— Я женат. — Он улыбается. — Я женат на тебе.

Я поджимаю губы и качаю головой.

— Если ты подойдешь и сядешь, то сможешь спросить меня о чем угодно. Я отвечу на все, что смогу.

— Ты говорил, что не можешь мне рассказать.

— Нет, я говорил, что не мог рассказать, когда был Джо Хаггерти и работал под прикрытием. Я больше не Джо Хаггерти и не работаю под прикрытием. Больше нет. Благодаря тебе. — Он игриво подмигивает. — Теперь я под защитой полиции и, вероятно, пробуду здесь какое-то время. Мне нужно покомфортнее устроиться, и тебе тоже, милая, потому что мы с тобой теперь одно целое. Мы будем держаться вместе столько, сколько потребуется.

Склеились. Слиплись. Могло быть и хуже.

Упираясь ступнями в дно пустой ванны, я не отрываю взгляда от стены напротив, пока Лэйн нежно проводит щеткой по моим волосам. Тысячи крошечных мурашек пробегают у меня по спине. Его прикосновения такие заботливые, и я не уверена, это из-за моей усталости или из-за успокаивающих ощущений от того, что Лэйн гладит мои волосы, но я не могу придумать, какие вопросы ему задать. Я знаю, что по меньшей мере миллион из них спрятан в ящичке у меня в голове. Они где-то есть. Но я так устала.

— Все распутал, — заявляет он. — Хорошо, теперь ты можешь снять футболку.

— Мою футболку? Зачем мне это делать?

— Чтобы не испачкать краской. Вместо этого я накину тебе на плечи полотенце.

Мурашки, пробежавшие по моей спине, вскоре покрывают каждый дюйм моей кожи.

— Подними руки. Позволь мне снять ее.

Я медленно поднимаю руки в воздух. Кончики пальцев Лэйна касаются моей талии, когда он нежно приподнимает ткань, прикрывающую меня, пока я не остаюсь в одном лифчике.

Тишина.

Я подумываю оглянуться через плечо, чтобы посмотреть, не смотрит ли Лэйн мне в спину, но не делаю этого, потому что уже чувствую, как тепло на моих щеках разгорается с каждой секундой. Я краснею. Он вытворяет со мной разные вещи. Он заставляет мое тело реагировать на него, даже когда он заводит меня и злит, а потом, что удивительно, ему удается с легкостью рассеять мое раздражение и заставить мое тело реагировать по-другому.

Лэйн уходит, но быстро возвращается и набрасывает полотенце мне на плечи.

— Давай покончим с этим. — Он прочищает горло, но это не скрывает сухости его тона.

— А потом мы ляжем спать.

— А потом мы ляжем спать, — повторяет он таким же измученным тоном, как и я.

Лэйн прижимает бутылку к моему виску. Я вздрагиваю. Его прохладные пальцы скользят по моим волосам и разминают кожу головы. Он ничего не говорит. Я наслаждаюсь ощущениями, от которых мой мозг замирает.

Прикосновения Лэйна — это все.

Он повторяет этот процесс снова и снова. Моя голова безвольно опускается, и когда его пальцы скользят по моей шее, я тихо постанываю.

— Приятно?

— Угу, — выдыхаю я.

— Отлично.

Если обычный мужчина может ласкать кожу головы женщины руками, то Лэйн занимается с моей головой любовью. Я не могу насытиться ощущениями, которые пронзают мои нежные нервные окончания. Без моего разрешения мое тело полностью отдается мужчине, обладающему многими талантами, стоящему за моей спиной. Я предоставляю ему полный контроль. Мои глаза закрываются, и я вспоминаю, как Лэйн обнимал меня, когда лишал невинности.

Я не жалею о том, что занималась с ним сексом. Я не жалею ни об одном моменте — ни на йоту.

Глава двадцать первая

Разглядывая в зеркале работу Лэйна, я все еще в шоке. Не могу поверить, что он покрасил мои брови.

— Но брови? Серьезно? Зачем? — я выгляжу измученной.

— У тебя не может быть каштановых волос и светлых бровей. Краска — это все, что у меня было. Не волнуйся, я не попал тебе в глаза, так что ты не ослепнешь. — Он ухмыляется.

Я могу ослепнуть? Что? Я хмурюсь.

Он склоняется над моим плечом:

— Я мог бы покрасить и твой нижний коврик — ну, знаешь, чтобы он подходил к новым шторам, но я позволил этой теме сойти на нет, так что…

— Ха! Да, только через мой труп, потому что я бы избила тебя до полусмерти, если бы ты попытался.

Он усмехается.

— В любом случае, есть восковые полоски, которые помогут решить эту проблему.

— Верно. — Он показывает зубы в зеркале, проводя пальцами по своим теперь уже очень черным волосам. — Лично мне нравятся женщины с пышной шевелюрой, и не похоже, что ты собираешься демонстрировать свои прелести каждому Тому, Дику и Гарри, не так ли?

— Ну, думаю, что это может случиться.

Его глаза сужаются. А ноздри раздуваются.

— Что? — я ухмыляюсь.

— Миранда…

— Отлично. Ни Том, ни Дик, ни Гарри не посмотрят на мои дары. Уф! — Я сжимаю губы, чтобы подавить смех, который клокочет у меня в горле.

— Ты прекрасно выглядишь. — Он обнимает меня за талию и кладет ладони мне на живот, поверх футболки, которую я надела после того, как смыла краску с волос. — Тебе идет.

Я вздрагиваю. Что он делает? Это очень интимное проявление чувств притворное? Он ведет себя так, как и должен вести себя муж? Или он искренен? Я напрягаюсь и с трудом сглатываю.

— О, черт. Мне жаль. Мне не следовало так хватать тебя. — Он убирает руки. Я ловлю его за ладони, прежде чем он успевает их отодвинуть.

— Все в порядке. Мы ведь играем в мужа и жену, верно? — я снова обхватываю его руками свою талию.

— Да.

— Что ж, практика помогает достичь совершенства, верно?

— Так и есть.

— Тогда обними меня.

Он сжимает меня крепче.

Если притворяться это то, что нужно, чтобы почувствовать прикосновения Лэйна, то я приму это. Его руки, его губы, его нежные взгляды… Он избавляет меня от беспокойства и тяжелого бремени, которое я испытываю. Я хочу, чтобы Лэйн тоже нашел утешение рядом со мной. Мы проходим через это вместе. И, возможно, если будем притворяться, то скоро поймем, что мы вовсе не притворяемся, и наши чувства гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Лэйн целует меня не так, как другие актеры. Он не лишил меня невинности, потому что она была поднесена ему на блюдечке. Ему не все равно. Мне не все равно, и я вижу Лэйна так же, как он видит меня. Я люблю его и думаю, что он тоже любит меня.

Снова поворачиваясь к зеркалу, я изучаю свою новую внешность.

— Мои волосы выглядят не так уж плохо, — говорю я, когда он нежно прижимается подбородком к моему плечу. — У тебя такие зеленые глаза. Я не могу смириться с тем, насколько по-другому ты выглядишь из-за них. — Они ему идут, но с его темными волосами он выглядит как совершенно другой человек. — Не думаю, что я когда-либо видела глаза такого цвета раньше. Ну, разве что на фотографии в соседней комнате.

Лэйн поднимает веки:

— К ним нужно привыкнуть.

— Знаешь, они выделяются. У тебя очень привлекательные глаза.

— Они неудобные, вот они какие.

— Они причиняют тебе боль? — я прижимаюсь головой к его голове.

— Нет, боли нет. Они просто неудобные. Я чувствую давление, а в глазных яблоках как будто песок. Я привыкну к ним через несколько дней. Как и раньше, но пока я их вытащу. Утром верну их на место.

— В свой жизни ты был слишком многими людьми, да?

— Слишком многими. — Его голос едва слышен, и когда он закрывает глаза, я вижу на его лице боль, четко написанную на его лице.

Мой желудок сжимается, но на этот раз это вызвано беспокойством и внезапной острой потребностью утешить Лэйна и позаботиться о нем. Я хочу защитить его и верю, что он должен сделать то же самое для меня.

Он поднимает голову. Его глаза приоткрываются:

— Нам пора в постель. Я уже на пределе.

— Я тоже.

Лэйн складывает коробки и флаконы в пакет, и мы выходим из ванной, оставляя полотенца и одежду на полу.

— Давай я выброшу этот мусор и посмотрю, спит ли еще Джеза на коврике.

— Хорошо.

— Мне также нужно взять свой пистолет. Я оставил его на кухне. — Он качает головой, как будто его отсутствие было ошибкой, которую он совершает нечасто. — Встретимся в спальне.