Пройдя метров сто, я заметил группу бойцов, которые шли по полю боя и вглядывались под ноги, словно что-то искали. Я направился к ним. Завидев меня, они остановились как вкопанные, словно никак не могли поверить своим глазам. Подойдя к ним поближе, я разглядел, что группа состояла из одних лишь орков. Все они поклонились мне, а тот, кто был у них за старшего, радостно воскликнул:

— Ваше Сиятельство! Вы живы!

— Самому не верится, но да, — ответил я. — Мы победили?

— Да, Ваше Сиятельство! — ответил боец.

— Александра Петрович нашли?

— Не могу знать, Ваше Сиятельство.

— А княгиня Белозерская жива?

— Да, она в ставке.

— А вы куда идёте? — поинтересовался я.

— Нам поручено осмотреть поле боя на предмет утерянных артефактов и амулетов, — ответил боец.

— Ну тогда не буду вам мешать. Удачи!

Орки слегка преклонили головы, а я пошёл, точнее, побежал в ставку. Бабушка была жива, и эта новость не могла не радовать. И ещё я отказывался верить в то, что Александр Петрович погиб. Пока мне не показали его тело, я продолжал считать его живым.

До ставки я добежал довольно быстро и своим появлением произвёл настоящий фурор. Спешно приняв поздравления и поздравив в свою очередь других с победой, выяснил, что княгиня Белозерская находится в шатре императора Вильгельма Пятого, и побежал туда.

Охрана императора пропустила меня в шатёр, не сказав ни слова, а когда я вошёл, то понял почему. Самого Вильгельма в шатре не было, там находилась лишь моя бабушка. На ней уже не было ледяных доспехов, она сидела на коврике в чёрном тренировочном костюме, очень похожем на тот, что любил носить Эджертон, и медитировала.

Почувствовав, что кто-то вошёл, княгиня Белозерская перестала медитировать и открыла глаза. Улыбнулась, поднялась на ноги и шагнула ко мне. Я подбежал к бабушке и утонул в её объятиях, и впервые с момента возвращения из иллюзии ощутил, что всё позади.

Не знаю, сколько времени мы так простояли, а когда мы разомкнули объятия, я заметил в глазах бабушки слёзы. Она снова улыбнулась, а слёзы потекли по её щекам. Мне кажется, никто и никогда не видел княгиню Белозерскую плачущей, признаться, я вообще не представлял, что такое возможно. Но это были слёзы радости, поэтому бабушка их не скрывала, а лишь небрежно смахнула с щеки.

А я стоял перед ней — весь обгоревший, рваный, с изуродованной щекой, с одним Великим артефактом на поясе и другим в руках. Бабушка ещё раз улыбнулась, кивнула на шапку и спросила:

— Тяжела шапка Мономаха?

— Горяча, — ответил я и полез в карман.

Достав Кохинур, я осторожно развернул ткань и показал бриллиант бабушке. Та смахнула с щеки последнюю слезинку и произнесла:

— Я знала, что ты справишься, мой мальчик, и нисколько не сомневалась, что ты вернёшься. Лишь переживала, что это затянется, как в прошлый раз с Хосе.

— Приятно слышать, что не сомневались, — сказал я. — Но было нелегко.

— Ну так, ты дрался с одним из сильнейших магов мира, я бы удивилась, если бы тебе было легко. Но когда в разгар битвы у всех новых воинов Гарри перестали работать посохи — просто разом погасли все их лучи, я сразу поняла, что ты победил.

— Видимо, все кристаллы в их посохах были как-то завязаны на Кохинур, и когда он ослаб, эти кристаллы потеряли силу, — предположил я. — А вообще, битва долго продолжалась?

— С прибытием ребят в чёрном дело пошло веселее, да ты и сам это успел заметить, — ответила бабушка. — А потом, когда ещё и блестящие лоси лишились возможности лупить по нам из своих посохов, вообще всё стало замечательно. Практически все маги, собранные Гарри по сусекам Британской империи, смекнули, что они проигрывают, и благоразумно решили сохранить себе жизнь. Сдались почти все. Блестящие дрались до конца, но мы быстро их одолели: кого-то уничтожили, большую часть нейтрализовали.

— А что с Александром Петровичем? — наконец-то решился я задать самый важный вопрос. — Его нашли?

— Да, — ответила бабушка и тяжело вздохнула. — Он появился примерно через час после того, как вы исчезли.

— Вы знаете, где он сейчас?

— Его переправили в Новгород.

— Я хотел бы его увидеть до церемонии.

— Какой церемонии?

— Прощания.

— Не надо так говорить, — нахмурившись, произнесла бабушка. — Да, шансов почти нет, но пока рано.

— Он жив? — воскликнул я, не сдержав эмоций.

— Формально да. По крайней мере, когда его отсюда забирали, он был живой, а плохих новостей после этого из Новгорода не поступало. Наши лучшие лекари и лекари наших союзников борются сейчас за его жизнь, но он очень плох, и если ты хочешь застать его живым, поспеши.

— А где Вильгельм Пятый?

— В данный момент он или принимает отречение Виктории Второй от престола, или сжигает Лондон. Если честно, я этот момент выпустила из виду. Вилли не маленький, он знает, что делает. Мне до того было.

— А что с Дьянишем?

— С ним всё нормально, он уже дома.

— А Воронцов? Я помню, он получил тяжёлое ранение.

— Уже вылечен, где-то здесь бегает.

— А Вы выяснили, что это за рыцари были в чёрном? — спросил я. — Судя по всему, Ваши опасения, что после англичан они примутся за нас, не оправдались.

— Не оправдались.

— Но кто это такие?

— А неизвестно, — бабушка пожала плечами. — Сразу же после завершения битвы они, собрав всех своих убитых и раненых товарищей, так же быстро исчезли, как ранее появились. На контакт с нами они не пошли, мы тоже не стали напрашиваться.

— Но это очень странно. Кто бы это мог быть?

— Хотела бы я это знать. После твоего возвращения живым и невредимым для меня это вопрос номер два.

— Два?

— Судьба Романова меня беспокоит больше.

— А вообще, потери у нас большие? — спросил я.

— Не скажу, что маленькие, — ответила бабушка. — Всех раненых, даже тяжелораненых, лекари уже поставили на ноги, но, к сожалению, много наших ребят и союзников погибли во время боя. Но могло быть сильно больше, если бы эти чёрные не прибыли и у бойцов Гарри не перестали работать посохи.

— Это Александр Петрович их «выключил». И как бы не ценой своей жизни. Мне нужно к нему. Можете открыть мне портал к нам в замок?

Бабушка кивнула и принялась устанавливать портальные врата, а через минуту я уже выходил из портала в нашей башне и… натолкнулся на Милу. Она бросилась мне на шею с такой силой, что чуть не втолкнула обратно в портал.

— Я знала! Я знала, что ты победишь! — воскликнул Мила и принялась меня так яростно расцеловывать, что дежурившие в башне бойцы почувствовали себя неловко и отвернулись.

— А ты давно здесь? — спросил я, высвобождаясь из крепких объятий.

— Давненько, — улыбнулась Мила. — Но мне любезно выделили стульчик. Что с твоей щекой?

— Ерунда, — отмахнулся я. — Могло быть намного хуже.

— Тебе нужно к лекарю.

— Мне нужно в Новгород, к Александру Петровичу.

— Я могу отправиться с тобой?

— К Александру Петровичу? — удивился я.

— Нет, в Новгород.

— Почему бы и нет. Но мне сначала надо переодеться.

— Душ тоже не помешает, — заметила Мила. — Ну или хотя бы умыться.

Я кивнул и побежал к себе. В комнате первым делом схватил телефон и набрал номер Милютина. Тот поздравил меня с победой и сообщил, что Александра Петровича перевезли в его имение, в надежде, что кесарю поможет близость родового источника.

Буквально за минуту я принял душ, натянул чистые штаны и рубашку, переложил Кохинур в платок, спрятал его в карман и рванул в башню. По дороге вспомнил, что в Новгороде, в отличие от нашего замка, погода соответствует календарю — концу февраля, но возвращаться не стал: в нашем столичном доме имелся запас верхней одежды.

Выйдя из портала в Новгороде, мы, ни на что не отвлекаясь, сразу же отправились в гараж. Разве что я куртку по пути из гардероба достал.

— Может, я сяду за руль? — предложила Мила, когда мы подошли к машине.

— Ну я на это и рассчитывал, — ответил я. — Хочется добраться побыстрее, а после нашей поездки по Стамбулу я раз и навсегда понял, что в этом деле с тобой не то что я, а даже Тойво не сможет тягаться. А он тот ещё гонщик.