С этими словами Ика стучит себя по груди.

— Если его спросить о прежней жизни, он уходит и долго не возвращается. А нам это не нужно. Нам он нужен. Так не тревожь его, я тебя прошу.

— Я уже согласен и совсем с ним не говорить, только бы хоть раз его увидеть, — говорю я, стряхивая с рук налипшую чешую, и решаю блеснуть знаниями. — А то искать его, что ветер в поле...

— Вертел.

— Что?

— Вертел в поле, говорю. Поле-то большое, и ежели вертел там потерять, так и не найдёшь. Уж я-то знаю. Вертел от печи лучше далеко не уносить.

— Да, пожалуй, — соглашаюсь я. — Мы весь Город обошли, а Теодора так и не видели. Есть там один человек, который вроде как друг ему, а вроде бы и нет. Говорит, что он за Теодором присматривает и запирает его в подземелье.

— Как это — в подземелье? — ахает Ика.

Тут дверь распахивается, и возвращается Уна с полным воды котелком. За нею летит шумная ватага ребятишек.

— А скоро кушать?

— Бабушка Ика, я голоден!

— А Дор съел жука!

— Не ел я его, неправда!

— Ел, ел! Думал — малинка!

— Ел, аж хрустело!

— И я, и я видела!

Под таким давлением Дор не выдерживает и всхлипывает басом. Старуха живо наводит порядок, кому пригрозив, кому пригладив вихры, раздаёт всем по куску хлеба и отправляет на лавку, приказав сидеть тихо.

Дети достают из-под лавки затрёпанную книжонку и принимаются читать по складам.

— Уна, ты послушай, — вполголоса, чтобы малыши не услышали, зовёт старая Ика. — Теодор-то в беде.

— В Городе на Холме стоит дом из камня, а в доме решётка и дверь из металла, — говорю я. — И хозяин этого дома сказал, что часто держит там Теодора.

— Вот изверг! — ахает Уна. — Что ж Теодор нам не жаловался? Зачем он возвращался в каменные дома, если там его запирают, как зверя? Нашего-то Теодора!

— Надо бы его расспросить, как вернётся, — говорит старая клыкастая. — А ведь давно он к нам не заглядывал, верно, Уна? Вот только вчера его мой старик и видел, а в поселение он почему-то не зашёл. Но мы подождём, он придёт. Он всегда приходит.

Клыкастые качают головами, думая о своём. Затем они принимаются хлопотать у печи, а я решаю размяться и подышать воздухом. Но проходя мимо детей, я невольно замедляюсь, поскольку что-то очень знакомое привлекает моё внимание.

— Ка-ки-е у те-бя соч-ны-е ты-ков-ки, — читает басом один из Теодоров.

— Какая скучная книжка, — с разочарованием говорит малышка, разглядывающая рисунок. — Мне нравятся картинки, а истории все про какого-то голодного дядю.

— Ничего ты не понимаешь, — важно заявляет ещё один карапуз. — Он же пират, а пиратам нужно много есть, чтобы были силы на всякие подвиги! Тео, читай дальше!

— Я бро-шу я-корь в этой бухте ска-зал Пе-таш-ка, — продолжает чтец.

— Эй, малыши, а кто вам дал эту книгу? — интересуюсь я, понимая, что это не иначе как любимое чтиво кока «Крылатой жабы».

— Это Брадан, Брадан принёс, чтобы мы учились читать! — галдят дети. — Это про настоящего пирата! Он много плавает и много кушает!

— А давайте мы пока отложим эту книжку, — предлагаю я, решая позже серьёзно поговорить с Браданом. — Сейчас я бы хотел попросить вас о помощи, если справитесь с таким делом. Покажете мне, как вы живёте и что интересного вокруг?

— Покажем! Покажем! — радостно вопят дети, спрыгивая со скамьи.

«Похождения речного пирата» летят на пол, раскрываясь на затёртой странице с изображением дамы, щедро одарённой внешними достоинствами. Однако, похоже, на том дары судьбы и заканчивались — денег на приличную одежду у бедняжки не хватало.

Я ногой задвигаю книгу под лавку и следую во двор за малышами.

— Только недолго! — напутствует нас Ика. — Еда скоро будет готова!

Снаружи мы сталкиваемся с Гилбертом, нагруженным большой корзиной ягод. Маленькие Теодоры тут же налетают на него, чтобы захватить добычу.

Гилберт поднимает корзину над головой и выглядит весьма растерянным.

— А ну, кыш! — Брадан, идущий следом, широко улыбаясь, отгоняет детей. — Потерпите немного, чуть позже получите свои ягоды, мы аж пять корзин набрали!

— А мы хотим сейчас! Сейчас! — визжат дети и всё-таки хватают по горсточке, перемазывают рты и руки, скачут от радости.

— Сильвер, подожди меня, — просит Гилберт и скрывается в доме.

За ним следуют Бартоломео и Брадан, каждый из которых несёт по две широких плетёных корзины, полных малины и земляники.

Пока я дожидаюсь возвращения Гилберта, ко мне подходит рыжая малышка и протягивает крупную земляничину.

— Держи, это тебе, — говорит она.

Я благодарю, и тут на меня налетают остальные дети.

— И мою ягодку тоже возьми! И мою! — галдят они.

— Моя лучше, она жёлтенькая!

— А я свою уже откусил, но зато точно знаю, что она сладкая и вкусная, тебе понравится!

— Фу, Тео, кто же угощает надкусанными?

Мне храбро приходится есть всё, чтобы никого не обидеть. На очереди маячит половинка земляники, которую Тео сжимает в не очень чистых пальцах.

— Я тут, — сообщает ни о чём не подозревающий Гилберт, выходя из дома.

— Дети, хотите угостить и его? — коварно предлагаю я.

Дети хотят. Надеюсь, моему другу пришлась по вкусу земляника Тео.

— Спасибо вам, — произносит Гилберт без улыбки и мрачно глядит на меня.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — кричат дети. — Пойдём уже!

Они проводят нас первым делом по подвесным дорогам, показывают любимые места. С одного далеко вперёд видно дорогу, самое то, если ожидаешь чьего-то прихода. С другого места можно заглянуть в окна дома и увидеть, что готовится в печи. Мы какое-то время наблюдаем, как Ика варит рыбный суп.

— Ещё не очень скоро приготовится, — вздыхает круглощёкий малыш и в досаде бьёт хвостом о доски.

— Зато мы успеем сходить в наше тайное место! — предлагает кроха клыкастая с забавно торчащими короткими косичками.

— Им нельзя в тайное место! — возражает сорванец покрупнее, щёки и голый живот которого перемазаны ягодным соком.

— Бабушка говорила, только своим можно в тайное место! — говорит мальчишка постарше, подтягивая сползающие штанишки из грубой серой ткани. — А они вроде как свои.

— Свои, свои! — радуются малыши.

— Погодите, если это место такое секретное, может быть, лучше спросим у вашей бабушки, стоит ли нам туда идти? — предлагает Гилберт.

— У нас есть Правило Разрешения, — важно произносит один из Теодоров. — Если бабушку не спрашивать, то она не сможет запретить. А раз она не запретила, значит, это можно делать.

— Да, да, Правило Разрешения! — радуются остальные и скачут так, что подвесная дорожка под нами ходит ходуном. — Бежим, бежим!

И они скачут, будто за ними кто гонится, и нам с Гилбертом ничего не остаётся, кроме как следовать за ними, пытаясь не отстать. А мы не так привычны к бегу по подвесным мостам.