— А они не… Ну, я же демон. В смысле, внутри меня демон. Не поймут?

— Хороший вопрос. — Тора задумалась. — Об этом я как-то не думала. Впрочем, я же справилась с этим, а транспортные маги намного опытнее меня, они половину жизни делают это. Некоторые целые караваны кидают, такие вообще не заметят трудностей. Думаю, это не такой риск, чтобы не пользоваться их услугами совсем. В конце концов, демон в тебе спит, так… В самом худшем случае магу просто будет тяжелее. А в конечной точке портала его уже не будет, и он не потребует объяснений, если вдруг ему станет плохо.

— Да и желания выяснять, почему ему поплохело, думаю, не появится вовсе. — хихикнул я. — Когда тебя выворачивает наизнанку, мысли о демонах должны появиться в самую последнюю очередь.

— Точно. — кивнула Тора. — Так что злоупотреблять транспортными магами не будем, но и совсем забывать об их существовании — тоже.

На том и порешав, мы продолжили путь по уже знакомой дороге.

На второй день пейзаж наконец-то начал меняться. Как-то незаметно бескрайние поля становились все беднее и беднее на растительность, и богаче на камни. Ветер, неминуемо преследующий путешественников на плоском рельефе, с каждым часом становился все более сухим и колючим, будто пытаясь соревноваться в этом с редкой местной растительностью — тощей, темно-серой, полумертвой.

Стал появляться песок. Сначала редкими очагами и струйками, словно щупальца медузы осторожной медузы, щупающей пространство перед собой, после — уже в намного большем объеме. К вечеру второго дня мы ехали уже практически по пустыне, периодически теряя из виду дорогу под наслоениями желтого мелкого песка, скрипящего под копытами.

И, честно говоря, пустыня выглядела крайне неуютно.

Я бы, может, еще нормально воспринял песчаные барханы в три моих роста высотой, и висящие над головой палящее солнце — в общем, такую пустыню, какой привык ее видеть на фотографиях и в фильмах.

Но здесь была совсем другая пустыня. Сухая потрескавшаяся земля с торчащими из нее редкими деревьями, выглядящими так, словно в них сначала ударила молния, а потом они долго-долго горели. И вездесущее перекати-поле, с шуршанием перебегающее дорогу с завидной периодичностью. Всех животных — три ящерицы, застывших на камнях как памятники самим себе, да змея, метнувшаяся из-под копыт моей лошади и причудливым зигзагом ушуршавшая в какую-то трещину.

Как это ни странно, но песка в этой пустыне было не очень много. Он встречался редкими, хоть и огромными, пятнами, и, конечно, не шло и речи о каких-то там барханах — на совершенно ровной плоскости любой бархан неминуемо осыпался бы и был бы растащен озорником-ветром.

— Пустыня большая? — спросил я у Торы, когда наблюдать за меняющимся окружением надоело, потому что оно перестало меняться.

— Примерно половина Шалихада — это Обсидиановая пустыня. — охотно ответила Тора. — Еще четверть — другая пустыня, Желтый малыш. Их разделяет горный хребет под названием Когти грифона. Оставшаяся четверть — зеленые леса, там сосредоточено основное сельское хозяйство страны.

— А мы сейчас по какой пустыне едем? По Обсидиановой?

— Это еще не пустыня. — удивленно посмотрела на меня Тора. — Обсидиановая пустыня это настоящие горы песка, а здесь так, редкие клочки.

— А почему она Обсидиановая?

— Говорят, там есть места, в которых лежит особый песок — черный, как обсидиан. Сама не видела, так что утверждать не берусь.

— Романтично. — хмыкнул я. — Надо будет посмотреть. Водят у вас тут экскурсии?

— В пустыню — нет. — усмехнулась Тора. — Это вообще-то опасное место, в котором погибнуть проще, чем в Андраде на городской улице ночью. Экскурсии водят по городам, в пустыню выбираются только совсем отчаянные искатели приключений, ну или подготовленные экспедиции, хорошо понимающие, что они делают, и обязательно с транспортным магом в составе, чтобы выдернул их в случае чего.

— Ну, тогда обойдусь без экскурсий. — вздохнул я, на что Тора снова хмыкнула:

— Да нет, как раз ты-то посмотришь все, что пожелаешь. Нам с тобой по пустыне предстоит помотаться как следует.

— Это еще почему?

— А как по-твоему, где Безликие похоронили копье демона, а? Если в Андраде почти половину страны занимали леса, и гробницы устраивали именно там, в расчет на то, что лес со временем скроет все следы… Угадаешь, где устроены гробницы Шалихада?

— Ты умеешь испортить настроение. — тихо сказал я, представляя себе предстоящий объем поисков. — Это же… Как иголку в стоге сена искать!

— Немного проще, — Тора покрутила рукой, — Все-таки пустыня на большой своей площади — равнина, поэтому любой объект резко выделяется на ее фоне.

— А с чего ты взяла, что Безликие строили гробницы так же, как вы, со свистелками и перделками? Может, они просто в песок копье закопали?

— Нет, ты что, ненадежно!

— Ну на глубину пяти этажей закопали! — взорвался я. — Откуда ты знаешь, что они сделали не так⁈

— Может, и так. — Тора безразлично пожала плечами. — На самом деле, это совершенно не важно, потому что мы все равно не имеем ни единой зацепки, где искать.

— И что же ты планируешь делать?

— Вообще я надеялась на тебя. — призналась Тора.

— Что? — не понял я. — А я тут при чем?

— Я думала, что части демона… Ну, вроде как притягиваются друг к другу. — Тора отпустила поводья и ладонями показала, что имеет в виду. — Что ты почувствуешь, если окажешься рядом с копьем.

— Пока что я чувствую только подступающий голод. — буркнул я.

— Возможно, это из-за зелья. — вздохнула Тора. — Потому что ты должен чувствовать копье, части демона жаждут объединения.

— Откуда ты знаешь?

— Если бы не жаждали, то и не объединялись бы, дай им такую возможность.

— Даже если и так, это не доказательство твоей теории о том, что я должен чувствовать копье. Как это блин вообще — «чувствовать» какую-то вещь?

— Понятия не имею. Откуда мне знать? Вот ты и скажешь, если почувствуешь.

— А до этого мы что будем делать?

— Для начала доедем до города. — Тора привстала в стременах и приложила к голове руку на манер козырька. — Осталось чуть-чуть.

Не знаю, как она смогла что-то там разглядеть на фоне закатывающегося и от этого парадоксально слепящего солнца, но через пару часов, уже в темноте, мы действительно подъехали к высокой, сложенной из песчаного цвета, блоков, городской стене.

— Это Стандан, пограничный город. — тихо сказала Тора. — Трепещешь?

— Трепещу. — так же тихо и совершенно честно ответил я.

И трепетать было от чего.

В ночной тьме пустыни Стандан выглядел настоящим чудом. Высокие белые граненые шпили каменных башен, словно бы подсвеченные мощными прожекторами снизу-вверх, сверкающие в лучах явно искусственного белого света полусферические крыши, выложенные бликующей плиткой — все, что было видно из-за крепостной стены, — выглядело как кусок картинки, как один из тех городов иного мира, что, по словам некоторых свидетелей, можно разглядеть в Северном Сиянии. Совершенно нереальным, невозможным, не могущим существовать в краю трескающейся от жары земли и высохших деревьев. Город жил даже ночью — из-за стены доносился хоть и тихий, но вполне отчетливый гул сотен голосов.

И даже стража на городских воротах не спала, да и сами ворота были открыты, будто бы на дворе никакая не ночь, а самый что ни на есть разгар дня. Впрочем, для стражей оба времени суток, судя по всему, являли собой знаменитую аксиому Эскобара — благодаря трем каким-то мощным источникам белого, явно искусственного, света, настолько ярким, что их даже рассмотреть толком невозможно было, на площадке перед воротами было идеально светло. Настолько идеально, что объекты, попавшие в этот свет, будто бы даже переставали отбрасывать тени.

Нет, стоп.

Тени и правда пропадали. Ни у одной из трех торговых телег, что досматривали перед нами, не было тени. Не было их у людей, сопровождающих груз и что-то мне подсказывало — даже если прямо тут разбить навес из простой ткани, растянутой на четырех палках, даже под ним не будет тени.