"Елисаветино". Павильон в усадьбе Покровское-Стрешнево. (Не сохранился). Фото 1920-х гг.

Дом стоит на пригорке; из окна мезонина, где жил Карамзин и, по преданию, работал над своей “Историей", — дальше вид на заливные луга, лес. Позади остался город — здесь ничто не напоминает о нем. Обстановки нет. Только в мезонине перед окном сохранилась площадка-этаблисман, когда-то типичная особенность уютных семейных комнат, — помост вровень с подоконником, своего рода наблюдательный пункт. Верно, во всей Москве остался один лишь подобный, в круглой комнате мезонина Воздвиженского дома Шереметевых.

В 1928 году, пощаженное в начале революции, Покровское было уничтожено. Вырванные из бытового окружения, стали хламом старые вещи в залах-кладовых Исторического музея. Наскоро отремонтированное Елисаветино превратилось в дом отдыха, парк сделали излюбленным местом прогулок местных дачных щеголей и франтих и полураздетых папуасов экскурсионных массовок. Не первая волна бескультурья уничтожила Покровское, и потому тем стыднее его гибель. Всплесками все той же бури, ставшей уже мертвой зыбью, смыто даже вместе с надгробиями Глебовых-Стрешневых в Донском монастыре.

Пусть мало чем замечателен генерал-аншеф Ф.И. Глебов. Но если не общей истории, то, во всяком случае, истории искусства в России принадлежит это имя создателя Райка, Покровского, Елисаветина...

 Волоколамский уезд — далекий и мало доступный. Уже самое наименование города, а затем также названия некоторых его урочищ, например Волочанова, старинной вотчины Шереметевых, или знаменитого Иосифо-Волоцкого монастыря, указывают на далекую старину, когда шла по этим местам дорога на Север, дорога по рекам, прерываем‹ая› здесь, на водоразделе, “волоком", где по суху перетягивали лодки. Немало было кругом старинного городка, еще сохранившего свои огромные зеленые валы, помещичьих усадеб; но, пожалуй, уже не тех, чисто парадных дворцовых подмосковных, что тесным кольцом, в непосредственной близости окружали белокаменную столицу. Лишь две-три усадьбы соответствуют здесь этому типу показной и роскошной загородной резиденции. Это оба Яропольца, Чернышёвых и Гончаровых, да, пожалуй, еще Никольское-Гагарино, где Старов построил затейливый “фигурный" дом и удивительно интересную церковь с колокольней, предвосхищающую, несмотря на раннюю дату, уже вполне развившийся классицизм в архитектуре.

В многочисленных комнатах Н‹икольского›-Г‹агарина› находились старинные фамильные портреты, замечательная инкрустированная разными породами дерева мебель конца XVII — начала XVIII века, декоративные панно итальянской работы [нрзб.], наряду с обычной усадебной мебелью. Но и среди последней были интересные предметы — резной стул 1838 года, украшенный [нрзб.] эмблемами, и железные осветительные приборы — люстры, жирандоли, выделывавшиеся здесь же, в усадьбе, крепостными князя Гагарина, осветительные приборы, подобные тем, что встречаются еще в Ольгове и Белкине, Суханове. В доме была большая библиотека, занесенная в специальный каталог. Таким образом, и наружный вид усадьбы, и внутреннее убранство ее вполне соответствовали укладу жизни надменного вельможи, наблюдавшим за делами сына Екатерины II и графа Орлова — графа Бобринского, каким он рисуется по воспоминаниям А.Т. Болотова[43].

Колокольня и церковь в усадьбе кн. Гагариных Никольское-Гагарино Рузского уезда. Рисунок середины XIX в.

Большинство же усадеб Волоколамского уезда — в каждом отдельном случае самостоятельный, хозяйственно-бытовой организм, слагавшийся чуть ли не столетиями и за это долгое время обросший памятниками старины и искусства. Таковы и Белая Колпь Шаховских, и Лотошино Мещерских, и Покровское на Озёрне Шереметевых, и Осташово Урусовых, впоследствии Муравьевых. Любопытно, что большинство из названных здесь усадеб было связано с именами декабристов. В Осташове находилось Училище колонновожатых, военная школа генерала Муравьева[44], оказавшаяся рассадником передовых идей среди молодежи в начале прошлого века. Белая Колпь, Ярополец, Покровское связано с именами декабристов Шаховского, Чернышёва и Якушкина... И кто знает — быть может, территориальная близость этих помещичьих гнезд, вызвавшая дружеские и родственные связи, явилась одной из первопричин разгоревшихся в александровские дни вольнолюбивых мечтаний. По какой-то сложившейся традиции Волоколамский уезд был передовым и в других отношениях. Образцовое хозяйство велось здесь уже с середины XIX столетия в Лотошине и Осташове.

От станции Волоколамск в Осташово ведет неоконченное шоссе — довольно унылая и однообразная дорога. Почти нет лесов, лишь изредка попадаются низкорослые перелески, где никогда не просыхает грязь и вода держится в выбитых колесами рытвинах. Помещичий дом виден за несколько верст. Все прямо идет дорога; но еще много раз скроется она в оврагах и низинах, каждый раз все больше и больше приближаясь к усадьбе. Кажется, жив еще здесь аракчеевский дух, точно по линейке выровнена деревенская улица, крестьянские дома, старые и новые, стоят, точно военным строем, по сторонам безукоризненно прямой дороги. Деревня заканчивается площадью — здесь, на одном из домов, где, верно, раньше был трактир, уцелела вывеска с изображением улья. Любопытно, как этот масонский символ из усадьбы переселился на село, переменив свое значение эмблемы на роль вывески. Подобно деревенским домам, постройки усадьбы расположились также по линейке и ранжиру, точно полки и дивизионы на плац-параде. Как всегда, два обелиска серого камня, увенчанные шарами, отмечают въезд. Дорога вступает здесь в липовую аллею в четыре ряда деревьев. Посередине — проезд, по сторонам — пешеходные дорожки. Аллея кончается перед двором. Здесь снова отмечен въезд двумя псевдоготическими башнями, напоминающими несколько те, что поставлены по сторонам въезда в Петровский дворец под Москвой. По сторонам этих ворот выстроены два Г-образных флигеля со стрельчатыми окнами и круглой, также псевдоготической башней на углу с конусообразным завершением. Фасады этих флигелей вместе с воротами образуют общую прямую линию, ограничивающую впереди парадный двор. Эти постройки, так же, впрочем, как и все остальные, здесь по-казенному окрашены в желтый и белый цвет. Деревянные решетки на каменном фундаменте с двух сторон охватывают cour d’honneur. Их прерывают боковые ворота, сложенные из белого камня, с устоями, украшенными сдвоенными тосканскими колоннами. Решетки снова упираются в Г-образные флигеля, соединенные уже с домом посредством галерей с арочными пролетами, галерей, пересеченных четырехгранными башнями. Здесь, в арки входов, вписаны просто и лаконично две тосканские колонны, несущие антаблемент; под ними непосредственный выход в парк. В центре всей планировки — дом, четырехугольный массив с бельведером, украшенный четырехколонным тосканским портиком, к которому ведет со стороны двора лестница. За этой замкнутой цепью усадебных построек расположены по сторонам два хозяйственных флигеля, снова совершенно симметричные и, на некотором отдалении, четыре небольшие беседки-павильоны, очень необычные по своей пятиконечной форме. Возможно, что они являются остатками когда-то процветавших в Осташове масонских увлечений. Сейчас, выломанные внутри, они исполняют, увы, несколько иное назначение, впрочем, уже ставшее слишком хорошо знакомым. Интересно, что все перечисленные здания сохранились так, как показывает их чертеж 1809 года, сохранившийся в Историческом музее. Этим временем приблизительно следует датировать построение всей усадьбы. И это тем более интересно, что примененные здесь псевдоготические мотивы — круглые “феодальные” башни, стрельчатые окна, зубцы — преспокойно уживаются, как-то спаялись, правда довольно неожиданно, с ампирными формами архитектуры. Именно благодаря осташовским постройкам удается связать “вторые пути” русской архитектуры XVIII века, то есть "барочную" псевдоготику с ложным готицизмом 30—40-х годов XIX столетия. В Осташове имеются довольно примечательные сооружения и этого рода. Прежде всего — хозяйственный двор. Это снова Г-образное здание о двух совершенно неодинаковых фасадах. На одном из них башня с воротами, украшенная ажуром арок, пинаклями и часами. Скорее всего эта башня навеяна теми “беффруа”, что украшают ратуши старинных городов Фландрии. Другой фасад хозяйственного двора, ориентированный вдоль въездной аллеи, является, собственно, стеной с выступами, украшенными тоже псевдоготическими формами и деталями. Живописный характер этой архитектуры бросается в глаза. Она также плоскостна, декорационна, театральна, как кажущиеся бутафорскими службы в Суханове, имении князей Волконских в Подольском уезде.