— Скитарий залегает глубоко. Ты, может, не заметил, но мы прилично спустились под землю, пока бежали. Не удивлюсь, если сейчас мы находимся в самом главное забое, в котором добывали скитарий. Считай — в самом центре жилы.
— Класс. — вздохнул я. — Ты не могла раньше сказать?
— Интересно, как, если я сама об этом не знала? — хмыкнула Тора. — Я поняла, что это скитарий лишь тогда, когда увидела его. Даже не тогда, а когда попыталась открыть портал.
— А ты что, пыталась?
— Да. Пока ты ломал колонну — пыталась. Но не понимала, почему не получается. Только потом, когда увидела самородок, поняла, в чем дело. Никогда не думала, что столкнусь с ним вживую.
— Это еще почему?
Тора удивленно посмотрела на меня, будто я спросил какого цвета чумная паутина:
— Скитарий — запретный металл. Его уже шестьсот лет не используют.
— А это еще почему⁈
Тора пожала плечами, глядя куда-то в сторону:
— Как металл он ни для чего не подходит. Хрупкий, сложно обрабатывается и даже в сплавы не привносит ничего полезного. Его использовали только лишь для того, чтобы лишать силы магов.
— Как будто этого мало! — усмехнулся я. — А почему перестали использовать?
— Потому что маги его запретили. — грустно улыбнулась Тора. — Демонологи, если совсем точно говорить.
— Так, стоп! — я поднял ладони, призывая Тору остановиться. — При чем тут демонологи⁈
— Так ведь они же остановили Десана!
Я зарычал и схватился руками за лицо. С силой провел сверху вниз, стараясь не обматерить глупую волшебницу.
— Давай по порядку. Шестьсот лет назад маги-демонологи запретили скитарий, потому что они победили Десана, а до этого скитарий использовали, чтобы лишить магов силы.
— Я поняла. — вздохнула Тора. — Ты же не в курсе, ты даже не маг, и, тем более, не из нашего мира. Раньше, до появления в мире Десана, маги были… не в почете, скажем так. Если совсем честно — на них охотились. Люди не понимали чудес, которые творили маги, их искали, а найдя — судили и казнили, а иногда даже и не судили. На них вешали все беды, какие только происходили вокруг них, клеймили, топили, сжигали, вешали. И обязательно — в браслетах из скитария.
— Охота на ведьм. — я кивнул. — В моем мире тоже была целая эпоха подобного.
Тора удивленно взглянула на меня:
— Ты же говорил, что в твоем мире нет магии.
— Ее и нет. Но это никогда не мешало людям вешать на других свои проблемы и вымещать на них свою злость.
— Значит, ты понимаешь, о чем я говорю.
— Пока еще не понял, при чем тут Десан.
— Когда появился Десан, маги трех самых больших стран — Андрады, Дангора и Шалихада, впервые за все время объединились и собрали под своим началом всех магов, кто не побоялся заявить о себе и влиться в Конклав. После того, как они победили Десана, это полностью изменило отношение людей к магии, к магам, и особенно — к демонологам. В разрушенном мире магия оказалась крайне востребована, и, наверное, только благодаря ей мир удалось спасти, вытащить из того хаоса, в который его сбросил Десан. Люди стали уважать магию, боготворить демонологов, и, пользуясь этим, маги продвинули несколько… Нет то чтобы законов, скорее, традиций. Общемировых. И традиция не использовать больше скитарий — одна из них.
— Получается, маги запретили единственное действенное оружие против себя?
Тора покачала головой:
— Скитарий это не оружие. Скитарий это пыточный инструмент. Раненый клинком или стрелой из скитария маг не лишится своих способностей, если вытащит их из раны, но лишится, если заключить его руки в браслеты, которые он не сможет снять. А ни для чего больше скитарий не годится.
— Странно как-то. Для такого… бесполезного металла городить целую шахту… В голове не укладывается.
— Я знаю. Я же говорю — я сама воспринимала всю эту историю как легенду. Я даже никогда в жизни не видела скитария, только по чужим историям представляла, как он выглядит.
— Так, ладно, здесь все понятно. Плохо, но понятно. Дальше что?
— А вот это я как раз у тебя хотела спросить. — Тора подняла на меня взгляд. — Это же ты нас тут запер.
Я моментально вскипел:
— Вообще-то я нас спасал!
— Я не говорю, что ты нас не спас. — Тора перевела взгляд на трепыхающегося под обломками червивого. — Я говорю, что, спасая нас, ты нас здесь запер. И я не знаю, что делать дальше. Разве что…
Тора выразительно посмотрела на трещину в стене шахты, которую я заприметил еще раньше.
Что ж… Сомневаюсь, что волшебнице нравится в заваленном по самый потолок закутке на глубине нескольких десятков метров. А раз ей не нравится, значит, вряд ли она обманывает меня, говоря, что не может открыть портал. Действительно не может.
А значит, остается только один путь — через трещину в стене. Идти по шахте дальше, надеясь, что где-то мы снова выйдем на свои собственные веревочные пометки, как это уже произошло однажды, и сможем выбраться наружу.
Или хотя бы поднимемся достаточно высоко для того, чтобы выбраться из жилы скитария.
Тора согласилась на этот авантюрный план легко, словно я предлагал позавтракать омлетом вместо бутербродов. Странно, но волшебница не паниковала. В Запретном районе она буквально пищала от страха, а сейчас держалась спокойно и уверенно, хоть и несколько нервно. У нее подрагивали руки и немного — голос, но в остальном понять, что что-то с ней не так было крайне сложно.
Тора без разговоров и споров разделась, свернула одежду в комок, положила сверху «огонек», подняла сверток над головой и боком просочилась в трещину в стене, продвигаясь приставными шагами. Мы решили, что вперед пойдет она, чтобы разведать трещину — она банально меньше, и у нее меньше шансом застрять, если что-то пойдет не так. Даже несмотря на, пусть и не самую большую, но все же выпирающую грудь, какой у меня, конечно, не было, у волшебницы вроде не возникало проблем со свободой движения, а, значит, и я не застряну. Не должен, во всяком случае. Не на уровне груди точно.
Через десяток шагов Тора остановилась. Шевельнула головой, словно пыталась развернуться ко мне, но ширина трещина не позволила ей это сделать.
— Тут трещина поворачивает. — глухо донеслось от нее. — Я сейчас пропаду из твоего поля зрения.
— Хорошо. — нехотя согласился я. — Хотя бы подавай знаки, что там и как.
Тора едва заметно кивнула, и принялась шагать дальше. Через три-четыре шага она действительно скрылась за поворотом трещины, и только отраженный свет «огонька», с каждой секундой становящийся все тусклее, был каким-то ориентиром.
— Ну как там? — не выдержал я, когда свет пропал полностью.
Из трещины донесся какой-то звук, но совершенно неясно было, что он с собой нес. Это был голос Торы, однозначно, но что она кричала — я не разобрал.
Через несколько секунд звук повторился. Кажется, я разобрал слово «Иди».
Так «иди»? Или «не иди»?
Если она застряла, и я сейчас пойду следом и застряну тоже…
Так, стоп, отставить пораженческие настрои! Если я туда не пойду, я точно сдохну в этом закутке, а там хотя бы шанс есть!
Но, если я все же застряну, это будет самая лютая, самая паническая и страшная смерть, какую я только могу представить…
Так, все, хорош! Если продолжу, я точно никуда не решусь двигаться! Так что хватит себя накручивать, одежду долой, руки вверх — и потопал!
Я прошел. Просочился, будет сказать правильнее. Изодрал о торчащие камни грудь, живот, ударился коленом и царапнул ухо, но выбрался. Последние метры было так узко, что уже одевшейся Торе пришлось тянуть меня за руку, чтобы я выскользнул из трещины, но — выскользнул! Не застрял, не остался зажатым между двух камней!
Переведя дух, я поблагодарил за помощь подругу. Тора лучезарно улыбнулась в ответ и обвела рукой помещение, в котором мы оказались:
— Я тут осмотрелась немного, пока ждала тебя. Там, чуть дальше, есть выход.
— А что еще есть?– поинтересовался я, натягивая одежду прямо на свежие ссадины — к сожалению, ни лейкопластырей, ни, тем более, медицинского клея тут не было.
