Оставшись наедине с психологом, капитан Игнатьев сразу же перешел к делу.

— Итак, что скажете, Светлана Владимировна?

Старший лейтенант по-прежнему сидела на своем месте и задумчиво смотрела в свой блокнот, где во время опроса ефрейтора Громова, делала пометки. Таким образом, она составляла психологический портрет. Отложив ручку в сторону, она тихо вздохнула.

— Крайне интересный молодой человек. За всю свою учебную и служебную практику, а это почти двенадцать лет, я с подобным еще не сталкивалась. Да, у меня были и сверхсрочники и офицеры. И даже призывники в военном комиссариате. Безусловно, встречались люди, которые определенно были на «коне», будто рождены для армии. Но этот ваш Громов… Я неоднократно убедилась в том, что это очень не простая, сильная личность. Слушая его ответы, у меня складывалось впечатление, что мы разговариваем не с девятнадцатилетним солдатом срочной службы, а как минимум с майором. Майором, который прошел не через одно сражение. Все ответы четкие, выдержанные, кроткие. Прошу заметить, он грамотно контролирует свою речь, не путается в ответах. Эмоции под контролем. Он совершенно не боялся того, что его подозревают в дезертирстве, а ведь это худшее, что может случиться с молодым солдатом. Ну, кроме смерти. Конечно, мы должны были проверить факт возможного дезертирства несколько иначе, но это не столь важно, суть-то одна…

Света заглянула в блокнот.

— Мимика у ефрейтора адекватная, поведение спокойное, реакция на раздражители нормальная. После того, что он мог пережить в душманском плену, обычно человеку требуется длительная реабилитация. Чтобы прийти в себя, сбросить эмоциональное и психологическое напряжение. А ему она не нужна. Конечно, я могла бы провести с ним стандартные тесты, что заняло бы целый день, но… Я думаю, это просто не нужно. Мне и так все понятно. Кстати, момент, когда он вошел в комнату… Громов ведь сразу заметил, что стула нет, так?

— Верно. Ему это не понравилось.

— А кому бы понравилось? — возразила та. — Ему не предложили сесть, несмотря на огнестрельное ранение ноги. Да, мы заранее снабдили обезболивающим ответственного офицера, чтобы снизить порог… Хотя, я вам и говорила, что это чистая авантюра!

Светлана покачала головой, затем продолжила.

— Так как меня не было в этот момент, я сделала косвенный вывод, что он сел сам, так? Не спрашивая разрешения, да? Будь на его месте испуганный мальчишка, он бы так и стоял, от страха опасаясь спросить разрешения или пожаловаться. Даже если бы человек был сдержанный, он все равно вел бы себя иначе. А его ответы?

— А что ответы? — слегка улыбнулся Игнатьев.

— Они продуманные. Четкие. Не было ни одного вопроса, который поставил бы его в тупик.

— Ну, мы почти и не старались. Светлана Владимировна, я пригласил вас сюда не просто так. Мы давно знакомы и мне нужно было мнение специалиста. Сейчас я вам кое-что объясню… Так уж получилось, что ефрейтор Громов попал во внимание Комитета Государственной Безопасности и одновременно к нам. В ГРУ. Чистая случайность, что и мы с вами сегодня были в Мазари-Шариф. Мой коллега и сокурсник, из конторы, крайне заинтересовался Громовым. Уверен, скоро он тоже будет здесь. Честно говоря, я не разделяю его интересов, но мне нужно было мнение компетентного человека. У меня свое мнение, относительно того, что делать с ефрейтором дальше.

— А для чего? — Светлана посмотрела на капитана внимательным взглядом.

— Я изначально отбирал его в наш учебный центр. Но, по вине случайных обстоятельств, он туда не попал. И вот теперь, на фоне всех событий, после всех событий с его участием, я намерен написать подробный рапорт своему начальству о том, что хорошо бы перетащить такого бойца к нам. Мне кажется, это идеальный кандидат. Причем не на рядовую должность, а как минимум на командира отделения. Ну, не сразу, конечно же. Как думаете, справится?

Та усмехнулась.

— Это не совсем мой профиль, но если интересно мое мнение, то да. Точно справится. И не отделением а, возможно, даже и взводом. Правда, не уверена, что тебе дадут это сделать на фоне всего этого расследования.

— Расследование не будет длиться вечно. Громов лишь песчинка в нем, основной уклон на то, что под нашим носом был и есть гадюшник с духами. Ну и, я ведь не просто так привлекаю Громова к планируемой операции. Возьму его с собой, пусть как очевидец покажет, где они были, что видели. По окончании операции, вскроются многие щекотливые моменты. Тогда ефрейтора можно будет и к награде представить.

— Кстати, о наградах. У меня сложилось смутное впечатление, что они ему совершенно безразличны. Обычно, такое рвение на службе говорит о том, что человек карьерист, который пытается использовать любую ситуацию в свою пользу. В его случае наоборот. Я не плохо понимаю, какая у него мотивация⁈ Будто бы просто плывет по течению, мол, что будет, то будет. Но при этом, мне кажется, что он и добивается того, чтобы его заметили. Такой вот круговорот.

— Хм, ясно. Спасибо Светлана Владимировна.

Игнатьев несколько раз задумчиво кивнул, подобрал свой планшет с документами, попрощался и вышел из помещения… У него оставалось десять часов до того, как в Мазари-Шариф прилетит майор Кикоть…

Остаток ночи прошел спокойно.

Улегшись на стулья и бросив на них свой китель, несмотря на неудобство, я спал как убитый. Правда, уже утром выяснилось, что Кириллов спал крайне беспокойно и всю ночь хватался за ножку стула. Наверное, представлял, что это автомат. У многих, кто участвовал в боевых действиях и видел ужасы войны, по возвращении домой, первое время случались психологические аномалии. Кто-то лечил это алкоголем, у кого-то быстро проходило. А кто-то жил с этим до конца своих дней.

Тот факт, что нам пришлось спать в помещении, совершенно не оборудованном спальными местами, конечно, раздражал. После всего, что нам удалось пережить⁈ Нехорошо, как-то… Но все молчали, а я слишком устал, чтобы раскручивать эту тему и прочищать кому-то мозги.

Едва на часах стукнуло семь утра, как щелкнул дверной замок.

Внутрь вошел какой-то незнакомый капитан. Осмотрел наши сонные лица.

— У всех все хорошо?

— Могло быть и лучше, — пробурчал я, кинув взгляд на стулья, служившие мне кроватью. — Что, нельзя было хотя бы матрасы организовать?

— Это не в моей компетенции.

— Ну да, точно. Что, снова нужно куда-то идти?

— Именно так, — хмыкнул офицер, затем добавил. — Прошу на выход.

— Нам бы в туалет, сначала… — заметил Корнеев.

Забыл отметить, что за то время пока шел допрос, мы сидели внутри. Если кому-то требовалось справить естественные надобности, нужно было постучать в дверь. С сопровождающим, можно было отойти, куда требовалось. Вот только ночью, судя по всему, эту функция, по умолчанию была отключена.

— Это само собой, — согласился офицер.

На этот раз, с ответственным офицером вместо двух вооруженных конвоиров, был только один, что говорило об изменении отношения к нашей группе. Хороший знак, впрочем, именно этого я и ожидал. Сначала припугнули, потом задобрят. Грубо говоря.

— Кстати, кто из вас Громов? — вдруг вспомнил капитан, глядя то на меня, то на Кириллова.

— Я, а что?

— У меня есть указание перевести тебя в медчасть. Полежишь там пару дней. Это чтобы потом быстрее в строй вернулся. Так что сразу после завтрака, ты по отдельной программе. Понял?

Я кивнул. Сразу понятно, для чего это.

Игнатьев упомянул, что в самое ближайшее время будет развернута разведывательная войсковая операция в тот район, откуда мы выбрались. Я нужен им как человек, который там уже был и все видел. Ничего особенного, хотя, конечно, чтобы такое провернуть нужно особое разрешение свыше.

Всю нашу группу отвели в столовую, причем отдельно от основной массы. Я плелся позади всех, к счастью, идти нужно было недалеко.