За поворотом оказался еще один проход. Выше и шире, чем остальные, относительно чистый — по крайней мере, на полу не валялись кости и мертвые мыши, а в конце он выводил в пещеру, заполненную тусклым светом.

Как Мелена до нее дошла — в памяти не отложилось. Все, что она слышала в этот момент — это ее собственное хриплое дыхание и дикий, зашкаливающий в агонии пульс.

Первое, что бросилось в глаза — это десяток массивных, коричневых, как в самых бедных домах свечей. Они стояли полукругом вдоль стен, отбрасывая нервные отсветы на низкий, закопчённый потолок. Недалеко от входа, спрятавшись за каменной загородкой, тлел крохотный очаг, немного дальше на низких кривых поддонах стояла кухонная утварь — почерневшие кастрюли, грязные, с засохшими по краям остатками еды жестяные тарелки, ложки с кривыми ручками и вилки, которым не хватало зубцов. В углу было навалено какое-то шмотье и драная обувь, а еще дальше светило развороченное нутро ветхой лежанки.

Но все это было ерундой по сравнению с женщиной, сидящей на коленях и раскачивающейся из стороны в сторону.

На ней был тулуп из волчьего меха и неопрятное длинное платье, со множеством подъюбников, а ее темные волосы, не помнившие прикосновение гребня, сбились в один непроходимый колтун, в котором застряла паутина и воробьиные перья.

Она продолжала раскачиваться, до тех пор пока не услышала, что здесь кроме нее кто-то есть. Встрепенулась, чуть склонив голову на бок, прислушалась, а потом начала подниматься. Медленно, какими-то ломанными, неуверенными движениями, словно кулик на болоте, а поднявшись замерла, запрокинув голову к потолку.

Мел невольно потянулась к поясу, где раньше всегда висела плеть. Увы, пальцы сжали пустоту.

Женщина тем временем обернулась. И сквозь слой грязи, покрывающей бледную кожу, Мелена увидела лицо, так похожее на ее собственное. Огромные глаза, с темно-синими подглазинами, впились в нее с безумным интересом, обветренные потрескавшиеся губы непрестанно шевелились, что-то беззвучно нашептывая.

Она сделала неуверенный шаг, но покачнулась. Только сейчас стала заметна цепь, идущую от ее ноги, к черной металлической скобе, на другом конце пещеры.

Женщина улыбнулась, демонстрируя щербатый рот, с темными пеньками вместо зубов. И это была самая жуткая улыбка, которую только доводилось видеть Мелене.

Она попятилась. Ужас захлестывал от макушки и до самых пяток, душа разлеталась в клочья. Она будто смотрела на саму себя сквозь жуткое, уродливое зеркало.

— Ммм…мм…мы…— замычала женщина, явно силясь что-то сказать, — ма…ми…ме…ле…на.

Разобрав в этом мычании свое имя, Мелена не выдержала и бросилась бежать. И в повороте со всего маха налетела на Маэса.

— Пусти меня, — начала вырываться, что есть сил, — отпусти!

Он перехватил ее поперек тела, прижал к себе, гася сопротивление и не позволяя сдвинуться с места:

— Какого черта ты сюда забралась?

Она только мотала головой и шептала:

— Выпусти меня отсюда! Пожалуйста.

Он не послушал, прихватив ее с собой, шагнул дальше и остановился, как вкопанный, напоровшись взглядом на скрюченную фигуру. Это было уродливое, отощавшее, измученно подобие Мелены.

— Твою мать… — только и смог произнести он, с трудом удерживая неистово брыкающуюся, перепуганную Мел.

Оборванка подняла руку и указала на нее подрагивающими костлявыми пальцами с длинными, грязными ногтями. И все с той же безумной улыбкой, заикаясь, просипела:

— Тты…ве..рну…лась…За…мной…

В этот момент Мел не выдержала и завизжала. Что-то полыхнуло в висках с дикой силой, причиняя жуткую боль, а потом набросилась тьма, увлекая ее за собой.

Она обмякла в руках у императора, а тот стоял, глядя то на девушку в своих руках, то на зловеще улыбающуюся жуткую копию и впервые в жизни не понимал, что происходит и что делать дальше.

Глава 13

— Меленка! Мира! Девочки, вы где? — Софи потеряно крутила головой по сторонам, — Я все маме расскажу!

— Ябеда, — тихо фыркнула Мира.

Она на три года старше близняшек и ей уже почти двенадцать. Косы младших черны, как вороново крыло, а у нее единственной в семье рыжие вьющиеся волосы, такие яркие, будто в них вплетены языки пламени. В деревне даже иногда шутили, что маменька ее нагуляла где-то на стороне и в подоле домой принесла.

— Немедленно выходите!

Мелена, зажав себе рот ладошками, давилась смехом, а Мира только цыкала на нее:

— Тихо ты. Услышит!

— Я все расскажу! Мама вас будет ругать!

Софи всегда чуть что бежала жаловаться родителям на своих сестер, и почему-то из-за этого еще больше хотелось ее доводить.

— Девочки! — снова закричала она и сердито топнула ногой.

В ответ где-то в лесу тихо хрустнула ветка. Девочка хмуро обернулась, пытаясь рассмотреть сквозь лесную зелень несносных сестер.

— Сейчас получите у меня, — крикнула сердито и, сжав кулаки бросилась туда, откуда доносился звук, и не подозревая, что девочки были совсем в другой стороне. Сидели за кустом орешника и хихикали, наблюдая как она, охая и ругаясь, продирается через заросли крапивы

— Куда ее понесло, — Мира закатила глаза, — дурища.

Из младших сестер она больше общалась именно с Меленой, потому что та была веселее, чем Софи, активнее и гораздо смелее. Даже когда от родителей прилетало за шалости ремнем или крапивой, Мел никогда не плакала. Только поджимала губы и терпела, как маленький упрямый бычок. Софи же была готова рыдать по любому поводу. Коленку содрала – слезы, игрушку потеряла – слезы, что-то не по ее – большие слезы.

Наверное, именно поэтому она всегда меньше остальных получала на орехи от строгих родителей.

— Какая она все-таки нюня, — ворчала Мелена, первая выбираясь из убежища.

— Идем, надо ее найти, а то опять заблудится.

Софи совершенно не умела ориентироваться в лесу. В трех соснах могла заплутать, а потом рыдать. Как обычно.

Они отправились следом и нашли ее на краю болотины.

— Где вы были?! — сердито закричала Софи, размазывая слезы по щекам.

— Шли за тобой и рассуждали о том, какая ты зануда, — Мира показала ей язык, а Мелена в этот момент задумчиво смотрела как бурые кочки, едва заметно покачиваются над коварной трясиной.

— Девочки, — прошептала она, — а пойдемте в наше тайное место?

В тот же момент разногласия были забыты. Три сестры обменялись вороватыми взглядами, потом осмотрелись по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

Тихо…

Сюда редко кто забирался, потому что грибы здесь не росли, да и ягоды предпочитали другую болотину с солнечной стороны утеса, в просто так топтаться по лесу у деревенских не было времени.

Других детей так далеко не отпускали, волновались, а родители сестер привыкли, что те целыми днями по лесу мотаются и играют, поэтому не беспокоились. Верили, что девочки не будут лезть в неприятности.

А у девочек был один большой секрет на троих.

Убедившись, что никто за ними не следит, они гуськом направились к болоту, и по едва приметной тропке, известной только им, начали перебираться на другую сторону.

Первой шла Мира.

Уверенно перешагивая с кочки на кочку, она тыкала палкой в подозрительные места — вдруг коварное болото решило приготовить неприятный сюрприз. Следом за ней, охая и всхлипывая шла Софи. Она ненавидела эти переходы и неуклюже размахивала руками, то и дело норовя сползти с кочки.

— Аккуратнее ты, кляча! — цыкнула на нее Мира, — если свалишься, то все. Опомниться даже не успеешь, как с головой засосет. Захлебнешься вонючей жижей и сдохнешь.

Софи еще сильнее затряслась. Очень хотелось вернуться обратно, но секрет, который они тщательно скрывали от остальных, гнал вперед даже такую трусиху, как она.

Последней шла Мелена. Она неспешно перепрыгивала с одного ровного места на другое и напевала себе под нос песенку. Ей было весело. В отличие от своей близняшки, она не боялась ни болота, ни леса. Она вообще мало чего боялась, разве что родители узнают про их проделки и лишат сладкого на месяц. Вот это было страшно. А все остальное — ерунда.