— А что с ней не так?

— Она грязная. Там, наверное, тараканы и клопы. Держу пари, даже мыши поселились в этих одеялах.

Плюс, там будешь спать ты.

Хаггерти закатывает глаза.

Как он не видит, что это отвратительно? Кровать, комната — черт возьми, вся квартира похожа на логово бездомного.

— Поверь, когда я говорю, что пол явно еще хуже. Хочешь, я куплю новое постельное белье или что-нибудь в этом роде? — он вздыхает. — Что сделает тебя счастливой? — Он проводит пальцами по своим каштановым волосам, прежде чем опустить руку.

— Ты отвезешь меня домой, и я никогда больше не увижу ни тебя, ни твоего так называемого «напарника», — я создаю идеальные воздушные кавычки, — ни этих злых людей.

— Не могу, Миранда. Только не после того, что сегодня сказал наш куратор.

— Что случилось? — ситуация может стать еще хуже?

— Мне нужно тебе кое-что показать.

— Опять твое хозяйство? — я указываю на его промежность. — Если так, то нет, спасибо.

Хаггерти улыбается. Только сейчас я замечаю, что у него слегка искривленный передний зуб. Он не идеален, но все же невероятно красив для взрослого парня, который держит меня в плену. Возможно, если бы мы встретились при других обстоятельствах, мы бы быстро подружились. Но мы не друзья. На самом деле, я решила, что мы закоренелые враги.

— Нет. — Хаггерти потирает подбородок рукой, как человек, у которого к лицу прилипла еда. Я опускаю взгляд в пол. — Не мое хозяйство, Миранда. Я не хочу показать тебе свой…

Я встречаюсь с ним взглядом. Он качает головой.

— Ну? — говорю я.

— Что «ну»? — он пожимает плечами.

— Тогда что ты хочешь мне показать?

Почему этот разговор такой неловкий? Наверное, потому, что меня держит в плену парень, который раздел меня догола, заставил меня вызвать у него эрекцию и подержать его пенис в руке — этого достаточно.

— Иди сюда. Садись. — Хаггерти подходит к кровати и опускается на нее.

— Я постою.

— Может, ты уже сядешь?

Я раздраженно рычу.

— Почему у меня такое чувство, что ты доставишь столько хлопот, что в конце концов меня убьют? — Хаггерти достает телефон из кармана джинсов.

— Почему у меня такое чувство, что ты скрываешь от меня информацию, и я собираюсь провести остаток своей жизни в этой дыре, которую ты называешь своим домом?

— Это не мой дом. — Он пристально смотрит на меня. — Я живу не здесь.

— Где же ты тогда живешь?

— Я не могу тебе сказать.

— Ну конечно, — отвечаю я. — Конечно же, ты не можешь.

— Господи. — Хаггерти вскидывает свободную руку, прежде чем она снова падает ему на колени. — Я детектив под прикрытием. Я ничего не могу рассказать тебя о себе.

— Ты только и продолжаешь это говорить.

— Это правда.

— Хорошо. — Мы просто ходим по кругу.

— Не могла бы ты, пожалуйста, присесть рядом со мной и посмотреть?

— Хорошо. — Я сдаюсь. Он словно камень. Я не смогу вытянуть из него нужную мне информацию.

Я медленно подхожу к кровати. Одной рукой разглаживаю ткань развевающейся юбки на бедре, а затем сажусь и кладу одежду, которую Хаггерти дал мне надеть перед сном, на колени.

— Это… — выдыхает Хаггерти. — Ты должна это увидеть, Миранда.

— Почему? Что такое?

Хаггерти сует телефон мне в лицо. Я задыхаюсь.

Это я, только не в роли Миранды Сайкс, а в роли Сэсси Гровер. Аккаунт в социальной сети, созданный для поддержания истории, в которой я не хочу участвовать.

— О Боже.

— Тебя, Миранда Сайкс, больше не существует. — Хаггерти опускает телефон.

— Мои родители заявят о моем исчезновении, и мои друзья, и университет тоже. — Мой голос дрожит от нетерпения.

— Они этого не сделают. Об этом позаботились.

— Позаботились? — я вскакиваю на ноги. Одежда с моих колен падает на пол. — КАК Я МОГУ БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВОВАТЬ ТОЙ, КТО Я ЕСТЬ? КАК?

— Просто так происходит.

Это не просто то, что происходит, это то, чему он поспособствовал. Он выдал меня за свою невесту. Из-за него у меня украли жизнь. Что они сказали моим родителям? Моим друзьям?

— Нет! Нет! — я плачу. — Ты не можешь просто стереть мою жизнь — меня — ты не можешь этого сделать. Я не Сэсси Гровер. Я Миранда Сайкс.

— Я понимаю, что ты чувствуешь.

— Понимаешь? Ты даже представить себе не можешь, каково это для меня.

— Понимаю. Я живу в такой же ситуации. Я не Джо Хаггерти.

Я смотрю на Хаггерти сквозь слезы.

— Но ты, очевидно, обучен делать свою работу, эту работу. Я нет. Ты решил работать под прикрытием. А я нет. Я не должна была здесь находиться. Я… я… — тупой торт. И ты тупой. — Я падаю на колени и утыкаюсь головой в живот… Я раскачиваюсь. — Это нечестно, — кричу я.

— Знаю, — говорит Хаггерти. — Все будет хорошо.

Я чувствую его дыхание на своей коже, а затем его рука очерчивает небольшой круг на моей спине. Я увиливаю от его прикосновения:

— Убирайся!

Ярость пронизывает мое тело, как музыка в стиле хэви-метал, которую я люблю включать на полную громкость перед экзаменом.

Я выпрямляюсь. Я убью его.

— Отойди от меня! УХОДИ!

— Я тебя не брошу.

— Сукин ты сын. — Я вскакиваю на ноги. Сердито смотрю на Хаггерти, который стоит, выпятив грудь и расправив широкие плечи. — Я надеру тебе задницу. — Я бросаюсь в его сторону, размахивая кулаками и дрыгая ногами, но это ничего не дает, и он быстро притягивает меня к себе. Я не отказываюсь от борьбы. А напрягаюсь, как воин на войне.

— Прекрати бороться. Я обещаю, что буду оберегать тебя.

— Ты не сможешь, — всхлипываю я. — Я не в безопасности. И никогда не буду в безопасности с тобой.

— Я защищу тебя, — шепчет он мне на ухо. — Я доставлю тебя домой, как только выполню это задание, и ты никогда больше не увидишь моего лица.

— Надеюсь, ты умрешь. — Хочу, чтобы ему было так же больно, как и мне. Мне нужно, чтобы он почувствовал мою боль.

Я сильно кусаю зубами его шею. Он не вздрагивает. Он не рычит и не стонет.

— Ты меня только что укусила? — спрашивает он.

— Ненавижу тебя.

Глава восьмая

Я не могла смотреть Хаггерти в глаза ни вчера утром, ни даже сегодня, потому что меня раздражает его нынешняя приторность. Я спала рядом с ним, как он и просил. Его мощная рука обвилась вокруг моей талии, и в этой же руке он крепко сжимал пистолет, прямо в поле моего зрения.

Его работа — защищать меня, по крайней мере, так он продолжает говорить, а моя работа — украсть его пистолет, выяснить, как снять его с предохранителя, и использовать его как способ освобождения. Я приняла решение.

Он не может держать меня здесь.

Однако украсть его пистолет будет не так просто, как я думала вначале.

Я не испытываю ненависти к Хаггерти, хотя и выкрикнула это ему в лицо. Я также не хочу, чтобы он умер или бесследно исчез, но я не могу быть Сэсси Гровер. Я не могу отпустить Миранду. Она — это я. Я — это она. Кто вообще может просить кого-то о таком? Хаггерти.

Каждый раз, когда я вздрагивала ночью или двигала мышцей, Хаггерти был начеку, проверял, все ли со мной в порядке, и спрашивал, удобно ли мне, хочу ли я пить, голодна ли, расстроена ли или у меня что-то болит. Я укусила его, и с тех пор он был внимателен. Я выкрикивала слова ненависти, а теперь он говорит мне только добрые слова. Это бессмысленно.

Его тон нежный, прикосновения мягкие — он заботится обо мне. Я тоже забочусь, только по-другому. Я хочу вернуться домой целой и невредимой, такой, каким я его покинула.

Я должна быть польщена, что он хорошо ко мне относится, но это не так, потому что это не по-настоящему. Джо Хаггерти играет роль. На самом деле его даже зовут не Джо Хаггерти. Его манеры, скорее всего, тоже не его. Он просто хочет закрыть дело, а я хочу убраться отсюда, пока мне серьезно не навредили.

И вот мы снова здесь. Еще одна ночь. Снова готовлюсь ко сну после того, как он был неизвестно где и занимался неизвестно чем весь день, а я отсиживалась здесь, не в силах выйти.