— Зачем ты пришла? — не поднимая головы, спросил он. — Заслуживаю я хотя бы ночью покоя? Могу я побыть один? — в его голосе было что-то странное, какой-то надлом, и чистый звучный тембр был слегка расколот хрипотцой. — Уходи. Я устал от вас.

— Устал? — усмехнулась она. — Зачем же ты пришёл сюда? Кто звал тебя?

— Вы… Я пришёл, чтоб испить свою чашу, и я пью её, хотя лучше б пил что-нибудь поприятнее. И сейчас я устал, — он поднял, наконец, голову и взглянул на неё. — Может, король устать или нет?

— От чего? — спросила Вим, и голос её предательски дрогнул. В его глазах, в странных глазах чуждого существа застыла даже не усталость, а настоящая боль, глубокая, странная, ранящая и её душу.

— От чего? — он усмехнулся. — От одиночества, от отчаяния, от любви, которую не могу выразить, и она, переполняя меня, давит на сердце. От вашего красного неба и песка, от собственной кожи, которая становится чужой. И от вашей ненависти, которую вы даже не пытаетесь скрыть…

— Но ты тоже ненавидишь нас! — выпрямилась она, стиснув кинжал.

— Нет, — вздохнул он. — В вашем мире зеркал, где ненависть порождает ответную ненависть, я — не зеркало. За что мне ненавидеть вас? За то, что вы травите меня своей парфюмерией, ограничиваете мою свободу, пытаетесь кормить всякой дрянью и оплетаете интригами? Или за то, что на протяжении тысячелетий мои предшественники в отместку за всё это тянули из вас соки, гнали вас на бойню здесь или на Диктионе? Зло порождает зло. Я слишком хорошо это знаю, чтоб продолжать этот процесс. У меня нет к вам ненависти. Я даже пытаюсь вас любить, но это очень сложно. Да и что сделает эта одна маленькая любовь в океане вражды?

Вим молча смотрела ему в глаза, пытаясь уловить фальшь, но не видела её. Она не могла поверить в его искренность, но и лжи не чувствовала.

— Ты мне не веришь. Ещё бы! — он снова усмехнулся. — Ты же явилась сюда с кинжалом, чтоб заколоть меня. Ради бога! Действуй! Это ничего не даст, кроме того, что ты причинишь мне некоторую боль, но я не стану сердиться.

Длинный хвост, оплетающий тонкую рукоятку кинжала, появился из-под покрывала девушки. Король спокойно смотрел на хищное зазубренное лезвие. «Пожалуй, это будет больнее, чем я думал». Но хвост разжался, и оружие упало к его ногам.

— Я всегда успею убить тебя, — произнесла она. — Сперва объясни мне, о какой любви, переполняющей тебя, ты говорил? Разве вы умеете любить?

Он улыбнулся, и на его лице появилось мечтательное выражение.

— Любовь — это сущность нашей жизни. Я б не согласился жить, если б её у меня не было.

— Ты наверно не того вида, что те, другие…

— Может быть.

— Ты любишь женщину? Такую же, как ты?

— Да.

— Она красива?

— Очень.

— И она любит тебя?

— Конечно.

— И почему ты не привёз её сюда?

— Потому что я люблю её.

Вим нахмурилась. Она впервые подумала, что жизнь короля вовсе не так приятна и безопасна, как ей казалось раньше. И что этот король совсем не такой как другие. Она села рядом на бортик бассейна и произнесла:

— Может, я ошиблась насчёт тебя. Может, все мы ошиблись. Но ты молчишь. Ты ничего не рассказываешь о себе.

— Я не так наивен, чтоб дать вам в руки оружие против себя. Я для вас всего лишь чужак. Мои проблемы вас не интересуют, и моя жизнь не имеет для вас ценности. Мне приходится защищаться.

— Но я не причиню тебе зла. Клянусь тебе честью моего рода.

— Сперва ты расскажешь мне о себе, а потом уже я. Если ты будешь искренна, я это почувствую, я поверю тебе.

— Хорошо, — решительно кивнула Вим и начала свой рассказ.

III

Их прервали уже под утро, но они успели добиться взаимного доверия. В тот миг, когда Элса распахнул перегородку в задней стене, король уже думал, что, пожалуй, хорошо, что у него нет собеседника-человека, потому что он замкнулся бы в общении с ним и не смог бы установить такой прекрасный контакт со своенравной баларкой.

Бедный встрепанный церемониймейстер, едва не падая, бросился к ложу и замер, поражённый отсутствием на нём своего государя.

— Что случилось, почтенный Элса? — ласково поинтересовался король и, кивнув Вим, поднялся с бортика бассейна.

— О, государь! — воскликнул тот. — Простите, что я нарушаю ваш покой. Я знаю, что вы запретили кому бы то ни было вторгаться к вам ночью. Можете наказать меня, но я не смог оттягивать момент визита и тем самым увеличивать опасность…

Он задохнулся, не в силах выразить своих чувств. Это было очень необычно для балара, тем более для придворного.

— Эй, Элса! — встревожился король. — Да на вас лица нет. Ну-ка, сядьте!

Элса сел на хвост, но тут же вспомнил, что не имеет права сидеть в присутствии короля и вскочил.

— Сесть! — повелительно произнёс король, и церемониймейстер снова сел. Король взял с подноса губку, пропитанную драгоценным винным нектаром, и поднёс к губам слуги. — Пейте!

Элса послушно принялся высасывать нектар.

— Вот так-то лучше, милейший. А теперь спокойно объясните, что случилось.

— Заговор! — воскликнул Элса, и его красная шевелюра зашевелилась от ужаса. — Линна замыслил заговор. Он подговаривает к измене нескольких аристократов, которых вы спрашивали об участи князя Броста. Он говорит, что вы затеяли это, чтоб унизить их…

— Этот негодяй вполне способен на это, — подошла к ним девушка.

— Мне нужны их имена.

— Князь Тума, князь Белла, принц Лимер и князь Олбер.

— Они опасны, — заявила Вим.

Король улыбнулся.

— Нет. Потому что я знаю, чего они хотят. Элса, будьте добры, вызовите их ко мне сегодня утром. На обычную аудиенцию.

Утром, после рассвета, когда аристократы, как обычно, явились во Дворец, чтоб слоняться по залам и коридорам в поисках развлечений, бесконечно сетуя на тяготы своей службы, к четырём из них незаметно подходил Элса с непроницаемым и таинственным выражением на лице. Потом они встретились в покоях короля, где кроме него самого был князь Чес и дочь князя Броста.

— Я рад вас видеть, — произнёс король, вежливо улыбнувшись. — Я тем более рад вас видеть, так как считаю, что именно вы являете собой цвет баларской аристократии. И потому именно вам я хочу дать наиболее серьёзные поручения, которыми за недостатком времени не могу заняться сам. Князь Белла, на днях мне попался ваш проект строительства города на драконьих холмах. Более всего меня привлекло в нём то, что проект не дорогостоящий и при этом предусматривает, прежде всего, наземные здания. До того, как я разберусь с делами казны, я не смогу полностью одобрить ваш проект, но хочу предложить вам начать с королевской резиденции. На это строительство наших финансов, без сомнения, хватит. Вы согласны?

Князь Белла, непризнанный архитектурный гений планеты баларов, непризнанный из-за своих смелых проектов нетрадиционных наземных сооружений, восторженно закивал.

— Прекрасно, — улыбнулся король. — Я думаю, что некоторые детали мы сможем обсудить с вами в самое ближайшее время.

Князь Белла разразился пространной речью благодарности, которая вскоре перешла в изложение его концепции новой баларской архитектуры. В отличие от других присутствующих, король слушал его с неподдельным интересом, понимая, что это было бы действительно переворотом в градостроительстве этой планеты. Он выслушал до конца и высказал несколько замечаний, почерпнутых им, впрочем, не из собственного опыта, а из специальной литературы, которую он читал когда-то на других планетах. Осчастливленный Белла ушёл и, можно было не сомневаться, что он больше даже не услышит нашёптываний главы оппозиции.

— Князь Олбер, — обратился король к следующему аристократу. — На днях я получил доклад сборщика налогов из вашей провинции. Там говорится, что из-за падежа пустынных ящеров ни один стадовладелец не смог выплатить налоги полностью. Ни один, кроме вас.

— Это естественно! — заявил Олбер. — Потому что я навёл порядок в своих владениях и извёл всех летающих мышей-вампиров. К тому же я специально развожу шелестящие кустарники на корм своим зверям, и им не приходится гоняться за этими колючими шарами по пустыне. Это можно было бы сделать везде, тем более что именно наша провинция производит основную часть мягких шкур и сушёного мяса, но этот олух губернатор Динар!..