По лицу дознавателя пробегает судорога, а губы перекашивает брезгливость.

— Тебя ещё и лечить придется! — он отворачивается с таким видом, будто даже смотреть на меня ему противно. — Принесу тебе матрас, спать будешь на полу, пускать к себе в кровать девчонку пропустившую через себя уйму мужчин я не намерен.

Его злость мне на руку. И, кажется, теперь я знаю, как отстрочить себе время и защитить себя от домогательств.

— Брезгуешь? — говорю тихо, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Да.

— Раз мы все выяснили, осмотр отменяется?

— Целитель займется твоим лечением. А после, я как-нибудь справлюсь со своей брезгливостью.

Не говоря ни слова больше, Аарон стремительно выходит и закрывает за собой дверь.

Оставшись одна, я роюсь в его шкафу. Ищу что-то более удобное, чем пышное длинное платье, но ничего кроме рубахи и брюк, которые с меня тут же сваляться ничего найти не могу. Женских вещей в этот раз в его комнате нет. Выбираю длинную рубашку, и накидываю её прямо поверх платья. Из тёплых вещей надеваю кафтан подбитый мехом и затягиваю его ремнем на талии.

После ухода Аарона с меня спадает оцепенение, я готова бороться за свою жизнь и идти ради этого на отчаянные поступки.

Я уже примерно представляю высоту, с которой мне придется прыгать, но чтобы смягчить падение, решаю связать между собой все имеющиеся простыни и по ним спуститься вниз насколько это возможно.

От открытого окна несёт холодом, зимний лес, припорошенный снегом, сверкает на солнце. От высоты захватывает дух, но я настроена решительно. Не даю липкому чувству страха завладеть своими мыслями и, привязав один конец простыни к ножке массивного письменного стола, выкидываю другую часть импровизированной верёвки за окно.

Сажусь на подоконник, набираю в грудь побольше воздуха, задерживаю дыхание и начинаю спускаться вниз.

Платье мешает, путается между ног, из-за чего я почти сразу едва не срываюсь. Ткань трещит, норовит порваться, мне приходится торопиться, чтобы падение вниз было менее болезненным.

Я преодолеваю уже половину пути, но ощущение опасности лишь нарастает. Чувствую, что-то не так, но не понимаю, откуда ждать подвоха. Из открытого окна, перед которым я окажусь через мгновение, идёт пар. Замедляюсь, прислушиваюсь, зависаю неподвижно и, решив, что у одаренных свои причуды, продолжаю свой путь.

Чтобы немного передохнуть, я вступаю на карниз и перехватываю простынь, осторожно заглядываю в комнату, надеясь, что меня никто не заметит, и тут же встречаюсь взглядом с Аароном.

Крик застревает в горле, сердце ухает вниз. Я срываюсь, беспомощно размахиваю руками в воздухе и не сразу понимаю, что не лечу вниз, а остаюсь на месте.

— Весьма предсказуемо и безрассудно, — обманчиво безразличным голосом произносит Аарон. — Ну? Что будешь делать дальше? Пойдешь сама или Эдгар тебя закинет в комнату? При втором варианте мягкого приземления не гарантирую.

Я отмираю и цепляюсь за простынь, смотрю вниз.

— Даже не думай, — предостерегает дознаватель.

— Эмма, сейчас лучше послушаться, — добавляет Эдгар.

Сделать шаг сложно, я боюсь последствий своего побега. Просчитываю возможные варианты, и ни один из них мне не подходит. Удерживаемая в воздухе с помощью дара Эдгара я будто марионетка, которой дают мнимое право выбора: идти самой в руки разъяренного Аарона или упасть к нему под ноги.

Первым не выдерживает дознаватель. Он ругается себе под нос и рывком затаскивает меня внутрь.

— Нацепила на себя мою одежду?! Я тебе разве разрешал? — придирается он и довольно грубо разворачивает меня спиной к себе, чтобы снять кафтан.

Хочу выкрикнуть ему в лицо, чтобы выбросил его, раз настолько брезгует, но сжимаю зубы и молчу.

— Целитель ждет. Делаешь, что он скажет. Если не хочешь провести ночь в темнице с крысами. Если он сказал раздеться — раздеваешься, сказал раздвинуть ноги — раздвигаешь. Хотя, с последним у тебя проблем не будет.

Меня будто обливают ледяной водой.

— Это обязательно? — уточняю, ища поддержки в глазах Эдгара.

— Разве тебя может что-то смущать?

— Пожалуйста, — жалобно притягиваю, заведомо зная, что моя правда ему не нужна. Не поверит, все равно потащит проверять. — Я не больна и не заразна.

— Вот и узнаем, — жестко отрезает Аарон, подхватывает меня под колени, и, открыв дверь пинком, заходит в соседнее помещение.

Я сразу понимаю, что комната не жилая. В ней нет никакой мебели кроме двух кресел, стоявших друг напротив друга, а убранство весьма скромно. На небольшом столике лежит нескольких больших зеркал, в углу стоит таз с водой, различные травы развешены вдоль стен и множество стеклянных пузырьков стоит на полках.

Аарон ставит меня на ноги и опускается вниз. Я недоуменно провожаю его взглядом, но едва поняв, что он задумал, отпрыгиваю в сторону и падаю, потому что он крепко держит меня за лодыжку.

— Нет! Подожди! — кричу испуганно, когда мужчина шарит руками у меня под юбкой и стягивает панталоны вниз.

— Сейчас они тебе не понадобятся, — Аарон откидывает мое белье в сторону и отходит, вытирая руки об брюки.

Мне горько. Слеза катится по щеке. Стараюсь незаметно смахнуть её. Поднимаюсь с пола и, обняв себя руками, отхожу подальше от него. Задумываюсь о том, что мне предстоит и готовлюсь распахнуть окно, чтобы спрыгнуть вниз. Снег должен смягчить падение, но вряд ли я смогу так легко уйти. Стараюсь отвлечься и не показывать свою слабость, но ничего не выходит. Все лицо мокрое.

Сзади меня едва слышно скрипит дверь, но я не оборачиваюсь и так знаю, кто пришёл, а дознаватель лишь подтверждает мои догадки.

— Осмотри, не больна ли.

Меня как назло начинает трясти. Целитель подходит и останавливается в паре шагов. Не выдержав, я оборачиваюсь и вижу, как он водит руками в воздухе рядом со мной, а от его пальцев исходит едва уловимое сияние.

— Повернись, — мягко просит целитель, и я подчиняюсь. — Открой рот, — после продолжительного молчания говорит он.

Его голос скрипучий и тихий, глаза прикрыты густыми поседевшими бровями, лицо исполосовано глубокими морщинами, а белые волосы аккуратно собраны в хвост. Теплые руки касаются моего горла, но мне нисколько не страшно даже когда они скользят вниз и задерживаются на животе.

— Ну что? — нетерпеливо вмешивается Аарон. — Лечится?

— Горло постоянно воспаляется, потребуется некоторое время, чтобы оно больше не беспокоило. Возможно, присоединиться жар и кашель, пока сложно сказать, но судя по истощению, будет и то и то.

— Подожди, — нервно обрывает Аарон, а я отворачиваюсь, потому что едва борюсь с желанием упрашивать целителя не оставлять меня одну с дознавателем. — А что с женским здоровьем?

— С женским? — хмыкает старец. — Бедра узкие, рожать тяжеловато будет, но справится.

— И все? — Аарон даже не пытается скрыть своё удивление. — Ничем таким заразным не больна? Может с зеркалом посмотреть?

— Абсолютно здорова, не вызывает никаких опасений. Даже смотреть не надо, я бы даже сказал не стоит.

От стыда у меня горят уши. Меня обсуждают будто племенную корову.

— Спасибо, — голос Аарона меняется, становится более расслабленным. — Я позже зайду, — говорит он в след уходящему старцу и прикрывает за ним дверь. — Эмма, — дознаватель подходит ко мне и берёт за локоть.

— Руки не забудьте помыть! — не выдерживаю я и вырываюсь.

Аарон смотрит на меня с немым раздражением, даже глаза прищуривает. Он явно хочет приструнить меня, чтобы не дерзила и молча выполняла его приказы. А ещё мне кажется, он удивлён, что я способна трясясь от страха и осознавая свою полную зависимость от его настроения позволять себе огрызаться и поджимать губы от обиды.

Говорят, что дар и носящий его человек одно целое, но я воспринимаю это со всеми иначе. Огонь внутри меня — это паразит, который влияет на моё настроение, состояние и восприятие той или иной ситуации. Подобно пламени я быстро вспыхиваю и зачастую едва сдерживаю свои эмоции.