Инес легко угадывала, что мужчина предпочитает в сексе. Чаще всего это было то, что он мог получить и от своей жены, кроме орального секса, которым, по наблюдениям Инес, английские жены не очень-то любили заниматься. Она овладела этим в совершенстве благодаря Иву. Большинство женщин хотят доставить удовольствие своим мужьям, но им часто не хватает времени или умения.

Неумелая женщина часто становится причиной того, что мужчина перестает на нее реагировать. Инес уже привыкла выслушивать жалобы своих клиентов на то, что их жены «лежат как каменные, и от них не дождешься никакого ответа». Она могла за несколько минут заставить мужчину испытать оргазм. Когда мужчины целовали ей грудь или холмик Венеры, погружая свои пальцы и языки в самые интимные места, Инес прекрасно им подыгрывала. Ее клиенты были уверены, что действительно возбуждают ее, и это распаляло их еще больше. Они возвращались к ней и часто говорили о ней своим друзьям. Она была разборчива. Инес никогда не забывала об извращениях итальянского генерала и в своей уютной, хорошо обставленной квартире сначала расспрашивала будущих клиентов внимательно и строго, как будто она была герцогиней, нанимающей на работу горничную.

Она принимала у себя политиков, членов парламента, аристократов, промышленников, финансистов – людей, занимающих положение в обществе. Рекомендации были чрезвычайно важны. Большинство были от нее в восторге, и ей уже не раз делали предложение. Инес была готова к этому, но понимала – чтобы выйти замуж, она должна полюбить. Ее преследовали мечты о настоящей любви. Она еще думала об Иве, мечтала о нем, о его смехе, его обаянии, его лукавых глазах и мягких волосах. Порой во сне ей являлся убитый ею апрельским утром итальянец, она вскакивала с криком, снова переживая весь этот ужас. Инес никогда не позволяла мужчине проводить в ее постели больше недели и лишь с избранными клиентами она могла позволить себе провести выходные. В поисках любви Инес изучила все мужские слабости, и чем больше она видела их недостатки, тем меньше верила, что сможет когда-нибудь найти себе достойного спутника. Свободные вечера она проводила за швейной машинкой, трудясь над вельветовым костюмом «от Мэгги Роуфф», который скопировала с «Вог». Теперь Инес не тяготило одиночество, у нее не было никого – ни любимого мужчины, ни близкой подруги, ни даже кота.

Из своего окна она могла слышать неистовые крики пирующих людей, которые пели, смеялись и радостно улюлюкали.

Доносившийся из радиоприемника взволнованный голос комментатора Би-би-си был весел. Би-би-си вещала во всех европейских столицах, так что люди там могли сейчас слышать, как празднует победу свободный мир.

Она спокойно работала, слушая сообщение из Парижа. Диктор рассказывал о неистовой радости французов. Когда он начал любовно описывать красоту освещенного со всех сторон собора Нотр-Дам, сиявшего, как сказочный дворец, и окруженного со всех сторон парижанами, поющими «Марсельезу», слезы хлынули из глаз Инес впервые с тех пор, как ее бросил Ив.

– Париж, – шептала Инес, кромсая ткань и вдевая нитку в иголку, – Париж. Увижу ли я тебя еще хоть раз?

Калабрия, 1945 год

Умберто Скрофо вернулся в свою деревеньку в Калабрии очень богатым человеком. На все то, что он награбил во время войны, он мог теперь купить себе землю для постройки огромного дома в самой высокой части этого гористого края. Почва здесь была твердая, каменистая, плохо поддающаяся обработке. Жили здесь в основном бедняки, и у Умберто не было недостатка в дешевой рабочей силе, чтобы возделывать его землю.

Благодаря огромным суммам, вложенным в недвижимость, Скрофо стал влиятельным человеком в Калабрии. Правда, его влияние не было таким всеобъемлющим, как власть «коза ностры», которая все так же железной рукой правила жизнью и судьбами людей. Однако у Скрофо было достаточно власти, чтобы обеспечить себе ту безмятежную жизнь, к которой он так долго стремился.

Внутри своей крепости он построил маленький кинозал, где наслаждался последними голливудскими фильмами. Большинство ночей он проводил в одиночестве в обитой вельветом комнате, внимательно разглядывая фотографии молодых блондинок, которыми страстно хотел бы обладать: молодые невинные девушки, вроде Бониты Грэндвилл, Джун Хавер, Мэри Бис Хьюджес, возбуждали его больше всего. Юные девушки, производившие впечатление зрелых женщин. Часто, когда он разглядывал фотографии, его крошечный член становился твердым, и Умберто мастурбировал.

Из-за того случая с французской проституткой Скрофо теперь редко занимался любовью. Черноволосые женщины Гидры с их оливковой кожей не привлекали его, он предпочитал предаваться своим тайным мечтам.

Помимо голливудских фильмов у него была большая коллекция фильмов о гомосексуалистах и лесбиянках, сделанных в Скандинавии. Свежие северные красавицы, резвящиеся обнаженными в бассейнах, саунах и деревенских речушках, всегда сильно возбуждали его.

Однажды после обеда, уместив необъятное тело на огромной кушетке, он просматривал каталог Кристи. Вдруг он заметил в окне молодую блондинку изумительной красоты, которая ухаживала за его клумбами. Она подняла глаза и, увидев, что он на нее смотрит, залилась краской и отвела взгляд в сторону. Скрофо почувствовал, что ее красота и невинность возбуждают его. Впервые за много лет Умберто почувствовал такое сильное влечение к женщине и решил действовать.

Наведя справки, он узнал, что она племянница его садовника. Ее родители погибли в автокатастрофе, и садовник с женой взяли ее к себе. Ее звали Сильвана, и ей было семнадцать лет.

Умберто устроил так, что девушке дали работу в доме, она стала горничной. В ее обязанности входило стирать пыль и ухаживать за произведениями искусства, которые стояли на столах и в стеклянных шкафах его виллы.

Каждый день Сильвана весело принималась за работу, что-то тихо напевая про себя, и на ее изогнутых нежно-розовых губах играла улыбка. Всякий раз, когда Сильвана ловила на себе пристальный взгляд Скрофо, она заливалась краской.

Вскоре он буквально бредил этой девушкой, мог думать только о ее груди, ее невинных серых глазах, о нежных изгибах тела под простым платьицем из голубого ситца. У одной из деревенских портних он заказал ей другой костюм, французского фасона, он видел такой в кино. Надев его первый раз, Сильвана смутилась, но синьор настоял… в конце концов, он был ее уважаемым хозяином.

Однажды в полдень Сильвана вошла в гостиную Скрофо, перед этим робко постучав в дверь. На ней были прозрачные черные чулки, короткая черная юбка с оборками, белый чепчик с кружевом на роскошных золотистых локонах – такой, наверное, носили женщины во времена Буше. Она стала на колени, чтобы стереть пыль с узкой полки, прикрепленной к стене, и Умберто испытал танталовы муки, увидев ее ажурные трусики и пышные белые ляжки выше черных чулок.

Он шагнул к двойной двери, тихонько прикрыл ее и повернул ключ в замке. Сильвана была занята протиранием драгоценного позолоченного столика, и, когда Умберто, тихо подкравшись сзади, начал лапать ее за грудь, она в ужасе закричала.

– Нет, пожалуйста, нет, синьор, – хныкала она, и ее перепуганные глаза возбуждали Скрофо еще больше, ему казалось, что его крошечный член вот-вот прорвет штаны.

– Да, да, моя дорогая, да, и прямо сейчас, – дребезжащим голосом говорил он, хрипя и напрягаясь. Разорвав блузку, он обнажил ее девичью грудь с упругими розовыми сосками, от которой у него просто потекли слюнки. – Я должен обладать тобой, Сильвана, должен. Будь хорошей девочкой, я не сделаю тебе больно.

Ее душераздирающие крики возбуждали его еще больше, и он повалил Сильвану на яркий абиссинский ковер. Бархатные занавески защищали комнату от солнечного света, а толстые каменные стены не пропускали ни одного звука.

Огромное тело Умберто придавило Сильвану к полу, и никто не слышал ее криков, пока он насиловал ее весь оставшийся день. Кровь залила ей все лицо и спину из-за того, что он бил ее, и, к счастью для себя, через некоторое время она потеряла сознание. Она напоминала ему ту французскую проститутку в Париже, и это заставляло его мучить Сильвану еще больше.