— А-а-а! — закричала я. Я плачу.

— О, блядь, — орет Салли.

Я резко открываю глаза. Хаггерти. Его большая рука сжимается на горле Салли.

— Ты, черт возьми, не тронешь ее. Ты и пальцем ее не тронешь.

— У меня нет выбора. У тебя нет выбора, — голос Салли едва слышен.

— Уходи. Ты просто должен уйти и сказать, что ты сделал это. — Глаза Хаггерти наполняются яростью.

— Не могу. — Лицо Салли становится серым, а вокруг губ появляется синяя полоска.

— Ты сделаешь это.

Ноги Салли подкашиваются. Его руки тянутся к Хаггерти. Он отчаянно царапает его кожу.

— Нет! — в этом слове почти нет смысла.

Они оба падают, исчезая из моего поля зрения.

— Закрой глаза, Миранда, — рявкает Хаггерти. — Прикрой голову. Сделай это сейчас же. — Хаггерти собирается сделать что-то плохое, я просто знаю, что это так. Он назвал меня настоящим именем. Почему он назвал мое настоящее имя?

Я ложусь на живот и натягиваю подушку на затылок, плотно прижимая ее к ушам.

Бах!

Один выстрел.

В комнате становится пугающе тихо.

— Миранда, уходи. Бретт будет за дверью. Иди к нему и не оглядывайся.

— БОЖЕ МОЙ! — я бросаю подушку на пол.

— Беги.

Я не отрываю взгляда от двери. Соскальзываю с кровати и бросаюсь к ней. Она открывается. Бретт хватает меня. Я не оглядываюсь назад и не смотрю вниз.

Хаггерти только что застрелил человека.

Ради меня.

Глава десятая

Чем дольше Хаггерти не было, тем больше Бретт, прихрамывая, расхаживал взад-вперед по гостиной.

Хаггерти ушел один с серым ковром, перекинутым через плечо. Я знаю, что было в этом ковре — Салли. Я не дура. И тот факт, что Бретт поначалу целую вечность провел в спальне, где мы находились, с ведрами, полотенцами и щетками для уборки… Я знаю, что он там убирал. Смерть.

Вернется ли Хаггерти?

Расскажет ли он полиции о том, что произошло?

Было ли ему позволено застрелить Салли, как он это сделал?

Рэйв убьет нас всех в отместку?

У меня скручивает желудок. Мои руки становятся липкими. Что, если Хаггерти убьют?

— Я не хочу, чтобы Хаггерти…

— С ним все в порядке. Он не умрет, так что перестань так думать, — говорит Бретт, продолжая расхаживать по комнате.

— Откуда ты вообще знаешь, о чем я думаю?

— У тебя ужасно читаемое лицо.

— Нет, это не так. Я… — я замолкаю.

— Он вернется. Такое дерьмо может случаться, когда работаешь под прикрытием.

— Что, если он не вернется? — я начинаю задыхаться. Острая боль пронзает мое сердце. Я прижимаю руку к груди. Делаю шаг назад. Не думаю, что буду в порядке, если Хаггерти как-нибудь пострадает, или пропадет без вести, или, что еще хуже, умрет. Я не испытываю к нему ненависти. И никогда не испытывала. Мы не враги. Он сделал все, чтобы я была в безопасности. Мы друзья.

— Ох, да отъебись ты. — Бретт со стоном запрокидывает голову.

— Что? Он ведь не вернется, да? — боль в моей груди усиливается.

— Ты запала на Джо. Ну конечно же. — Его глаза встречаются с моими.

— Нет, это не так.

— Я детектив, и был им долгое время, и знаешь что? Я могу замечать разные вещи. У тебя такое юное и невинное лицо, что его легко прочесть. Господи, мать твою, из-за тебя меня снова подстрелят, да?

— Нет. — Да как он посмел? Все совсем не так. Я не люблю Хаггерти или что-то в этом роде, мне просто не безразлично, что с ним происходит.

Мы друзья.

— Да, это так. Это все твоя вина. Ты — заноза в моей заднице, девочка. В тот момент, когда ты схватила моего напарника и затащила его тупую задницу в магазин свадебных тортов, ты запустила эффект домино, из-за которого в нашу сторону посыпалось дерьмо. Серьезно, ты так отчаянно хотела выйти замуж?

— Нет! — я усмехаюсь. — Я не хочу выходить замуж. Мне не нравится Хаггерти в таком плане, и я просто была очень голодна и хотела поесть торт бесплатно. Ну то есть, ты когда-нибудь ел торт от Алессандро?

— Торт — это торт, милая. — Он перестает расхаживать по комнате.

— Прошу прощения? Мистер, вы бы прополоскали рот с мылом. Это не просто торт. Это рай, запеченный кусочек настоящего рая.

— Так, значит, ты просто сумасшедшая? А не помешанная на свадебных колоколах. Ты это хочешь мне сказать? — он свирепо смотрит на меня.

— Я не сумасшедшая.

— Да, это так. Чертова психичка, сходящая с ума.

У меня отвисает челюсть. Я точно нанесу удар карате по его самодовольной физиономии. Хия.

Бретт сжимает кулак и прижимает его ко лбу:

— Нам нужно вытащить тебя из этой передряги. Ты не можешь влюбиться здесь, глупая девчонка.

— Я не люблю его. И, пожалуйста, отвези меня домой. Для меня было бы огромным удовольствием, если бы ты это сделал. Это то, с чем мы оба можем согласиться. Как насчет того, чтобы заняться этим прямо сейчас?

— По-моему, звучит неплохо.

— Хорошо.

— Отлично.

— Фантастика.

— Просто идеально.

— Может, вы оба заткнетесь? Я слышу вас обоих за дверью так же отчетливо, как будто с вами в комнате. Почему вы оба такие тупые?

Хаггерти. Он здесь. Он не умер. Облегчение. От мгновенного удовлетворения мои руки разжимаются, а челюсть отвисает. Боль в груди исчезает и сменяется волнением. С ним все в порядке. Ох, он жив.

Хаггерти входит в дверь и закрывает ее за собой. Он покрыт толстым слоем черной грязи. Белки его глаз сияют по сравнению с остальным телом.

Мое горло сжимается, чтобы не закричать, и это поражает меня, как метеорит. Может быть, я действительно люблю Хаггерти? Нет, невозможно полюбить того, кого только что встретила. Так не бывает. Нет, я просто волнуюсь о нем, вот и все.

— Ты расправился с этим? — спрашивает Бретт, пока я осматриваю Хаггерти с головы до ног, предполагая, что по меньшей мере девяносто пять процентов его тела покрыто толстым слоем грязи. Включая волосы.

— Я обо всем позаботился. — Его плечи опускаются. Он волочит ноги, проходя мимо Бретта.

— Уверен? — уточняет Бретт.

— Абсолютно.

— А наш куратор?

— Он делает все, что от него требуется.

— А ты?

— Я чертовски голоден, приятель. А еще я устал.

— Я слышал, свадебный торт от Алессандро просто рай. Хочешь, приготовлю его на скорую руку?

Я охнула.

Бретт — засранец.

— Это не какой-нибудь тупой торт. Это…

— Она опять говорит об этом чертовом торте. Меня из-за него подстрелили. — Бретт слишком драматично прихрамывает на левую сторону.

Я закатываю глаза в ответ.

— Прекратите, вы оба. Я приведу себя в порядок и сделаю себе сэндвич. — Плечи Хаггерти опускаются. Он проходит мимо меня, волоча ноги.

— Хочешь, я сделаю тебе его? Сэндвич? — тихо говорю я.

— Нет. — бормочет Хаггерти. — Ты не могла бы просто пойти прилечь в постель или что-нибудь в этом роде?

— Я с радостью приготовлю тебе…

— Ложись спать, Миранда. — Хаггерти на меня зол. Он что, забыл где-то свою доброту? Он уже несколько дней не разговаривал со мной в таком тоне.

— Хорошо. — Он устал. Он грязный. Он убил человека. Конечно, он будет раздражен и вспыльчив. Я должна позволить этим двум детективам делать то, что они делают. Их жизни зависят от меня так же сильно, как моя жизнь зависит от них. Все эти похищенные девушки… если Хаггерти не сможет раскрыть это дело, он не сможет их найти. Если он не сможет их найти, они будут потеряны навсегда. На мне лежит такая же ответственность, как на Бретте и Хаггерти. Я должна помочь им, чтобы помочь себе. Я должна делать то, что мне говорят.

— Джо, кстати, наша маленькая подружка по уши в тебя влюблена, и, ради всего Святого, не трахай ее киску, как какой-нибудь…

— Бретт. Я знаю.

Он знает что? Что он мне нравится или что он не должен заниматься со мной сексом? Что он знает?

— Он мне не нравится, придурок.

— Конечно, ты очень правдоподобна. Уверена, что не посещаешь курсы актерского мастерства в школе?