Отец ждал Нику не в столовой, что было бы логично, а в кабинете. И, значит, все еще сердился. Девушка примерила по пути кучу самых разнообразных выражений лица от слезливо-просительного, до дерзко-нахального. В итоге остановилась на серьезно-вдумчивом. С ним и предстала пред папины очи.

И, кажется, угадала.

Сол Ренуар сидел за рабочим столом. Бумаг перед ним не было. Стояла лишь чашка с остатками кофе. При виде дочери он благосклонно кивнул и смягчился.

— Я вижу, ты обдумала свое положение.

Ника пригладила пальцами драгоценный браслет, подумала: «Еще бы, я же хочу серьги в комплект!» Но вслух сказала:

— Конечно, папочка, мне стыдно, что я постоянно доставляю тебе неприятности.

И слегка перестаралась. Фраза эта прозвучала чрезмерно патетически. Отец поморщился. Ника и покаяние были понятиями абсолютно несовместимыми. Но все-таки сказал:

— Вот и славно. Значит, ты не будешь против.

Девушка насторожилась:

— Против чего?

— Учителя! — Отец сложил на груди руки и довольно улыбнулся. — Помнишь, я тебе вчера обещал?

И Ника поняла, что невольно попала в расставленную отцом ловушку. От такого коварства она вмиг забыла о смирении и выпалила:

— Буду! Зачем мне учитель? Я и сама со всем прекрасно справлюсь!

— Да ну? — В голосе отце звучал неприкрытый скепсис. — Что ж на экзамене не справилась?

Он взял со стола чашку и сделал глоток.

— Что тебе помешало?

— Ну папа! — вопрос был неприятным. Как на него ответить, вот так, сходу, Ника придумать не смогла, а потому решила действовать.

Она уставилась на чашку в руках отца, сделала рукой едва заметное движение, прочла заклятие, благо знала его наизусть, и… В спешке что-то сделала не так — то ли не учла сахар, то ли не включила в заклинание молоко, но кофейный пузырь, едва взлетев над чашкой, тут же плюхнулся на стол и растекся мутной лужицей.

— Вижу, — сказал отец с ледяным спокойствием и поставил чашку обратно, — какая ты мастерица.

Он вытащил из кармана носовой платок, промокнул столешницу, после чего закончил:

— Поэтому и нанял тебе учителя.

Девушка от досады притопнула ногой.

— Не хочу! Не хочу! Я сама! Я докажу, — вскричала Ника.

Она суматошно оглядела комнату в поисках нового источника для экспериментов. И тут же наткнулась взглядом на круглый аквариум с золотой рыбкой.

— Вот! — Из груди вырвался победный вопль. — Сейчас!

В сторону сосуда обратился горящий взор, губы зашептали заклятие, вода в аквариуме пришла в движение, собралась в огромный шар, подхватив с собой и рыбку, оторвалась от стеклянного дна, взлетела и зависла в полуметре от емкости.

— Нет! — в ужасе прокричал сол Ренуар.

Ника вздрогнула и от испуга утратила контроль над водой. Пузырь ухнул вниз, разбился о край аквариума, выплеснув половину содержимого наружу, на паркет, и нечаянно вернув рыбку домой.

Отец схватился за голову и простонал:

— Волшебница фигова! Платков на тебя не напасешься…

Слуги споро собирали воду с драгоценного паркета. Аквариум был наполнен заново. Рыбка, как ни в чем небывало, нарезала по периметру круги. Сол Ренуар сжимал в ладонях новую чашку кофе, казалось, что он где-то успел замерзнуть, а теперь пытается согреться. Ника, как последняя дура, стояла перед столом с опущенной головой. Спорить было бесполезно. Решений своих отец не менял.

Пауза основательно затянулась, и девушке отчаянно хотелось завершить этот унизительный разговор.

— Иди к себе, — сказал сол Ренуар, глядя в чашку, — завтрак тебе принесут туда. Я уже распорядился. И даже не думай бежать! Об охране я позаботился.

Слово «позаботился» он выделил особо, чтобы у Ники не возникло никаких иллюзий. Мужчина поднял глаза. Взгляд его был серьезный, усталый.

— Дочь, последнее время ты доставляешь мне слишком много неприятностей. Прошу, уймись! Не заставляй меня снова запирать тебя в зачарованной комнате. Давай, уладим этот вопрос миром.

Вероника Ренуар заинтересованно уставилась на отца.

— Это как? — спросила она осторожно.

— Если ты сдаешь переэкзаменовку и переходишь на второй курс, я подарю тебе серьги от комплекта.

Сол Ренуар снова замолк. Он ждал от дочери ответа. А та не спешила. Предложение было весьма завлекательным. Смущало одно — ни слова не было сказано про учителя. Только переэкзаменовка. Как бы так уточнить, чтобы не нарваться на ультиматум? И она аккуратно спросила:

— Это единственное условие?

— Да. Ты согласна?

Еще бы не согласна! Конечно! Безусловно! Целиком и полностью! А если ты, папочка, забыл упомянуть про учителя, то сам и виноват! А пока ее переполняли эмоции. Согласие вылетело само.

— Да-да-да-да!!!

Ника от восторга запрыгала на месте, потом бросилась к отцу прямо через стол, начисто забыв о кофе в его руках.

— Папочка, я тебя обожаю!

И, естественно, умудрилась устроить третий за этот день водяной катаклизм.

— Ника! — Взревел сол Ренуар. Вскочил и принялся стряхивать с себя горячую жидкость.

— Ой!

Девушка проворно сползла со стола и скромно встала, потупив взор. На губах ее играла лукавая улыбка, на лице не наличествовало ни капли раскаяния. Но видно этого не было — лицо занавешивала грива из вьющихся локонов медного цвета.

— Папочка, прости! — донеслось откуда-то из рыжего облака волос.

Сол Ренуар стряхнул последние капли, которые еще не успели впитаться в его костюм и произнес с досадой:

— Господи, в кого ты только такая?

Ника тихонько хихикнула и не удержалась от ответа:

— Все говорят, что в тебя!

— Ника! — По столу грохнул кулак. Собранные карандаши вновь полетели вниз. — Не доводи меня до греха! Ступай к себе. Люк тебя проводит.

Девчонка мысленно показала отцу язык, но вслух благоразумно сказала:

— Хорошо, папочка, я обещаю быть паинькой.

И чинно вышла из кабинета. По дороге все благоразумие слетело с нее без следа. В голове крутились дерзкие мысли. За те пять минут, что занял путь, Ника успела придумать, как обмануть и отца, и учителя. План этот ей невероятно понравился. Осталось только воплотить его в жизнь.

При виде дочери, сол Ренуар скривился, правда, говорить ничего не стал. Что тут скажешь? Бунтует дочура, как может, так и бунтует. А оделась Ника нарочито вызывающе, совсем не для занятий с учителем. Синяя катастрофически узкая юбка длиной по колено сзади обнажала ноги почти до резинки модных чулок. Белоснежная блузка с длинным рукавом была расстегнута сверху аж на целых три пуговки. Из выреза проглядывало нежное кружево лифа.

Рыжие волосы девчонка собрала в два хвоста. На ногах у нее красовались лакированные туфли на тонком высоченном каблуке. В руках — крохотная кокетливая сумочка. Макияж Ника делать не стала. Да он был и не нужен. Взгляды и так притягивались к точеной фигурке, пикантно обтянутой со всех сторон.

Отец сдержался с трудом.

— Уже собралась? — Он подошел и застегнул на блузке нижнюю пуговку. — Вот и славно. Тогда пойдем. Я сам тебя отвезу.

Это было плохой новостью. Это Нике совсем не понравилось.

— Папочка, — ласково пропела она, — ну зачем тебе утруждаться. Отправь со мной Люка, он прекрасно справится.

Отец бросил на нее насмешливый взгляд и тоже ласково ответил:

— Что ты, доченька. Помочь тебе для меня удовольствие. И я не могу себе в нем отказать.

Глаза у него были задорные, взгляд победный. Ника мысленно скривилась, но натянула на лицо саму милую из всех имеющихся в наличии улыбок.

— Какое счастье, что у меня такой чудесный отец! — произнесла она.

— А у меня такая чудесная дочь! — Не смог не ответить сол Ренар.