Она окидывает взглядом владения, определяя точное местоположение Маркуса, не торопясь, пытаясь придумать, как все это провернуть, хотя что-то подсказывает мне, что она подумывает покончить со всеми нами прямо здесь и сейчас. Но я уверена, что она знает, насколько неуравновешенным может быть Маркус. Он без колебаний нажмет на курок, и уж точно не будет ждать повода, чтобы сделать это.

Взгляд Джии возвращается ко мне, сузившись и показывая лишь намек на замешательство.

Крючок. Леска. Грузило.

— О чем ты говоришь? — требовательно спрашивает она, медленно продвигаясь вперед.

Роман и Леви следят за ее движениями, не говоря ни слова, но им и не нужно — их намерения ясно читаются в их темных глазах. Сегодня они не сдадутся. Джиа — всего лишь небольшое препятствие на пути к тому, чего они действительно хотят, и они без колебаний расправятся с ней и начнут войну, если это хоть на шаг приблизит их к победе.

— О, ты что, не слышала? — Я поддразниваю, зная, как сильно моя чушь действует ей на нервы, и, честно говоря, с этой маленькой красной точкой, зависшей у меня на груди, это не самая умная идея, но ей нужны ответы, и пока она их не получит, красная точка — это всего лишь пустая угроза. — Ты должна гордиться. Твоя малышка наконец-то вышла замуж. Теперь я ДеАнджелис.

Лицо Джии вытягивается, ее глаза расширяются, когда она смотрит на парней рядом со мной. Она устремляется вперед, ее мужчины беспрекословно следуют за ней. Она встает прямо передо мной, тыча пальцами прямо мне в грудь.

— Я не знаю, в какую игру ты играешь, но я позабочусь о том, чтобы брак не состоялся, даже если мне придется самой перерезать им глотки.

Меня разрывает от смеха, и я кладу руку ей на плечо и отталкиваю ее на шаг назад.

— Это мило, что ты считаешь одного из этих засранцев моим мужем. Я имею в виду, я бы хотела. Ты можешь представить, какими собственниками они были бы, если бы могли законно называть меня своей? Но подумай еще раз, дорогая мама. Ты была права: бегство от тебя действительно имело свои последствия, потому что теперь на пальце Джованни кольцо с моим именем.

Ее лицо снова вытягивается, и она отступает на несколько шагов, широко раскрыв глаза, быстро просчитывая каждый ее шаг и то, что это может означать для ее империи. Но я только усмехаюсь.

— Совершенно верно, Джованни ДеАнджелис только что открыл заднюю дверь прямо в сердце твоей империи, и ты ни черта не можешь с этим поделать.

Паника сквозит в ее взгляде, дикая и непредсказуемая, и в мгновение ока она выхватывает пистолет из кобуры, пристегнутой к бедру. Мои глаза расширяются, а время, кажется, замедляется.

Миллион вещей происходит одновременно.

Она поднимает пистолет и целится мне прямо между глаз, как раз в тот момент, когда рука Романа хватается за мою, сильно дергая меня. Маркус нажимает на спусковой крючок как раз в тот момент, когда Зик отталкивает Джию с дороги, но не раньше, чем она стреляет из своего собственного оружия, посылая пулю в нашу сторону. Леви бросается вперед, ловя пулю в плечо как раз в тот момент, когда Зик падает на землю, а пули, предназначенные Джии, теперь вонзились ему в грудь.

Из моей груди вырывается мучительный крик, а Джиа смотрит на Зика, в ее глазах на мгновение мелькает ужас, прежде чем она игнорирует его и вскакивает на ноги.

Роман бросается на защиту меня и Леви, бесстрашно стоя перед теми, кого он любит.

— УБЕДИСЬ, ЧТО ОН ЖИВ, — кричит Роман мне, вытянув пистолет перед собой, готовый сделать столько выстрелов, сколько сможет, если до этого дойдет, но их слишком много. Если Джиа решит превратить это в гребаную войну, мы падем.

Опустившись на колени, я бросаюсь к Леви. Кровь заливает землю, и меня охватывает страх.

— ЛЕВИ? — Я плачу, прижимая руку к пулевому ранению и пытаясь остановить кровотечение. — Пожалуйста, будь в порядке. Пожалуйста, будь в порядке.

Он стонет — его боль разрывает меня на части.

— ЧЕРТ, — рычит он, выплевывая это слово сквозь сжатые челюсти. — Я В ПОРЯДКЕ. Я В ПОРЯДКЕ.

— Их слишком много, — кричит нам Роман, когда Джиа поднимает руку — молчаливый сигнал своей армии начинать наступление на нас. — ЛЕВИ, — зовет Роман, отчаянно нуждаясь в какой-нибудь поддержке, кроме Маркуса, спрятавшегося на крыше.

Леви вскакивает на ноги, и когда я бросаюсь между ними, их огромные плечи отбрасывают меня назад. Кровь пропитывает футболку Леви, и я понимаю, что он не сможет долго с этим справляться, особенно после того дерьма, от которого он еще не до конца оправился.

Армия Джии стоит у нее за спиной, двое мужчин хватают Зика за руки и тащат его обратно в толпу, а она в чистой ярости смотрит на нас.

— Отдайте ее, — командует Джиа, на мгновение забывая, с кем, черт возьми, она разговаривает.

Роман усмехается.

— Приди и возьми ее.

Вот черт.

И этот мудак предупреждал меня, чтобы я не провоцировала ее. Он только что открыто пригласил ее атаковать.

Приготовившись к тому, что это будет бой всей моей жизни, Джиа медленно начинает переводить взгляд с меня на мальчиков. В ее глазах пляшет любопытство, и я напрягаюсь, когда понимаю, что игры далеки не закончены. У нее был момент паники и истерика, но теперь свирепый лидер семьи Моретти вернулся, и она снова может ясно видеть мир.

— Я заключу с тобой сделку, — говорит она, не сводя с меня глаз, но ее слова адресованы двум мужчинам, стоящим передо мной. — Один из знаменитых братьев ДеАнджелис пойдет со мной, и я сохраню ей жизнь… пока.

Я усмехаюсь себе под нос.

— Она чертовски ненормальная.

Ни за что на свете.

Я смотрю сквозь плечи мальчиков, готовясь сказать ей, чтобы она пошла и трахнула осла, когда плечи Романа опускаются, и Леви поворачивается ко мне. Я нахмуриваю брови и смотрю на него, когда он делает шаг ко мне, берет мое лицо в свои большие ладони и прижимается губами к моим.

— Я люблю тебя, — говорит он, встречая мой взгляд с преданной яростью, которая убивает меня изнутри.

— Какого черта ты делаешь? — Спрашиваю я, глядя на него так, словно он сошел с ума. — Не смей уходить от меня. Она играет с нами. Она делает это только для того, чтобы выманить меня.

Леви улыбается, притягивая меня к своей груди и крепко прижимая к себе.

— Я знаю, Шейн. Я, блядь, знаю, и поэтому ты не можешь прийти за мной.

Я смотрю ему в глаза, отчаяние наполняет мои вены, как свинец, раздавливая меня. Он отстраняется, и, прежде чем я успеваю опомниться, руки Романа обнимают меня за талию, крепко сжимая… слишком крепко. Леви отходит, и я качаю головой, мои глаза наполняются слезами.

— Нет, — кричу я ему. — НЕТ. ЛЕВИ.

— Прости меня, Шейн. Я чертовски люблю тебя всем, чем я являюсь, и если пожертвовать собой в угоду Джии Моретти — это то, что нужно, чтобы ты и мои братья сегодня выжили, то я так и поступлю. Ты понимаешь меня? Я люблю тебя, Шейн. Не делай глупостей.

Я пытаюсь вырваться из объятий Романа, но его хватка усиливается, и он начинает тащить меня обратно к лестнице.

— ОТПУСТИ МЕНЯ, — кричу я, вцепившись в его руку, пока Леви наблюдает за мной, с сердцем в руках.

— Скажи это, — просит Леви.

Я качаю головой, слезы текут по моему лицу.

— Не смей этого делать. Не поступай так со мной.

— Скажи это, — требует он.

Мое сердце разрывается, и из горла вырывается тяжелое рыдание.

— Пожалуйста. — Он просто наблюдает за мной, молча ожидая услышать те три слова, которые, как он знает, терзали мое сердце с того самого момента, как мы встретились. Он делает шаг назад, пока Роман оттаскивает меня еще дальше, и отчаяние переполняет меня. — Пожалуйста, Леви. Не делай этого. Мы сможем это пережить. Не бросай меня. Я люблю тебя так чертовски сильно.

Его темные глаза впились в мои, наполненные всем тем, что мы отказывались произносить вслух, всем тем, что он сдерживал в себе, сейчас это все прямо там — в его прекрасных глазах.

— Нет ничего, чего бы я не сделал для тебя, Шейн. — Он задерживает мой взгляд еще на мгновение, пока безмолвное прощание повисает в воздухе между нами, и с этими словами он поворачивается спиной и идет в ожидающие объятия армии Джии.