— Да. Больше всего я боялась, что мы ничем не сможем ему помочь.

— Надеюсь, ты понимаешь, что если бы это был кто-то другой…

— Он был бы мертв, — заканчиваю я фразу отца. — Поверь мне, я прекрасно понимаю. Как ты думаешь, почему он боялся просить тебя о помощи? Я говорила ему, что мы должны позвонить тебе, но он переживал, что ты не дашь ему возможности говорить. Он также считает, что ты знал о Нью-Хейвене.

— Я не знал.

— Если бы ты знал, ты бы что-нибудь предпринял по этому поводу?

— Наверное, нет, — отвечает мой отец без колебаний и угрызений совести. — Я не герой, Скар. Ты же знаешь, что я плохой парень.

Я, конечно, знала это, но иногда мне все равно больно это слышать. Я знаю, что в моем отце есть что-то хорошее, судя по тому, как он относится ко мне и моей матери, но помимо этого, он по-прежнему глава мафии, а они не из хороших парней.

— Я не помешал? — голос моего брата пугает меня.

— Ты быстро вернулся, сынок, — приветствует Квинтона папа.

— Я подумал, что вы скучали, пока меня здесь не было.

Я закатываю глаза, глядя на своего брата. Он всегда такой самодовольный. Ему повезло, что я люблю его. Я встаю со стула, собираясь приветственно обнять его, когда он бросает на меня странный взгляд.

— Мне нужно поговорить с папой… наедине.

— О чем? — Спрашиваю я. — Почему я не могу присутствовать? Это из-за Рена?

Квинтон вздыхает.

— Да, это из-за Рена. Именно по этой причине тебе следует уйти.

— Когда ты перестанешь обращаться со мной как с ребенком? — Я осуждающе смотрю то на брата, то на отца. — Вы же понимаете, что я уже взрослая, верно? Я заслуживаю быть частью этого.

— Скар, если Кью считает, что тебе лучше этого не слышать, тогда…

Я снова перебиваю отца. Будь я кем-то другим, я бы уже сожалела о своем неподчинении.

— У Квинтона есть микрочип, имплантированный под кожу?

— Какое это имеет отношение к делу? — спрашивает он, как будто еще не знает.

— Это имеет отношение ко всему. Ты всегда относился ко мне иначе, чем к Квинтону, только потому, что он парень.

— Все, что я делаю, — это для твоей безопасности.

— Нет, все, что ты делаешь, направлено на то, чтобы контролировать меня, — кричу я. — Именно по этой причине я не пыталась связаться с тобой раньше.

— Это неправда. Я не контролирую ничего из того, что ты делаешь, но, возможно, мне следует начать. — Взгляд моего отца становится жестким, и я понимаю, что моей вспышке гнева нужно положить конец, иначе у меня будут настоящие неприятности.

Я понижаю голос.

— Как ты можешь быть настолько слеп к этому? — Я смотрю на своего брата в поисках хоть какого-то заверения, что он на моей стороне. Когда Квинтон отводит взгляд куда-то на книжную полку позади меня, я понимаю, что потеряла и его тоже.

— Ладно, будь по-твоему, — огрызаюсь я, прежде чем развернуться и вылететь из кабинета отца.

Несколько предательских слезинок скатываются из уголков моих глаз, пока я топаю по длинному коридору, пока не добираюсь до комнаты Луны. Она единственная, на кого я могу рассчитывать прямо сейчас. Подняв руку, я тихонько стучу по дереву. Достаточно громко, чтобы услышала Луна, но достаточно тихо, чтобы она была единственной, кто услышит.

Мгновение спустя она открывает дверь, глядя на меня с любопытством.

— О, привет. Заходи. — Она приоткрывает дверь шире, и я проскальзываю внутрь рядом с ней. — Что случилось? Есть новости о Рене?

— И да, и нет, — отвечаю я ей. — Новостей о его местонахождении нет, но я разговаривала с психологом, и она подтвердила, что у него проявлялись признаки раздвоения личности. Она также говорит, что это поддается лечению и что она может ему помочь.

— Это потрясающе, — говорит Луна с облегчением в мягком голосе.

— Итак, я должна кое в чем признаться, — говорю я ей, чувствуя себя немного виноватой. — Ты помнишь, как я всем говорила, что больше не смогу найти хижину?

— Да, — отвечает она, растягивая слово из двух букв.

— Это была ложь. Я точно знаю, где находится хижина. Я просто боялась того, что сделает мой отец, если доберется до Рена, не дав мне толком все объяснить.

— Почему бы нам не сказать ему об этом сейчас?

— Потому что я все еще не доверяю ему полностью. Я люблю своего отца, но он действует быстрее, чем думает, и я боюсь, что он сделает Рену хуже, вместо того чтобы помочь ему. Если бы я могла просто поговорить с ним, объяснить, что происходит и что мой отец не собирается его убивать, думаю, я смогла бы успокоить его и заставить прийти в себя.

— Не знаю, Скар. Я люблю своего брата больше всего на свете, но он такой же твердолобый, как твой отец.

— Я могу достучаться до него. Ты знаешь это.

Луна прикусывает нижнюю губу, ее светло-голубые глаза блуждают по комнате, как будто ей действительно нужно все обдумать.

— Хорошо, какой у тебя план?

— Я знала, что пришла к нужному человеку. — Я ухмыляюсь. — Итак, думаю, мы можем взять одну из машин охраны и сами поехать к хижине.

— Угнать машину?

— Не угнать… одолжить. — Я ухмыляюсь еще шире. — Ты же знаешь, у моего отца есть машины наготове по прихоти, незапертые и с ключом внутри. Этот комплекс настолько безопасен, что никто не будет беспокоиться о том, что его машину могут угнать.

— Вообще-то… — Луна проводит рукой по своим длинным светлым волосам. — Я знаю, где мой отец припарковался, и он оставляет ключи в бардачке. Итак, мы могли бы одолжить машину моих родителей. В любом случае, мне так будет спокойнее. К тому же, если Рен увидит приближающуюся машину моего отца, у него будет гораздо меньше шансов испугаться и убежать.

— Ты гений, Луна! Я даже не подумала об этом. — Из-за волнения повышается тон. Я пытаюсь говорить тише. — Так это значит, что ты в деле?

— Давай отправимся в приключение. — Луна улыбается от уха до уха, но восторг не отражается в ее глазах. Я обнаруживаю, что то же самое беспокойство, которое я испытываю, отражается и на мне.

— Мне тоже немного страшно, — признаюсь я, — но оно того стоит. Мы найдем его и окажем ему необходимую помощь.

Луна качает головой вверх-вниз, ее улыбка гаснет.

— Я действительно надеюсь на это.

Я тоже.

— Я пока вернусь в свою комнату. Встретимся внизу в десять вечера?

— Звучит заманчиво, — отвечает Луна, прежде чем я выскальзываю из ее комнаты и закрываю за собой дверь.

Я возвращаюсь в свою комнату, чтобы принять столь необходимый душ, прежде чем не торопясь переодеться в темные узкие джинсы и удобную толстовку с капюшоном. Я собираю свои непослушные длинные волосы в пучок на макушке и надеваю ботинки, чтобы завершить свой образ угонщицы автомобиля.

Остаток дня проходит медленно, пока я жду десяти часов. Когда я не спускаюсь вниз, мама заказывает ужин в мою комнату. Я с усилием проглатываю еду, зная, что мне нужно накормить себя и ребенка. Когда я, наконец, спускаюсь по лестнице, Луна уже ждет меня внизу.

— Давай воспользуемся кухонной дверью, ведущей на террасу, и обойдем вокруг, туда, где припаркованы машины, — шепчу я, зная, что перед главной дверью стоят охранники.

Мы на цыпочках проходим по темному коридору на кухню. Мое сердце бешено колотится, хотя я знаю этот дом как свои пять пальцев, я продолжаю думать, что вот-вот наткнусь на что-нибудь, что произведет громкий шум, который насторожит всех под этой крышей.

Когда мы подходим к кухонной двери, я медленно открываю ее, ожидая, что сработает какая-нибудь сигнализация, хотя я знаю, что все будет хорошо. Мой разум играет со мной злую шутку, чувство вины за то, что я снова уезжаю, тяжелым грузом давит на меня.

Луна идет прямо за мной, когда мы выскальзываем на террасу и огибаем дом по небольшой гравийной парковке.

— Вон он. — Луна указывает на темно-серый внедорожник, и мы быстро направляемся туда.

Как и предсказывала Луна, двери не заперты. Я сажусь на водительское сиденье, а Луна — на пассажирское.