– Прости меня, – слабым голосом сказала Инес, – мне действительно очень жаль, дорогой, что… я… я… так плохо себя чувствую. Я не знаю, что со мной случилось, Джулиан. Прости и, пожалуйста, пойми меня.

– Ну что ты, милая, – мягко ответил Джулиан, прижимая ее к себе. – Я все понимаю.

Он безмятежно заснул, а Инес, уставившись в потолок, лежала с открытыми глазами, думая в ночной тишине о своем враге.

На следующее утро она обнаружила на простыне следы крови. В ужасе она позвонила своему гинекологу в Лос-Анджелес. К сожалению, было воскресенье, и он уехал играть в гольф. Инес опять легла в постель, попросив Джулиана, чтобы он провел сегодня день один.

– Все будет в порядке, дорогой, – заверила она его. – Я просто хочу отдохнуть.

Инес ничего не сказала Джулиану о кровотечении, надеясь, что она отдохнет и все встанет на свои места.

За день до начала съемок Джулиан был ужасно взвинчен, как любой актер в подобной ситуации. Инес уже второй раз отказывала ему, не придумав никакой другой причины, кроме плохого самочувствия. Это еще больше раздражало его. Джулиан был очень чувственным человеком, и занятия любовью снимали у него стресс. Сейчас ему было просто необходимо снять то огромное напряжение, которое накопилось у него в душе.

Он очень нервничал, думая о съемках «Кортеса». Несмотря на то, что в Англии он снялся в невероятном количестве картин, это был его первый фильм в Америке, и на карту было поставлено слишком многое.

Джулиан взглянул на Инес. Ее белоснежное обнаженное тело раскинулось на простынях, на обычно прохладном лбу выступили мелкие капельки пота.

– Инес, ты уверена, что с тобой все в порядке? – спросил он.

– О, да, все хорошо, дорогой, – слабо пробормотала она. – Просто ужасно устали на вчерашнем банкете.

– Я хочу после утреннего сбора группы покататься на водных лыжах. Ты уверена, что не боишься остаться одна?

– О, нет, со мной все будет хорошо, не волнуйся, – сказала она, хотя ужасно хотела, чтобы он остался. Но она должна была остаться одна, чтобы обдумать создавшуюся ситуацию. – Пока, дорогой, желаю тебе хорошо провести день. Только смотри не разбейся на лыжах. Жду тебя вечером.

Когда он выходил, она послала ему воздушный поцелуй, но он не ответил, и Инес со стоном опустилась на измятую наволочку, думая, что странные предчувствия Джулиана сбылись.

Было только восемь часов утра, но все приглашенные на тайное утреннее совещание были в сборе. На маленьком, защищенном от солнца балкончике, сидели Ирвинг и Шерли Франковичи. Рядом с ними с видом хозяина расположился Хьюберт Крофт. Перед ними стоял стеклянный столик, заваленный сценариями, отчетами, счетами, тарелками с фруктами, булочками, джемами и сладостями. Между ними стояли чашечки с кофе.

Хьюберт ел и говорил одновременно. Когда он хотел что-то подчеркнуть, то поднимал вверх указательный палец и яростно им потрясал. В эти моменты его сходство с Муссолини было особенно поразительным. Шерли подумала об этом и взяла с блюда еще один банан. Прожорливость Хьюберта пробуждала в ней аппетит.

– Самая главная проблема, насколько я понимаю, заключается в том, что Николас Стоун во многом изменил первоначальный вариант вашего сценария. – Он посмотрел на Шерли. – Это был замечательный сценарий, Шерли, поверь, дорогая. Ты выполнила эту колоссальную работу просто потрясающе.

– Любое наше предложение, любую идею, все интересное и новое, что мы предлагали, Ник полностью отвергал, – с горечью в голосе сказала Шерли, очень довольная похвалой Хьюберта. – Это был замечательный сценарий, не так ли, Ирвинг?

– Главный союзник Ника – Блуи, – вступил в разговор Ирвинг. – Вместе с ним и Аварией Домино, который пользовался большой поддержкой студии, Ник пас просто подавил.

– Больше так не будет. – Хьюберт улыбнулся. – Не будет, дорогие мои. Я прочитал оба варианта сценария, тот, который написали вы и который пытались изменить Авария Домино и Николас Стоун, и второй, который предлагает сам Николас. К первому у меня нет никаких претензий, потому что он написан на самом высоком уровне.

– Наш! – выкрикнула Шерли, и жадно откусила еще один кусочек папайи.

– Да, ваш. Чтобы покончить с этим, нам надо перетащить на нашу сторону студию и остальную часть съемочной группы.

– Конечно. – Шерли и Ирвинг были с ним совершенно согласны.

– С Рамоной Армс никаких проблем не будет, – сказал Хьюберт. – Она наверняка будет нашей верной союзницей. Впрочем… она ведь великолепная актриса.

– Но у нее слишком маленькая роль, – возразила Шерли.

– Думаю, мы можем немного расширить ее роль, – вкрадчиво сказал Хьюберт, – не меняя в целом вашу трактовку. – На лице Шерли было написано сомнение, поэтому Хьюберт продолжил: – А эта юная девушка Доминик, как она отреагировала на оба сценария? Я пытался поговорить на эту тему с маленькой юной леди вчера вечером, но мне показалось, что голова у нее занята совсем другими мыслями.

– Еще бы, – ухмыльнулась Шерли, – у нее на уме только член Джулиана и больше ничего. При других обстоятельствах ее мысли уже давно бы реализовались в трахание. Я в этом не сомневаюсь.

Ирвинг осуждающе посмотрел на свою жену. Порой ее грубая, нецензурная брань производила на него ужасное впечатление.

– Да? Очень интересно. – Хьюберт сделал несколько заметок в своей кожаной папке. – Расскажите поподробней.

Ирвинг вздохнул. Он не верил в слухи о Доминик и Джулиане, которые уже вовсю гуляли в съемочной группе. Шерли сразу же затараторила, что позавчера видела, как Доминик зашла к Джулиану и провела там полночи. От нее ничего не ускользало. От этих наблюдений Шерли получала особое удовольствие: она как бы наслаждалась вместе с теми, за кем наблюдала. Ее сексуальная жизнь в этот период сошла на нет. Ирвинг по этому поводу особого сожаления не проявлял, потому что секс сейчас интересовал его меньше всего.

– У него очень красивая невеста, почему же он сбился с пути истинного? – Хьюберт потрогал пальцами свой шрам, вспомнив прекрасное тело Инес.

– Он актер, – пренебрежительно пожала плечами Шерли. – Ты же знаешь актеров, все они такие, большинство из них трахаются, ничего не стесняясь. – Она не обратила никакого внимания на осуждающий взгляд Ирвинга и положила в рот еще кусок папайи. – Он слишком знаменит, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Его не интересует, что о нем думают. Некоторые из его партнерш по фильмам даже пытались покончить жизнь самоубийством «ради самого красивого мужчины в мире», – презрительно усмехнулась она.

– Понимаю. Ну и как вы расцениваете его поведение сейчас? – спросил Хьюберт, продолжая делать пометки в папке. – На чьей он стороне?

– Где-то посередине пути, – ответил Ирвинг. – Кое-что ему нравится в нашем варианте, а кое-что у Ника. На него будет очень трудно повлиять, потому что он выступает против самых важных сцен в фильме. К тому же Джулиан не настолько эгоистичен и самовлюблен, как это любит расписывать Шерли. Он всегда играет в команде.

– Хм-м-м… – пробурчал Хьюберт, ковыряя в зубах.

Он молча стоял у перил, наблюдая, как какая-то желтая птичка залетела на балкон и уселась на край стеклянного столика, склевывая остатки пищи. Но по выражению его лица было заметно, что мыслями он сейчас далеко отсюда.

– Ник постоянно звонит по телефону в Голливуд этому старикашке. Он ему вроде как племянник, к тому же тоже грек. Так что все они там друг друга подпирают и подмазывают, – зло усмехнулась Шерли.

– Да уж. – Хьюберта это не удивило. Он хорошо помнил, как сильны были семейные связи у греков на Гидре.

– А сэр Криспин? – спросил он о всемирно известном и всеми любимом английском актере, который играл в этом фильме роль императора Монтесумы. – Как насчет него?

– О, это самое настоящее вонючее дерьмо, гомик, этакий рыцарь-актер времен королевы Виктории, который думает, что он знает все на свете, – съязвила Шерли. – Всегда разговаривает со мной так, как будто у пего полный рот. Плюс к этому у него все время какое-то ужасное выражение лица. Он слишком занят – строит глазки мальчикам, с которыми хочет трахнуться. Думаю, он заигрывает даже с мистером Бруксом и, наверно, не отказался бы поразвлечься с ним, если бы Джулиан согласился.