Он падает, как будто ощущает на языке вкус своих орешков. Потому что так оно и есть. Потому что я только что нанесла ему карате-удар. Хия, ублюдок.

— Боже мой! — Лэйн задыхается. Он лежит в позе эмбриона.

Я встаю и говорю:

— Я же говорила тебе, что знаю, что я…

Его рука сжимает мою лодыжку. Другой рукой он подхватывает меня под зад. Я падаю на него.

Один перекат, два переката, и я лежу на животе.

Вот черт.

На мои ноги оказывается давление. Я пытаюсь брыкаться. Но не могу. Он берет мои запястья в свои руки и медленно вытягивает их, пока они не оказываются прямо у меня за спиной.

— Ай! — кричу я.

— Я знал, что ты ударишь в пах; это то, что делают все женщины, и это не то, с чего тебе следует начинать. У меня надета защита. Она называется чашечка, милая.

Что ж, это объясняет, почему у меня сейчас болят костяшки пальцев.

— Отпусти меня.

— Ты позволишь мне как следует обучить тебя и прекратишь всю эту чушь типа «я знаю каратэ»?

Я молчу.

— Ну?

— Ой, черт, — рычу я, когда мои руки поднимаются выше. Мои плечи вот-вот выскочат из суставов? — ТЫ ДЕЛАЕШЬ МНЕ БОЛЬНО.

— Ты позволишь мне научить тебя или нет? — он повышает голос.

— Да, — кричу я.

— Хорошая девочка. — И так же быстро, как он прижал меня к полу, он поставил меня на ноги. Взгляд Лэйна проникает глубоко в мою душу. Я закрываю глаза, чтобы не видеть его.

Он не спрашивает, в порядке ли я; он просто кружит меня, как будто я какая-нибудь балерина, выступающая в балете, а затем наклоняет.

Жжение, пронзающее мою задницу, заставляет меня задержать дыхание и прикусить нижнюю губу.

Охуеть! Ай!

Он что, только что отшлепал меня? Он просто отшлепал меня.

— Готов учиться, солдат? — кричит он.

У меня слишком кружится голова. А еще я потрясена… и возбуждена.

Он только что отшлепал меня.

Я тяжело дышу. Встаю. Оборачиваюсь и смотрю на него. Жар, заливающий мои щеки, заставляет меня покраснеть.

Лэйн смеется так сильно, что у дома чуть не рушится крыша.

Черт, его смех — это все.

Мы стоим в разных концах комнаты друг от друга. Лэйн с широкой ухмылкой на красивом лице. Я потираю подбородок, размышляя, как мне разрушить этот кирпичную неприступную стену. Я использовала единственный трюк, который был у меня в запасе.

Что делать, что делать?

— Ты готова снова наброситься на меня или позволишь мне показать тебе, как это правильно делать?

Я отвечаю ему ухмылкой:

— О, ты сдашься, куколка.

— Куколка? Серьезно? — его брови приподнимаются.

— Это именно то, что я сказала, не так ли? — Я показываю ему фак, отчего он снова смеется.

— Ладно, тогда это будут твои похороны, — поддразнивает он.

— Или твои.

— Ну если ты так говоришь.

— Я действительно так говорю.

— Ну, тогда давай. Мне уже становится скучно ждать. — Он притворно зевает, прикрывая рот рукой.

Он и этот его остроумный рот.

Я сгибаю колени и раскачиваюсь из стороны в сторону. Схватить его за горло. Вот то, что мне нужно сделать.

— Так ты идешь или как? — он подмигивает.

Мне нужно показать ему, что я контролирую ситуацию. Я расправляю плечи и подпрыгиваю на носках, пока не бросаюсь к нему со всех ног, сгибая правую руку и целясь локтем.

Лэйн хватает меня за ноги и переворачивает вверх тормашками. Ублюдок. Я сопротивляюсь его силе и обвиваю ногами его шею, скрещивая ступни у него за головой, моя голова подпрыгивает на уровне его колен.

— Опять неверное движение, — говорит он. Я чувствую его дыхание у себя между ног.

Ни хрена себе!

Я повисаю мертвым грузом, пока не начинаю хихикать и изо всех сил сжимаю бедра вокруг его шеи.

Смерть от удушения бедрами. Это может сработать.

— Стоп! — кричит он.

Это работает. Я выигрываю… пока не проигрываю.

Его пальцы сжимают мою задницу, и он тянет меня вверх, так что моя вагина прижимается к его лицу. Я чувствую его рот прямо перед тем, как он сильно кусает меня.

Я взвизгиваю, как собака, которую ударили по носу.

Он только что откусил мой женский пирожок.

Вы, должно быть, шутите.

Глава двадцать четвертая

Моя киска пульсирует, как у сукиного сына, и я в третий раз пытаюсь завалить Лэйна, но в итоге моя голова оказывается у него подмышкой, а ноги зажаты между его ног.

Как он это делает? Он знаком с господином Мияги лично?

— Отп… сти… ня. — Я пытаюсь что-то сказать, но у меня перехватывает дыхание.

Он слегка ослабляет хватку.

— Что это было?

— Отпусти меня!

— Я собираюсь спросить тебя еще раз: ты позволишь мне показать тебе, как это делается, хорошо?

— Да. Ладно, да. Я бы не хотела, чтобы в следующий раз ты откусил мне сосок.

— Обещаешь? — спрашивает он, смеясь.

— Да. — Я задыхаюсь. Я сейчас сделаю все, что угодно. — Выпусти меня из своей подмышки.

Как только меня освобождают, я, пыхтя, отступаю назад, мгновенно сгибаясь пополам.

— Хорошая девочка, — говорит он. — Как твой клитор?

Я встаю. Свирепо смотрю на него. Мелкие морщинки складываются у его глаз от удивления.

— Пульсирует, — рычу я.

— Иди сюда. — Он обхватывает меня одной рукой и подает мне знак подойти к нему.

У меня ничего не осталось. Никаких фокусов. Никаких сил. У меня раскалывается голова. Кожа на животе горит; надо было надеть футболку, а в висках до сих пор пульсирует боль.

— Ты меня поцарапал, — говорю я, глядя на свой живот.

— Я же просил тебя надеть футболку, не так ли? Но разве ты послушалась?

Неважно.

Я закатываю глаза и обхватываю бедра руками.

— Иди сюда, я научу тебя.

— Мы можем сделать перерыв?

— Нет.

— Но я устала.

— Если на тебя нападают, тебе нужно собраться с силами, так что сейчас самое подходящее время.

— Я думаю, что ты задира.

— Нет. Я пытаюсь научить тебя, как спасти свою жизнь, как сбежать, раз уж ты упорно идешь наперекор всему, что я тебе говорю, например, не впускать никого в дом.

И снова он вернулся к этой теме. Неужели он ничего не может оставить без внимания?

— Ты будешь нежен?

— Я буду нападать.

Глядя на его самодовольное лицо, мне снова хочется попробовать свой трюк с коленом, но для этого нужно двигаться, а я не хочу двигаться.

Лэйн делает шаг ко мне.

Я отступаю на шаг.

— Я собираюсь обнять тебя. Вот и все.

— Обнять? — мне нравится, как это звучит, потому что Лэйн обнимает всем сердцем, а не только конечностями. Ты чувствуешь его заботу, его сострадание и его потребность в утешении, когда находишься в его объятиях. — Давай, — говорю я, едва открывая рот, потому что это требует энергии, которой у меня нет.

Большие, толстые руки обвиваются вокруг моей спины. Его тело прижимается к моему. Он так мне хорошо подходит.

Я прижимаюсь к груди Лэйна и наслаждаюсь его комфортом, пока он не отстраняется.

— Тебе лучше?

— Ага, — отвечаю я. — Вернись и обними меня еще раз.

— Нет.

Наши взгляды встречаются.

— Сейчас я покажу тебе защитные приемы.

— Хорошо. — Я надуваю губки.

— Мы будем двигаться медленно.

— Я могу медленно двигаться. — Ну, думаю, что могу. Если нет, то лягу на пол, как опоссум, притворяясь мертвой. Это может сработать.

Лэйн стоит передо мной на расстоянии вытянутой руки. Он напрягает мышцы, и я наблюдаю, как ритмично бьется артерия на его шее.

О, боже, судя по всему, он серьезно относится к преподаванию.

— Первое, чему ты научишься — это то, что мы называем «удар молотка». Какой бы предмет ты ни нашла вокруг себя — чашку, связку ключей, картофелечистку, — не имеет значения, что это такое, главное, чтобы ты могла с легкостью взять его в руки и чтобы он был весомым или острым.

— Хорошо. Вес или острота.

— Итак, я хочу, чтобы ты быстро осмотрела комнату и нашла что-нибудь.