— Нет, переводчик нам не нужен, пусть Айсулу тренируется, ей это полезно, — ответила мне Дана и, заметив моё недоумение, пояснила: — Она, скорее всего, поедет учиться в Россию.

— Вы думаете, у нас безопаснее? — удивившись, спросил я.

— Для психики девочки да, — сказала Дана. — Алихан всего ничего как стал каганом, а к нам уже поступило несколько предложений от сватов. Теперь в каганате будет негласный конкурс — жени сына на сестре кагана. Увы, такие уж у нас традиции, девушка — это инструмент для выстраивания нужных отношения между родами.

— Не только у вас, — заметил я.

— Поэтому мы решили, что Айсулу лучше получить обучение в другой стране. Пусть она учится среди ребят, которые не мечтают получить её в жёны. К сожалению, у неё не такой сильный дар, как у меня или как был у Абылая, но уровня до шестого дойти шанс есть. Поэтому ей нужна хорошая магическая академия. Саша… — Дана осеклась. — Александр Петрович очень рекомендует Кутузовскую академию в Новгороде. Вы ведь тоже в ней учились?

— Учились, — ответил я. — Только вот, к сожалению, недоучились. Но сказать о ней можем только самое лучшее. И про академию, и про преподавателей, и про ректора.

— Ну тогда, наверное, на ней мы и остановим свой выбор. Надеюсь, Айсулу будет там хорошо, и её не будут донимать женихи.

— Не переживайте на этот счёт. У меня в Кутузовку брат перевёлся, он живо всех женихов разгонит, пусть только подойдут к Айсулу, — пообещал я.

— Ну тогда договорились, — рассмеявшись, сказала мне Дана, после чего обратилась к дочери: — Ты слышала? У тебя уже есть защитник, и я полагаю, он такой же сильный и храбрый, как его брат.

После этого мы немного поговорили о Кутузовке, о Новгороде, и обед подошёл к концу. Но прежде чем, прощаться, Дана неожиданно обратилась к моей подруге:

— Мила, я не раз говорила, как ценю то, что Вы сделали для моей дочери, и как я Вам благодарна. Но я хочу отблагодарить Вас не только на словах.

«А меня за спасение Алихана только на словах», — подумал я сразу же.

Впрочем, меня это нисколько не расстроило, просто отметил на автомате.

— Я знаю, что Вы богаты, поэтому деньги не предлагаю, — продолжила Дана. — Драгоценности тоже — ни одна сильная одарённая не примет в дар то, что может оказаться скрытым амулетом. Но я очень хочу Вас отблагодарить. Скажите, что я могу для Вас сделать?

— Не наказывайте девчонок, — не задумываясь, ответила Мила. — Прошу Вас. Они ни в чём не виноваты.

Такого ответа Дана явно не ожидала и немного растерялась.

— Безусловно, те, кто принимал участие в убийстве Вашего мужа, должны быть наказаны по всей строгости и те, кто помогал свершать переворот, — сказала Мила. — Но их ведь немного. Большинство ничего не знали. Я была одной из них, я тоже ничего не знала. Карим доверял единицам, большая часть просто служила.

— Но они служили Кариму и продолжили ему служить после убийства Абылая, — заметила Дана.

— Но ведь и Вы делали вид, что поверили Кариму и терпели его, — возразила Мила, и это было с её стороны довольно рискованно, но таким уж она была человеком.

— У меня не было выбора! — насупившись произнесла Дана.

— А у них был? Вы думаете, они здесь работают ради удовольствия или ради денег? Сколько девчонок попросили отпустить их, когда узнали, что арестовали Карима?

— Почти все. Но я никого не отпустила.

— Вы знаете, что я очень богата, но при этом я работала телохранителем Вашего мужа. Вы не задумывались почему? Да потому что в противном случае Карингтон обещал убить мою сестру и её мужа! Безусловно, я не собиралась торчать здесь долго, у меня был план, как убежать и обезопасить сестру и зятя, но многие девочки этого не могут сделать. Почти никто не может. Они вынуждены были служить Кариму из-за страха потерять своих близких. Я допускаю, что кто-то из них следил за самим Каримом и был готов его устранить по первому приказу из Лондона, но основная часть девчонок — это массовка, набранная, чтобы скрыть буквально нескольких. Им и так сломали жизнь. За что их наказывать?

Дана нахмурилась и призадумалась. За столом повисло тягостное молчание.

— Прошу Вас, Ваше Высочество, отпустите тех, кто не запятнал свои руки кровью Вашего мужа! — чуть ли не взмолилась Мила. — Проявите великодушие!

— Мама, давай их отпустим, — неожиданно произнёс Алихан. — Если Мила просит за них, значит, они не такие уж и плохие.

— Хорошо, — сухо произнесла Дана. — Пожалуй, вы правы. Я отпущу их, но при одном условии. Отсюда уедут лишь те, кто на допросе с ментальным воздействием подтвердит, что не знал о готовящемся убийстве моего мужа. Все, кто знал и не сообщил, будут наказаны!

— Это справедливо, — сказала Мила.

— Может, Вы хотите присутствовать на этих допросах, чтобы убедиться в том, что невиновные не пострадают? — спросила Дана.

— С радостью воспользуюсь такой возможностью, — ответила Мила. — Это очень любезно с Вашей стороны.

Лицо Даны аж вытянулось — она явно предложила это из вежливости и не ожидала получить такой ответ. Моя подруга ходила по краю. Но такой уж она была — если что решила, будет стоять на своём до конца. А она, похоже, решила во что бы то ни стало помочь своим бывшим сёстрам по несчастью.

— Хорошо, — совсем уж ледяным голосом произнесла Дана. — Я заранее извещу Вас о дате допросов.

— А можно я тоже буду присутствовать? — неожиданно спросил Алихан, чем просто добил мать, теперь у неё вообще не осталось шансов отвертеться.

— Почему бы и нет, — ответила Дана, нервно усмехнувшись. — Надо поспрашивать во дворце, может, ещё кто захочет.

Алихан на колкость матери ответил обезоруживающей улыбкой.

После этого мы буквально пару минут поговорили о всякой ерунде, затем распрощались, и мы с Милой покинули обеденный зал. Пришли в комнату с портальным маяком, дали отмашку Тойво, он быстро деактивировал маяк и установил портал, чтобы оправиться домой.

Только мы вышли из башни в имении княгини Белозерской, мой телефон разразился трелью. Я достал его и посмотрел на экран — звонила бабушка.

— Слушаю! — сказал я в микрофон, приняв звонок.

— Ты где? — спросила бабушка.

— Дома, — ответил я. — Только что вышел из башни.

— Это хорошо. На завтра ничего не планируй и на ночь лучше останься здесь.

— Что-то случилось?

— Пока не знаю. Завтра в десять утра по берлинскому времени мы должны быть у Вилли, там всё и узнаем.

— Неважно выглядишь, Гарри! — довольно оригинально поприветствовала старого друга бабушка, когда мы с ней вошли в зал для переговоров Потсдамского дворца. — Что-то пошло не так?

— И я тоже рад тебя видеть, Кэтти, — сухо произнёс Эджертон.

Англичанин слегка привстал из вежливости — всё же он был джентльменом и не мог сидеть, когда в комнату вошла дама.

— Вижу, что рад. Аж зубы свело от радости, — заметила бабушка, и, признаться, я не узнавал её — обычно она была более сдержанна.

Мы поздоровались с императором Вильгельмом Пятым, который сидел во главе стола, и тоже заняли свои места.

— Что ты от меня хотел, Гарри? — рванула с места в карьер бабушка. — Ради чего мы с Романом бросили все дела и прибыли сюда? Надеюсь, это что-то стоящее.

— Мне нужна твоя помощь, — ответил Эджертон. — Чтобы не случилось непоправимого.

— Непоправимое уже случилось, Гарри. Мне жаль, что ты этого до сих пор не заметил.

— Я с тобой не согласен. Ещё есть шанс предотвратить мировую войну, и мы должны это сделать, ведь мы обещали учителю, что…

— Гарри! — бабушка довольно грубо перебила англичанина. — Ты буквально пару недель назад пытался эту войну развязать. И то, что у тебя ничего не вышло — это просто чудо. А сейчас ты пытаешься что-то сказать про учителя? Да как у тебя совести хватает приплетать его везде.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, Кэтти, — как ни в чём не бывало произнёс Эджертон. — Если о противостоянии русских и тюрков, то я был против той войны и всячески уговаривал кагана Карима её не развязывать, но русские объявили каганату войну, и Британия, связанная договором о взаимопомощи с Тюркским каганатом, просто была обязана прийти на выручку союзнику. Но, если ты не в курсе, до полноценных боевых действий дело так и не дошло.