16

СКАРЛЕТ

— Я так рада, что ты решила пойти со мной на шоппинг. Не то чтобы я возражала против покупок, когда я одна, но гораздо веселее иметь кого-то, с кем можно поговорить и спросить мнения.

Аспен улыбается мне поверх вешалки с детской одеждой. Они очаровательны, такие милые, что я готова расплакаться. Маленькие платьица, комбинезончики. Самые крошечные туфельки. Мои пальцы чешутся от желания все потрогать, подержать в руках.

Положить все в тележку, чтобы я могла купить его своему ребенку.

Невозможно. Я не могу позволить себе даже думать об этом, пока мы переходим от полки к полке в милом маленьком магазине. Настроение здесь яркое и жизнерадостное, и оно заразительно. Я могу счастливо улыбаться, несмотря на ревность, которая существует на краю моего сознания.

Я хочу иметь возможность сделать это для себя. Я хочу быть счастливой из-за беременности. Я хочу чувствовать надежду, как это делает Аспен. Вместо этого я ношу секрет внутри себя, зная, что было бы очень плохой идеей объявить об этом сейчас. В таком случае, я не знаю, когда будет подходящее время рассказать всем. Я даже не набралась смелости сказать Рену, в основном потому, что до сих пор не уверена, что Ривер может появиться. Мне не хочется пытаться разделить личный момент с кем-то, кто ненавидит меня просто за то, что я существую.

И рассказывать еще моей семье. Я даже думать не хочу о шоу ужасов, в которое это превратилось бы. Папа никогда больше не выпустил бы меня из моей комнаты. Квинтон никогда бы не перестал ныть и угрожать тому, кого он должен был любить как брата. Крошечная часть меня задается вопросом, не объединит ли нас в конечном итоге что-нибудь вроде ребенка, но я больше не маленькая девочка. Я не могу позволить себе верить в невозможное.

— Как ты себя чувствуешь? — Мне искренне любопытно, и не только потому, что она моя невестка и носит под сердцем мою маленькую племянницу. Я вроде как хочу знать, чего ожидать, когда пройдут месяцы.

Ее взгляд метнулся в сторону, где всего в десяти футах, спиной к входной двери, стоял один из охранников, которого Кью настоял отправить с нами. У заднего выхода также есть еще один охранник. Все ради нашей безопасности.

Она склоняет голову набок, и я следую за ней, пока мы не оказываемся немного дальше от любых третьих лиц, которым не нужно слышать подробности.

— Честно говоря, я чувствую себя ужасно. Я все время устаю, и начинаю становиться по-настоящему большой. Возможно, мне придется надеть обувь, которую не нужно завязывать, поскольку мне становится все труднее дотягиваться до моих ног. Я боюсь вставать по ночам и все время писать. Это должно скоро начаться.

Но даже когда она это говорит, очевидно, что она вне себя от восторга. Она через многое прошла, прежде чем наступила эта беременность — и она, и Кью, оба. Они заслуживают своего счастья.

Так почему же мое сердце так сильно болит? Почему у меня нет такого же счастья? Я хочу прорваться через магазин и составить реестр, как это делает женщина прямо сейчас, бродя по магазинам со своим мужем, или бойфрендом, или кем угодно еще, целясь из своего маленького сканерного пистолета в одну вещь за другой, пока они светятся от радости. Я их ненавижу.

— Эй. Ты в порядке? — Аспен касается рукой моей спины, наклоняясь, как будто она обеспокоена. — Прости. После всего, через что ты проходишь, тебе не обязательно слышать о моем…

— Нет, нет. Даже не думай так, — настаиваю я. — Я не собираюсь быть одним из тех людей, которые никому не позволяют быть счастливыми рядом с ними. И Рену станет лучше. Все будет хорошо.

Так почему же именно тогда мой голос сорвался? Почему это звучит так, словно я вот-вот заплачу? Наверное, гормоны.

— Знаешь, это нормально, что ты не в порядке, — шепчет она, в то время как ее рука совершает круги по моей спине. — Никто не собирается тебя осуждать. Ты была такой сильной. Иногда нужно относиться к себе полегче и не ожидать так многого после того, как ты прошла через что-то трудное.

— Я знаю. Ты права. Хотя, на самом деле. Со мной все будет в порядке.

— Скажи это слезинке, которая только что скатилась по твоей щеке. — Она притягивает меня в объятия, что немного неловко сейчас, когда она стала такой большой, но я ценю этот жест.

— А еще я чувствую себя полной дурой из-за того, что испортила тебе настроение. — Проводя рукой под глазами, я бормочу: — Предполагается, что это касается тебя, а не меня.

Она щелкает языком и закатывает глаза, как только отпускает меня.

— Пожалуйста. Я не какой-нибудь бессердечный монстр. Ты, очевидно, проходишь через это. Я хочу быть здесь ради тебя.

Она тоже. Не важно, через что ей пришлось пройти, она всегда любящая и добрая. Легко понять, почему Квинтон влюбился в нее.

Могу ли я доверять ей? Она никогда не давала мне никаких причин не доверять, но я никогда не рассказывала ей ничего настолько важного. В чем-то подобном есть много последствий.

— Я должна тебе кое-что сказать. — Сейчас мое сердце бешено колотится, и я почти уверена, что меня сейчас стошнит, но в то же время я не хочу останавливаться. Я хочу сказать ей. Я не могу пройти через все это в одиночку.

— Ты можешь рассказать мне все, что угодно. — Я замечаю, как она оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто из охранников не подошел ближе.

— Я думаю… Думаю, что, возможно, беременна.

Ее глаза широко распахиваются, а рот приоткрывается, прежде чем она успевает опомниться.

— О. Вау. Правда? Это… здорово? — Она морщится, стискивая зубы. — Прости. Я не знаю, что ты чувствуешь по этому поводу. Что ты чувствуешь по этому поводу? Я должна была спросить об этом в первую очередь.

— Все в порядке. Я… Я имею в виду, я хочу быть счастливой, но…

— Я понимаю. Поверь мне. — Она прикусывает губу, и в ее глазах появляется беспокойство, когда она изучает мое лицо. — Твой отец и твой брат будут испытывать по этому поводу довольно сильные чувства.

— Знаю, знаю. — Я закатываю глаза и разочарованно вздыхаю. — Именно поэтому я еще ничего не сказала.

— На каком ты сроке? Ты знаешь?

— На самом деле нет. Я только знаю, что у меня задержка. Она началась уже в хижине, прежде чем я вернулась домой. И Рен не предохранялся, так что… — Я могу только пожать плечами, поскольку это кажется мне довольно очевидным.

Я почти слышу, как план складывается в ее голове, в то время как выражение решимости ожесточает черты ее лица.

— Хорошо. Вот что мы собираемся сделать. — Если уж на то пошло, я рада передать бразды правления кому-то другому, так что в кои-то веки мне не придется думать о чем-то одной. — Мы попросим водителя отвезти нас в аптеку, чтобы ты могла сделать тест и убедиться. Я имею в виду, тебе нужно начать принимать витамины и все такое. Чем раньше, тем лучше. Мы же не хотим больше терять время, верно?

Теперь я так рада, что рассказала ей. Она может позволить себе роскошь видеть все это со стороны, так что она может мыслить яснее, чем я.

— Я в твоих руках.

— Предоставь это мне. — Несмотря на то, что мы ничего не купили, она берет меня под руку и выводит из магазина, а охранники следуют за нами по пятам. Как только мы садимся в машину, она говорит: — Отвези нас, пожалуйста, в ближайшую аптеку.

Он смотрит на нас в зеркало заднего вида.

— Это не было запланировано.

— Ну, знаешь, иногда женские проблемы не планируются заранее. — Каким-то образом ей удается сохранять невозмутимое выражение лица, пока он краснеет в зеркале заднего вида, прежде чем завести двигатель.

Как оказалось, ближайший магазин находится всего в нескольких кварталах отсюда. Она заходит со мной, но телохранители остаются снаружи — оказывается, даже большие и крепкие телохранители не хотят быть рядом, когда упоминаются женские проблемы. Я бы рассмеялась, если бы была на это способна. Прямо сейчас я немного нервничаю. Я чувствую, что на меня направлен луч прожектора, когда мы идем по проходу и останавливаемся перед полкой, полной различных тестов.