вспыхнула оранжево-чёрная картина: я стою на пепелище посреди разгромленного поместья. К моим ногам жмётся чудом уцелевшая сестрёнка. Самое страшное, что Ладамира молчит, даже не плачет. Как будто за те несколько часов, что длилось уничтожение главной ветви нашего Рода, малышка выплакала все слёзы.

На моих руках кровь врагов. Отец запретил мне убивать, он велел поглощать души тех, кто пришёл по наши души. Вот такой вот каламбур. Я нарушил его приказ. Во мне клокотала сила. И я не понимал, чего во мне больше: ярости предков, отчаянья поглощённых врагов, которых я лишил посмертия. Или ненависти. Холодной, ослепляющей, выворачивающей наизнанку ненависти.

Сейчас я способен был уничтожить весь мир, превратить города в руины. Сжечь дотла планету. От меня исходили волны ужасающей незнакомой силы. А голоса в голове требовали, кричали, приказывали. Но всё перекрывал голос отца: «Я даю благословение. Род даёт благословение. Даже если мы все погибнем, твоя задача — захватить всех, кто пришёл за нашими жизнями. Контроль и холодный расчёт, Мстислав. Будет сложно. Но ты справишься, сын. Не позволяй им… нам… управлять твоей жизнью. Ты — за старшего. Помни!»

Я сжимал в одной руке меч, в другой ледяную руку сестрёнки. Мы оба смотрели на распятое тело отца. Убийца скрылся, уверенный в своей безнаказанности. Глупец, те, кто сейчас разговаривают со мной, буквально впечатали лик врага в мою сетчатку.

Отец был жив, когда я пришёл за его душой. Не знаю, почему его не добили. Хотя нет, уверен, его специально оставили умирать на воротах собственного дома, чтобы он видел, как в огромном погребальном костре сгорают тела его семьи, жены, родных, слуг и верных воинов.

Нас предали, другой причины, по которой целый Род смогли вот так запросто вырезать, уничтожить в одночасье, я не видел. Нас не просто предали. Нас отдали врагам государевым на жертвенный алтарь. Не удивлюсь, если сам государь…

Я заскрежетал зубами, отказываясь верить в крамольную мысль. Наш Род испокон веков верой и правдой служил государям российским. Славен был оружейниками и артефакторами. Остальные способности — секреты Рода. О них догадывались, но наверняка никто не знал. Не за них ли нас превратили в пепел?