Это был интересный поворот. Я знал, что бабушку, Вильгельма Пятого, Эджертона и их четвёртого загадочного друга связывает что-то очень сильное, но я думал, это на уровне клятвы или обещания учителю. А оказалось, что всё намного серьёзнее.

— А поскольку мы теперь — одно целое, то каждый из нас, причиняя вред кому-либо другому из нашей четвёрки, причиняет вред самому себе. Ты же помнишь поединок Вилли и Гарри?

— Такое не забывается.

— По большому счёту они лупили не друг друга — они лупили сами себя. Это себя Гарри проткнул посохом, это себя лупил Вилли своими железными кулачищами. Если бы один из них убил второго, то сам тут же рухнул бы замертво.

— Сильное проклятие, — произнёс я, поражённый полученной информацией. — И что, его никак нельзя снять?

— Это не проклятие, — сказала бабушка. — Это наша суть. Поэтому и снять нельзя.

— Теперь понятно, почему Вы были так спокойны, когда Вильгельм и Эджертон дрались. Они не могли друг друга убить.

— Почему не могли? Могли. Но это одновременно стало бы и самоубийством.

— И Вы тоже по этой же причине можете убить Эджертона.

— На самом деле я готова сделать это ради благой цели, даже несмотря на, так сказать, неприятную побочку, — заявила бабушка. — Но есть риск, что себя я таким образом убью, а Гарри всё же выживет, да ещё и заберёт мою силу. Поэтому рисковать не хочется.

— Понимаю.

— Хотя мы с Вилли и так рискуем. Учитель предупредил, что эта связь будет держаться, лишь пока мы все четверо живы. Если кто-то из нас погибнет, она исчезнет. И неизвестно, сколько сил останется у оставшихся. Впрочем, есть шанс, что этой страшилкой учитель просто мотивировал нас помогать друг другу.

— А можно ещё вопрос? — спросил я.

— Задавай, — разрешила бабушка.

— Если этот ритуал, который Вы собираетесь проводить, пройдёт успешно, насколько сильнее я стану?

— Раз в десять, а может, и в двадцать. Не знаю.

— Ого! — присвистнул я. — И тогда я смогу справиться с шапкой Мономаха?

— Ну а ради чего ещё мы это всё затеваем?

— А если что-то пойдёт не так, я погибну?

— Нет. Твоему здоровью вообще ничего не грозит.

— Это радует.

— Просто потеряешь дар. Навсегда.

А вот это было неожиданно. Такой вариант я не рассматривал.

— Но если я потеряю дар, шапка Мономаха и меч больше не будут ко мне привязаны, — заметил я. — Мы же тогда сможем отдать шапку Александру Петровичу?

— Теоретически да, — сказала бабушка.

— Ну хоть какая-то польза будет от потери дара.

— Ты прекрати мне заранее настраиваться на поражение. У тебя неплохие шансы нормально пройти ритуал.

— Неплохие — звучит хорошо. А если в процентах?

— Не меньше двадцати, — сказала бабушка.

— В процентах звучит уже не так радужно, — заметил я. — Пожалуй, я предпочту формулировку «неплохие».

Бабушка так и не сказала, что за ритуал меня ожидает, лишь назначила точное время — полдень. Конечно, эта неопределённость добавляла нервозности, но куда было деваться? Оставалось лишь дождаться назначенного часа и пройти через это. Как-то к этому готовиться я не мог. По той простой причине, что просто не знал, к чему готовиться.

Ещё бабушка запретила мне идти к источнику, объяснив это тем, что перед ритуалом я не должен испытывать никаких магических воздействий со стороны. Это тоже не обрадовало — обычно поход к источнику помогал справиться с излишним волнением. Но не в этот раз.

Зато выручили Александр Петрович и Вильгельм Пятый — им понадобилось срочно встретиться в неформальной обстановке, и они решили провести эту встречу в нашем замке. Нас с бабушкой тоже на неё пригласили. Таким образом с девяти утра, с начала этой встречи, я отвлёкся от ожидания предстоящего ритуала.

Кесарь, как обычно, прибыл в башню и не скрывал своего прибытия, а для императора, который не любил афишировать свои визиты куда-либо, бабушка установила портальный маяк прямо у себя в кабинете. Там же решили и провести встречу.

— Сегодня рано утром через японского посла нам был передан ответ британского правительства, — сразу же перешёл к делу Александр Петрович. — Британия принимает вызов и готова сразиться двумя армиями на нейтральной территории. Они предлагают провести сражение через десять дней, двадцать третьего февраля. Место и точное время будем согласовывать отдельно.

— Десять дней? — переспросил Вильгельм Пятый. — Зная Гарри, могу предположить, что он готов к войне, иначе бы стал тянуть время.

— Или думает, что готов, — добавила бабушка.

— Или так, — согласился император.

— Только зря он эту дату выбрал, — произнесла княгиня Белозерская, усмехнувшись.

— Почему? — поинтересовался Вильгельм.

— Тебе не понять, — ответила бабушка своему другу, затем перехватила мой недоумённый взгляд и добавила: — И тебе тоже.

— Но если Гарри рассчитывает, что в случае его поражения в этой битве, он всего лишь выплатит контрибуцию и откажется от нескольких колоний в пользу победителей, то он ошибается, — сказал Вильгельм Пятый. — Сражение вдали от больших городов лишь поможет сберечь жизни гражданского населения, но не спасёт Британскую империю. Она будет упразднена, а Виктория Вторая низложена. Если же после поражения не будет безоговорочной капитуляции и полного подчинения победителям, то придётся сжечь Лондон, чтобы сделать англичан сговорчивыми.

— Сжечь Лондон? — переспросила бабушка. — Сурово.

— Ничего, — невозмутимо ответил Вильгельм Пятый. — Дрезден в своё время это пережил, и Лондон переживёт.

— Думаю, у Лондона не так уж много шансов быть сожжённым или разрушенным, — произнёс Романов. — А вот Торонто не позавидуешь. Хосе его полностью окружил и выдвинул примерно такой же ультиматум, как в своё время испанцам. А после того как мексиканцы сожгли Монреаль, в серьёзности планов Хосе никто не сомневается. Но жителям Монреаля Хосе хотя бы дал возможность покинуть город, а вот Торонто он обещает стереть с лица Земли начисто, вместе с жителями.

— И чего же он требует? — поинтересовалась бабушка.

— Полного вывода британских войск из Канады и передачи под контроль Ацтлана всей Северной Америки.

— Неплохие аппетиты.

— Это да, — согласился кесарь. — Но ему придётся их немного умерить. Аляску он не получит.

Княгиня Белозерская понимающе улыбнулась и спросила:

— И какие сроки выставил Хосе англичанам?

— До двадцатого февраля, — ответил Романов. — Если к этому дню Виктория Вторая официально не откажется от своих американских владений и не начнётся вывод британских войск из Канады, то ровно в полдень назначенного дня армия Ацтлана примется за Торонто.

— За три дня до нашего сражения, — заметил Вильгельм Пятый.

— Но Хосе не знал о нашей дате, — сказала бабушка. — Он назначил день, исходя из каких-то своих соображений. А вот Гарри, зная об ультиматуме мексиканца, предлагает нам двадцать третье. Вряд ли он рассчитывает восстановить силы за три дня.

— Возможно, это страховка с его стороны, — предположил кесарь. — Договорившись на двадцать третье, мы, скорее всего, не станем резко менять планы и нападать на Британию в момент сражения Эджертона с Хосе. Какая-никакая страховка от войны в один день на два фронта.

— Либо Гарри планирует отдать Канаду, чтобы сохранить силы и ресурсы, — сказал Вильгельм.

— Это вполне логично, — заметила бабушка. — Лучше отдать Канаду, но спасти оставшуюся империю, чем не отдавать ничего и потерять всё.

— Но нам сейчас нет смысла гадать о причинах его поступков, — произнёс Романов. — Нам нужно дать ответ, согласны ли мы на эту дату, и начать выбирать место. Япония, уже давно объявившая, что будет придерживаться нейтралитета в российско-британском конфликте, любезно согласилась и дальше выполнять роль посредника в переговорах.

— Я не вижу причин не соглашаться, — сказал немецкий император. — Тянуть смысла нет, а десяти дней нам должно хватить, чтобы подготовиться.