Пить не люблю, голова должна быть в трезвости, не в том я положении, чтобы иметь возможность расслабиться. Но сегодня особый случай, можно сказать, праздник в нашем доме.

Я налил ещё рюмку, закусил огурчиком, отметив, как быстро меняется жизнь. Кто бы мне сказал шесть лет назад, что юная графиня будет готовить, мыть посуду и делать домашние заготовки, я б не просто не поверил. Я б такому наглецу по голове настучал за оскорбление чести и достоинства.

Нет, нас в семье белоручкам не воспитывали. Несмотря на то что Род наш древний и знатный, ведёт начало от первых богов, отец с матушкой, да и дед тоже, предпочитали научить нас всему, что может в жизни пригодится. Потому сестра в свои десять лет умела и завтрак приготовить, и пирог простой испечь, и вещам цену знала, не ломала попусту из каприза. Да и со слугами родовыми вела себя достойно, без выпендрёжа и прочих издевательств, принятых в среде богатых деток.

Меня тоже мужчиной растили, мастером на все руки. И дров нарубить, и дом построить, как говорится. Дед считал, что для истинного Сварова нет недостойных умений и навыков, в лихую годину мужчина должен не только встать на защиту Рода, но и помочь семье выжить в нужде и бедствиях, чтобы выстоять и отомстить.

Понятное дело, светским премудростям тоже обучали, как и прочим наукам, необходимым наследнику Рода. Но и в походы ходили с дедом и отцом, без слуг и прочих сопровождающих. Ох, как они надо мной издевались в тех походах. Это я так по малолетству считал, когда гоняли меня как сидорову козу, вбивая родовые знания, воинские навыки. Когда учили контролировать собственную непредсказуемую силу.

Мой Дар открылся случайно, после того как я едва не умер, перенёс клиническую смерть. Играли мы с двоюродным братцем на озере в отважных пиратов — покорителей морей, брали плот с «купцами» на абордаж, я и упал в воду. Плавать-то я умел, да вот для полноты картины нацепил на себя кирасу, прихватил без спросу меч родовой малый, наколенники опять же и прочее защитное железо. Вот и пошёл ко дну.

Нет бы меч из рук выпустить, стянуть лишние железки, чтобы выплыть. Так я с ним не пожелал расстаться, ну так, родовой, как никак. Так и барахтался, выгребая наверх, так и на дно пошёл.

Отец рассказывал, так меня и вытащили с мечом, никто пальцы разжать не смог, чтобы оружие отобрать. Так и лежал сутки в кровати с ним, пока в себя не пришёл.

Вот с того момента, когда предки меня с того света вывели, они всем гуртом во мне и поселились. С того самого дня, когда я пришёл в себя в больничной палате с мечом в руке, голоса предков звучали в моём сознании, нашёптывали древние знания, делились воспоминаниями, наставляли на верный путь.

Это было похоже на одержимость, но в то же время — на благословение свыше. Духи Рода не стремились мне как-то навредить, напротив, они оберегали, делились своей мудростью и опытом. Однако их постоянное присутствие в моей голове требовало от меня колоссальной внутренней дисциплины и самоконтроля.

Когда отец с дедом выяснили, что произошло, детство моё тут же и закончилось. Меня учили управлять Даром, контролировать, соразмерять свою Силу.

С годами я научился управлять этим потоком голосов, с помощью глубоких медитаций отточил свой ментальный фокус. Я научился слышать каждого из своих предков, различать их личности и мотивы. Иногда мне казалось, за короткий срок я прожил сотни, тысячи жизней. Это выматывало посильнее жёстких тренировок в зале с разными видами оружия и без него.

Но были моменты, когда эта связь с прошлым становилась моей слабостью. Когда Род уничтожили практически полностью, и мы с сестрой остались одни на всём белом свете.

В ту роковую ночь мой Дар изменился. Духи предков из добродушных родичей обернулись в кровожадных монстров. Их ни на минуту неумолкающий мстительный шёпот сводил с ума.

Мне в одиночку пришлось столкнуться с кровожадностью предков. Их жажда возмездия порой затуманивала мой разум до такой степени, что пару раз я оказывался на грани безумия, уничтожая врагов моей семьи., защищая сестрёнку. Тогда-то я и встретил князя Вяземского. Он оценил мой потенциал, принял на службу и пообещал пополнить мой список тех, кто погубил мой Род.

В такие моменты, когда накатывал кровавый прилив, я словно переставал быть самим собой, уступая место своим предкам. Их последние мгновения жизни, полные боли и ярости, заполняли мою душу без остатка, грозили полностью затопить сознание, подчинить и выпустить на свет зверя, неподконтрольного никому. Но я держался, порой приходилось с такой силой натягивать ментальный поводок, что иногда у меня носом шла кровавая пена. Благодаря этому жёсткому способу я до сих пор сохранил трезвость ума и не позволил жажде мести затмить рассудок.

Дар предков стал одновременно благословением и проклятием. С тех пор как он во мне проявился, я прожил не одну, а сотни жизней. И каждый день нёс на своих плечах груз родовой вечности. Но именно это закалило меня, сделав одним из сильнейших воинов Империи. Я научился слышать голоса прошлого, но не позволял им управлять собой, сохранил твёрдость духа и верность своим принципам.

Я криво улыбнулся: надо же, родные со мной ежедневно и еженощно. Но я бы отдал все, что угодно, лишь бы снова оказаться в заповедных лесах с отцом и дедом, пройти полосу препятствуй хоть десять, хоть сто раз. Неделю готов просидеть на пне, не двигаясь, медитируя, отпуская и возвращая душу, лишь бы матушка вот прямо сейчас взошла на кухню, потрепала по волосам, да завтраком накормила.

Накатив третью рюмку, убрал всё со стола, сполоснул лафитник и пошёл в душ. Через пару часов проснётся сестрёнка, позовёт завтракать. Лада очень старалась, вела дом, соблюдала семейные традиции. Да, нас осталось двое, но за нами огромные Род, и предки пристально наблюдают, как мы с сестрой живём. Мне ли не знать.

Контрастный душ взбодрил, но я решил-таки, что короткий сон мне не помешает. Едва голова коснулась подушки, я провалился в приятное забытье без сновидений. Проснулся я внезапно, как будто кто-то меня из собственного сна выпихнул в реальность.

Минут пять лежал, переваривая мысль: не стоит продавать Империи формулу Сердца, во-первых, рановато, не все свойства изучены, во-вторых, проверить в бою надобно, поэкспериментировать, самому пригодится. В-третьих, зачем армии одна перчатка? Надо полный доспех собрать, вот тогда модно думать о выгодном контракте.

Надо сказать, родня, живущая в моей голове, решение моё одобрила. Я поднялся и с чистой совестью отправился на кухню готовить завтрак на двоих и варить крепкий кофе для себя. Сестрёнка предпочитала чай с сахаром и лимоном.

Омлет практически подошёл, помидорки с огурцами подмигивали глянцевыми боками, исходили соком от соли. В турке поднимался кофе по-арабски, но без сахара, в кружке с маками заваривался чай. Тихое, мирное утро, редкое при моей профессии.

И вот эту идиллию нарушил возмущённый крик Лады:

— Слав! Ты кого в дом притащил? Лучше б котёнка, честное слово!

— И тебе доброго утра, сестрица, — буркнул я в ответ.

Кого я мог притащить? Пришёл утром, один, трезвый. Мелькнула мысль, что в дом пробрался лазутчик и его покромсало лезвиями на входе. Я выключил газ под туркой и метнулся в холл, где сестрица продолжала упражняться в остроумие.

— Это кто? Это что?

— Это где? — оглядывая просторную прихожую, изумился я.

— Мы же договаривались: никаких девок ты в дом не тащишь! — рявкнула младшенькая. — Хочешь развлекаться, ночуй у них.

— Да чтоб тебя паук за язык цапнул, — я шлёпнул ладонью по выключателю и наконец-то увидел, ту, из-за которой разгорелся весь сыр-бор.

— Умеете вы удивить, командир. Такой солидный мужчина и такие тараканы в голове. Никогда бы не подумала, что вас на школьниц тянет, — Гринпис оценивающим взглядом прошлась по сестрёнке, последняя не осталась в долгу.

— Братец, что-то недотягивает сия мамзелька до твоего обычного стандарта. Больно тощая, да и потрёпанная какая-то, — пренебрежительно фыркнула Лада. — И волосы как мочалка, да и лицо интеллектом не изуродовано. Сразу видно, без греховных связей в семействе не обошлось, такая-то красота неземная на свет божий появилась. Небось, и попы в церкви, когда крестили, морды свои отворачивали, чтобы не ослепнуть от сияния.