— Тайный отдел всполошился. Не будет просто так дознаватель возвращаться раньше условленного, — бойко рассказывает мальчишка, пятерней поправляя топорщившиеся волосы и одновременно подхватывая за ручку ёмкость. — Прочесали ночью всю округу, — он громко хлопает в ладоши, а я вздрагиваю всем телом. — Сам видел! Искали кого-то!

— Знать бы, что случилось, — недовольно бурчит молочник, закатывая манжеты рубашки.

— Я спрашивал, когда от целителя бежал, — мальчишка сделал многозначительную паузу. — Настойку брал, чтоб молоко не кисло. А то листья хрена особо не помогают. А настойку как с печи снял, сразу использовать надо. Вот и пришлось еще по темноте бежать!

— Да знаю я, — нетерпеливо отмахивается молочник. — Сказали то что?

— Девчонку ищут.

— Тю! — прыскает смехом молочник, подперев бока. — Ради девицы приезжать дознаватель не станет. Тут в другом дело! — он поднимает указательный палец и делится своей догадкой понизив голос: — Произошло нечто из ряда вон выходящее! Оттого и в секрете держится содеянное, чтобы панику не посеять. А ты, ночами бы пока не ходил.

Я протяжно вздыхаю и трогаю горящие щеки. Нервно закусываю губу, понимая, что сильно рискую. Вообще, нельзя близко подходить к дому, где недавно чуть было не попалась, но мне необходимо удостовериться, что я не убийца.

Надеваю синие платье с кружевным воротом, затягиваю корсет и подвязываю талию атласной лентой. На руки натягиваю перчатки, столь кстати скрывающие синяки, оставленные стражником, и прячу волосы под шляпкой с широкими полями.

Задерживаюсь возле зеркала на несколько минут, чтобы припудрить излишний румянец и придирчиво оцениваю излишнюю худобу, которая может меня выдать.

На улице многолюдно. Среди горожан взглядом выискиваю стражников, но на моем пути не встречается ни одного. Расслабившись, верчу головой в поиске лавки с выпечкой, которая оказывается за ближайшим поворотом. Купив сдобу, стараюсь есть незаметно, чтобы не нарушать приличия, принятые обществом на которые мне зачастую наплевать.

— Ночь выдалась трудной, раз у столь очаровательной особы такой аппетит?

Я едва не выплевываю сладкую выпечку прямо себе под ноги, чудом сдержавшись. С трудом проглатываю не закашлявшись. Еда сразу встаем комом в горле.

— Я вас напугал?

Шляпу с моей головы срывает порыв ветра. Растерянно ахнув, я щурюсь от палящего солнца и растерянно оглядываясь, в надежде, что мой головной убор не попал никому под ноги или копыта лошади.

— Вы появились весьма неожиданно, — отвечаю учтиво.

Мужчина придирчиво разглядывает меня и тут я понимаю, что он задал совершенно не подобающий вопрос.

— Позвольте проводить вас, — он подставляет локоть, а сам смотрит на мою руку в перчатках.

— Только спасите мою шляпку, — растягиваю губы в улыбке и пожимаю плечами, играя беспечность.

Он качает головой и говорит то, отчего я едва сдерживаю огонь внутри, не позволяя ему пробежаться пламенем по кончиками пальцев.

— Вам она не понадобиться, но бояться не стоит. Все будет хорошо.

— Не понимаю, о чем вы, — капризно протягиваю, лихорадочно перебирая варианты спасения.

— Понимаете, — теперь он держит приподнятый локоть прямо перед моим носом. — Пойдемте, я настаиваю. Ни к чему устраивать представление на потеху толпе.

— Вы меня с кем-то путаете.

— Отнюдь, кольца под перчатками не носят.

Я поджимаю нижнюю губу, стараясь скрыть растущую панику.

— Я помолвлена. Разве я могу его снять? — мои голос дрожит, как бы я ни старалась это скрыть.

— О да, — отчего то мой ответ веселит мужчину. — Я в курсе.

— Я могу идти?

— Только со мной.

Я киваю. Спорить бесполезно. Пока он один, я еще смогу уйти.

— Не стоит медлить. Я осведомлен о ваших способностях и, поверьте, смогу им противостоять. Толпе зевак понравится наше выступление, но нужно ли привлекать излишнее внимание? Я могу быть груб, но разве так стоит начинать наше знакомство?

Отшатываюсь от мужчины, роняю сдобу на мощенную камнем дорогу, и сама падаю следом. От боли на глазах выступают слезы.

— Может обойдемся без истерик? — закатывает глаза мужчина.

— Обойдемся, — вру я, теряя самообладание и позволяя огню оплести мои пальцы.

Он пока не видит этого, потому что я не встаю и держу руки за спиной. Мой взгляд цепляется за железную вывеску.

— Прости, — шепчу, стыдливо отводя взгляд.

Кованное изображение ягнёнка, украшавшее лавку мясника, опускается на спину мужчины, вдавливает его в землю, не позволяя встать и отправиться в погоню за мной.

Пока никто не понял, что я причастна к случившемуся, стараюсь убраться побыстрее. Иду сквозь толпу, сбегающуюся поглазеть на придавленного человека. Слышу, что кто-то бросился ему помогать и усиливаю давление, чтобы справились не сразу и я успела затеряться. Нога все еще болит и не позволяет бежать, поэтому, оказавшись на безлюдной улице не перехожу на бег. Сквозь перчатку стараюсь снять кольцо, в безуспешных попытках, отчаявшись, призываю дар и возмущенно пыхчу после каждой неудачи.

До бала от него надо избавиться и немного изменить свою внешность, а то велика вероятность угодить в лапы слишком наблюдательным ищейкам.

Поход к местной травнице за смесью для волос, состоящий из чернильных орешков, гвоздики и медного купороса, занимает у меня больше времени, чем я рассчитывала. Возвращаюсь в постоялый двор через окно, чтобы никто не видел, что я отлучалась. В комнате до самого вечера вымачиваю волосы в маленьком тазике, вылив туда воду из графина. Не имея возможности их промыть, делаю высокую прическу в виде узла на затылке. Мне немного грустно и непривычно видеть себя с тёмными волосами, отчего стараюсь лишний раз не смотреться в зеркало.

За окном солнце клонится к горизонту, окрашивает молодую листву оранжевыми оттенками, а в комнате вытягиваются тени.

Усталость накатывает. Я припираю дверь стулом, оставляю открытым окно и падаю на кровать прямо в одежде. Закрываю глаза и проваливаюсь в сон. Но даже в нём не нахожу покоя. Вздрагиваю от малейшего шума, будь то кашель соседа за стеной или лёгкий стук ветки об окно. А еще мне кажется, что кольцо вибрирует, но стоит обратить внимание, как все прекращается. Я слишком нервничаю, что не могу его снять, и из-за этого чудятся всякие глупости. Говорят, что дар огня настолько силен, что способен выжечь все человеческое внутри одаренного, оставив лишь безжалостного огнедышащего зверя. Мой огонь оказался не способен справится с простым кольцом.

Голова гудит, тело кажется ватным. Разбитая, я тяжело поднимаюсь на ноги с пением первых птиц. Наспех надеваю первое попавшееся платье, не заботясь о слегка мятой юбке и обвязываю вокруг шляпы атласную ленту, завязываю на шее бант, чтоб на этот раз она никуда не слетела.

Усталая даже после сна, выхожу из комнаты и иду по коридору на улицу. В постоялом дворе гнетуще тихо, если не считать едва слышных переговоров поваров на кухне. Они уже успели приготовить молочную кашу, аромат которой приятно щекочет нос. Застываю на мгновение и наслаждаюсь запахом.

— Куда спешите в столь ранний час?

Резко оборачиваюсь. Вопрос мужчины застигает меня врасплох. Он сидит на кресле и устало улыбается. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, один из манжетов испачкан грязью.

— Мне необходимо подготовиться к предстоящему балу.

— Составите мне компанию за завтраком?

— Увы, нет. Я спешу.

— Жаль. Красивые девушки всегда куда-то спешат. Может, вы подождете своего сопровождающего за утренней чашкой кофе? Если попросить, — мужчина прикрывает ладонью рот, будто шепчет и встает, — кофе будет здесь через минуту.

Его взгляд опускается на перчатку и на лице появляется ухмылка.

— Вижу вы помолвлены.

Я краснею, не зная, что ответить. Ведь у меня нет сопровождающего, что говорит о низком происхождении, а значит я не могу собираться на бал, да и кольцо на пальце при таких обстоятельствах явно лишнее. У простолюдин не принято дарить украшения на помолвке. Этот путник поставил меня в тупик.