Переживаю и бездумно бегу до тех пор, пока моё внимание не привлекает странный шум, отличимый от других звуков свойственных лесу. Прижимаюсь к земле и выжидаю, пытаюсь определить источник беспокойства, но ничего подозрительного не слышу. Поднимаюсь на локтях и оглядываюсь по сторонам, выбирая безопасный путь к очередному бегству. Осторожно, стараясь не оставлять следов, крадусь перебежками от дерева к дереву, а удостоверившись, что ушла на достаточно большое расстояние ускоряюсь.

— Эмма! — разносится эхом голос брата.

Меня пробирает дрожь, безумно хочется ответить, но вместо этого я приседаю, стараюсь быть незамеченной. С обручем на шее, я не смогу ему помочь. Но в моих силах добраться до одарённых, живущих в осеннем лесу, и, рассказав им всю правду, просить помощи. Не знаю, как они отреагируют на то, что я одарённая огнём, но других вариантов у меня нет. Я лишь надеюсь, что у них тоже есть дознаватель, способный отличить правду от лжи.

Голос Эмира постепенно отдаляется, а потом и вовсе затихает.

— Спасу, спасу! Я тебя спасу! — твержу себе для успокоения, чтобы побороть отчаяние.

От горечи во рту меня тошнит. Я совершенно не знаю куда идти и скорее всего давно сбилась с пути, заблудившись в лесу, где меня ищет отряд одарённых. Учитывая, что силы на их стороне, довольно очевидно, чем всё закончится.

Вздыхаю и, взяв волю в кулак, бреду дальше. Я должна быть сильной ради спасения брата и памяти Аарона.

Всю дорогу всхлипываю, позволяю слезам течь по измазанным грязью щекам, а сердцу сжиматься от боли.

Ближе к вечеру из моей груди всё чаще вырывается кашель, сознание мутнеет, а тело наливается тяжестью. В какой-то момент я понимаю, что меня трясёт от озноба, а не от переизбытка чувств. Я заболела.

Идти дальше — нет сил, я едва не валюсь на землю от накатившейся слабости. Во рту жжет от сухости, перед глазами появляются пятна. Чтобы остановиться и передохнуть ищу укромное место, долго петляю, ища подходящий вариант. Не найдя ничего лучше, прячусь между кустами и закрываю глаза, пытаясь прийти в себя.

Головокружение настолько сильное, что мне приходится лечь. Мысли путаются, и я погружаюсь в темноту.

Не понимаю, сплю или нет, но очередной раз, разлепив веки, вижу полосу алого заката и подсвеченные оранжевыми оттенками облака. Меняя положение тела, кашляю и с ужасом замечаю движение слева.

Всё происходит настолько стремительно, что я не успеваю сорваться с места. Меня обхватывают за талию и удерживают на месте, рот закрывают рукой, заглушая яростный крик.

— Эмма! Спокойно!

Голос Аарона набрасывает на тело оцепенение. Ноги подкашиваются, время будто бы останавливается, в голове всплывают яркие образы его уверенного спокойного взгляда, когда на нас напали, лёгкой ухмылки едва коснувшейся его лица, когда одарённые обсуждали насколько он слаб и то, как я звала его, пытаясь поймать его взгляд в последний раз.

— Неженка ты только сознание не теряй, — Аарон разворачивает меня к себе и убирает с моего лба прилипшие пряди волос. — Да у тебя жар, — недовольно произносит он, а я смотрю на него округлившимися глазами и никак не могу выдавить из себя хоть что-то. — Вся в порезах, — хмурится дознаватель.

Язык во рту заплетается, мычу нечто непонятное, ощупываю его лицо, оттягиваю кожу на щеках, прохожусь подушечками пальцев по губам.

— Да я это! Я, — недовольно бурчит Аарон, а меня после его слов будто прорывает.

Реву взахлёб, обвиваю его шею руками, поднимаюсь на носочках целую щёки, губы, шею — везде докуда могу дотянуться.

— Успокойся, — Он хлопает меня по ягодицам и ощутимо сжимает, так, что я на мгновение останавливаюсь. — Я тоже рад тебя видеть, — смотря мне в глаза, с улыбкой говорит Аарон.

Зачаровано смотрю, как он слегка склоняет голову, и тянусь навстречу. Мне натерпится почувствовать его вкус. Мужчина целует жадно, сразу же начинает ласкать языком. Остро ощущаю его желание, кладу руку на пах, а он стонет мне в губы.

— Эмма, огненная девочка, — шепчет Аарон и, разорвав поцелуй, отстраняется, сделав шаг назад. — Сейчас не время. За тобой идут, нам надо уходить.

— Аарон, — выдыхаю, наконец-то совладав с речью.

— Прощальную близость по обоюдному согласию могу гарантировать, — в своей обычной шутливой манере, произносит он.

— Прощальную, — повторяю по слогам, ловя острое сопротивление внутри.

Чувство потери накрывает меня с новой силой.

— Прости! Прости! — висну на мужчине и лихорадочно, будто сумасшедшая повторяю: — Прости!

— Эмма, все после! — Аарон подхватывает меня и куда-то несёт.

— Прости! — продолжаю, не слушая его. — Я никогда не буду с тобой спорить, я всё поняла, нас обнаружили из-за меня. Прости, пожалуйста.

— Эмма, — грозно рычит Аарон. — Я рад, что ты всё осознала, но поговорим после. Раз я смог найти тебя, то и компания ювелира где-то рядом. Их очень тормозит твой брат. Человек под внушением то быстр, то медлителен, и сейчас нам на руку, что он едва волочит ноги. Нам необходимо быстрее добраться до осеннего леса и устроить засаду, пока они уверены, что сжимают нас кольцо. Те одарённые, которые нас встретили, должны были терпеливо поджидать возле самой границы и сделать ловушки на всякий случай, но, поддавшись амбициям и уверенные в собственных силах, полезли вперёд. Молодняк редко умеет верно оценить ситуацию.

— Прости, я такая глупая, — протягиваю с сожалением, осознавая, что последняя фраза относится и ко мне.

— Сама идти можешь? — Аарон ставит меня на ноги. — Осталось совсем немного, вскоре деревья запылают яркими красками. Ты достаточно далеко ушла, я едва не прошёл мимо, потеряв твой след, и кружил вокруг.

Я держусь за локоть мужчины, не желая отпускать. Моё самочувствие по-прежнему оставляет желать лучшего, но я не намерена разочаровывать своей беспомощностью.

— Видимо я привлекала внимание кашлем. Как ты выбрался?

— Разумеется, с помощью своего дара, — пожимает плечами Аарон.

— Но ты был пуст и не успел бы восстановиться. Там на поляне, это был ты, — я останавливаюсь и шокировано смотрю на него. — У тебя есть сила земли! — восклицаю уверенно.

— Не говори глупости, — Он медленно идет, не оборачиваясь.

— Ты скрываешь это. Почему?

Я догоняю его и заглядываю в глаза, приподнимаю брови, ожидая пояснений.

Дознаватель закатывает глаза и подталкивает меня в спину, заставляя двигаться вперёд.

Между нами висит неловкое молчание. Огорчённая его недоверием, смотрю под ноги, где среди зелени встречаются яркие пятна осенних листьев.

— Вот мой ответ, — неожиданно говорит Аарон и останавливается, заводит руку за мою шею и щёлкает застёжкой обруча. — А теперь забудь о своих догадках и никогда никому о них не говори. У дознавателя всегда должен быть козырь в рукаве. Поскольку я не уверен, чист ли путь, расслабляться, кричать, ругаться и медлить, пока не окажемся у одаренных не стоит.

Поджимаю губы и киваю. Обруч может снять тот, кто его надел, или же тот, кто лишил жизни первого.

— Предугадаю твой вопрос, — продолжает Аарон. — Я не сделал этого сразу, потому что их было много. Когда одарённый один, как бы ни велика была его сила, против десятерых он вряд ли выстоит. Противника надо видеть и брать хитростью. Либо врасплох. И раз ювелир столь настойчиво преследует тебя, зная, что ты со мной, значит, он уверен в своих силах. А теперь пошли.

Я послушно следую за дознавателем, вопросов не задаю, молча обдумываю его слова. От заданного темпа пытаюсь не отставать, хоть мне это и даётся с большим трудом. Аарон собран и внимателен, реагирует на малейший шум, будь то вспорхнувшая птица или пробежавшая в траве мышь. Он обращает внимание даже на расположение веток, травы и листьев. Но несмотря на многозадачность, дознаватель идет быстро, лишь изредка останавливается и прикладывает руку к земле, заметая наши следы.

Проходит, по меньшей мере, полтора часа, прежде чем мы проходим границу и вступаем на землю одарённых. Осенний лес утопает в оранжевом, красном, бордовом и желтом цветах. Деревья расступаются перед нами, образуя своеобразную арку, ведущую к поселению одаренных. Опавшая листва шуршит под ногами, под ней не видно ни корней деревьев, ни протоптанной дороги.