Недурно, учитывая, что их вообще было выдано немного. Правда, по слухам, орден считали пустышкой для генералов, которые на пенсию собрались, и он не предназначался для рядового и сержантского состава… В шутку его звали звездой Шерифа или орденом Сутулого. Но это уже потом, после завершения Афганской войны… Я заметил, что когда замполит озвучивал мне приказ, у него аж зубы скрипнули. От зависти, что ли⁈ Но мне эти награды были до лампочки…

А награждал меня лично генерал-майор Шарапов, временно действующий как военный советник в Кандагаре. Его доставили в Мары самолетом, правда сомневаюсь, что причиной тому являлся только я. Не помню, чтобы эта фамилия была слуху, но он непременно как-то отличился в истории Афганской войны, Все равно, это была птица высокого полета.

По реакции подполковника Каменева, было ясно, что мне оказали честь…

Первого октября восемьдесят пятого года, в ординаторской военного госпиталя, в торжественной обстановке и прошло это самое вручение. Генерал щедро раздавал улыбки, отвечал на вопросы репортеров. Сама процедура вручения была короткой. А когда на трибуне была озвучена моя фамилия, и мне разрешили подойти, тот придвинул к себе микрофон поближе и произнес:

— Рядовой Громов Максим Сергеевич! — уверенным, хорошо поставленным командирским голосом начал он. — Я прибыл по поручению командования объединенного контингента советских войск в Афганистане… Ваши доблестные действия в недавней военной операции на границе с Демократической Республикой Афганистан не остались незамеченными. Наоборот, были высоко и по достоинству оценены… Итак, за проявленный героизм, мужество и самоотверженность, доблесть, смелость и разумную инициативу, награждаю вас медалью За боевые заслуги!

— Служу Советскому Союзу! — громко отчеканил я, а сам подумал, а как же орден⁈ Ловко же они переобулись, занизив мои достижения. Интересно, кто вмешался⁈ Низко, товарищи и поступок мелковат.

При этом я обратил внимание, что среди присутствующих были не только офицеры и персонал госпиталя. Были здесь и сотрудники военной контрразведки. Более того, чуть в стороне я заметил уже знакомого мне капитана Игнатьева… Да, собственной персоной! Он смотрел прямо на меня пристальным изучающим взглядом.

Защелкали камеры, раздались аплодисменты.

Генерал прицепил медаль к моему выглаженному кителю, затем пожал руку. Репортеры не упустили возможность запечатлеть этот момент на фотопленку. Наверное, еще и статью накатают в газете, а то и не в одной… Мол, страна должна знать своих героев!

А потом все закончилось и меня вернули в палату.

И все потекло своим чередом.

Еще через четыре дня меня выписали из госпиталя. За мной приехал лейтенант Лавров на штабном четыреста шестьдесят девятом УАЗе.

— Ну что, Громов! — довольно произнес он. — Здоровье поправил?

— Так точно!

— Правильно, хорошего понемногу. Хватит бока отлеживать, кто Родину будет защищать?

— Как будто у нас солдат мало! — фыркнул я. — Кого ни возьми, все герои!

— Шутишь? Это хорошо! Ну, чего встал? Залезай или мне тебе дверь открыть?

Я забрался на заднее сиденье, туда же кинул свой вещевой мешок с рыльно-мыльными…

— Товарищ полковник, что думаете по этому поводу?

Когда совещание закончилось и офицеры отдела разошлись по своим делам, майор Кикоть остался у Афанасьева. Заодно обратил его внимание на утренний рапорт.

Начальник территориального отдела комитета читал долго, минут двадцать точно.

— Хм… Этот Громов действительно очень интересный молодой человек. За такой короткий срок и уже успел дважды отличиться. Причем, то, что произошло летом, так, бледная тень последних событий. Нам такие люди нужны! Я только одного не пойму, ты что, его в диверсанты записал?

— Ну, не совсем так! — уклончиво ответил Виктор Викторович. — Я обратил внимание, что он сильно выделяется на фоне остальных. Стоило ему появиться в этой части, как тут сразу же начались странные события… Да, бесспорно, все его действия носят положительный характер… Я предположил, что эти навыки он получил где-то… Быть может в Европе или Америке. Ведь его отец не живёт в Союзе, связь они не поддерживают… Что если он не тот, за кого себя выдает?

Афанасьев рассмеялся.

— Ты один из моих лучших сотрудников но, по-моему, тут ты перегибаешь палку. Диверсант в девятнадцать лет? Не смеши! Сдался тебе этот рядовой?

— Предлагаю его проверить.

— Да? И как же?

— А давайте временно переведем Громова из его воинской части и прикомандируем… Ну, скажем, к одному из действующих подразделений на территории Афганистана. Курс молодого бойца он прошел, боевое крещение тоже. Стало быть, санкционировать такое будет несложно. Конечно, кучу инстанций нужно согласовать…

— С ним уже беседовал наш сотрудник и подтвердил, что рядовой Громов не диверсант. Умный, смелый, находчивый. Повторюсь, нам такие люди нужны, поэтому, в целом, твоя идея мне нравится. Посмотрим, чем еще он может нас удивить.

— В боевой обстановке за ним и наблюдать будет легче! — добавил Кикоть.

— Хорошо, Виктор Викторович! — кивнул Афанасьев, закрывая папку. Полковнику хотелось поскорее закончить этот разговор. — Продумай этот вопрос, а через три дня предоставишь мне возможные варианты. Итоговое решение оставляю за собой. Ну, что… Больше не задерживаю!

— Громов, Громов… Посмотрим из какого теста ты сделан! — подумал майор Кикоть, покидая кабинет начальника…

В роте меня встречали как героя.

Даже сержантский и ефрейторский состав существенно снизил планку сурового отношения к молодому бойцу и был максимально лоялен. Была суббота, парко-хозяйственный день был отменен из-за погоды — сильным ветром подняло дорожную пыль, отчего на улице даже находиться было непросто.

А вот нашего ротного в подразделении не оказалось — он еще утро убыл с командиром части в штаб округа. Жаль, хотел ему задать пару вопросов.

У нас с ним вообще как-то сложилось. Может быть, он как-то чувствовал мой опыт, внутреннюю стойкость и воспринимал не как тупого срочника⁈

— Макс! — вокруг меня сгрудились сослуживцы. — Ну, ты как?

— Рассказывай! — с восторгом кричали они. — Рассказывай, как там?

— Выздоровел?

— А скольких духов ты убил?

— Чем тебя наградили? — в один голос спросили Самарин и Рыскин. — А то майор Ветров в клубе нам доводил, что вот, мол, товарищи солдаты учитесь, как надо. Только вроде как похвалил, а потом и отругал за то, что ты ослушался приказа нашего прапорщика. И еще за то, что утратил военное имущество.

— Только имущество нашли, поэтому все нормально. Ты не пожалел о том, что пошел туда один?

И таких вопросов были десятки. Я часа три рассказывал обо всем, что там произошло, правда, некоторые моменты озвучивать не стал. И про госпиталь и про то, как принял решение идти в одиночку. А когда я показал им медаль за боевые отличия, многие таращились на нее, как на что-то особенное, хотя бытовало мнение, что их давали всем кому не лень. Меня это не волновало.

В любом случае, здесь, в нашей части у солдат ничего подобного не было и такая награда считалась особенной даже у сержантов.

А ближе к вечеру в роту прибыл командир и сразу же вызвал меня к себе в канцелярию.

— Разрешите, товарищ капитан? — постучался я. — Рядовой Громов!

— А, герой! Входи, входи! — тот поднялся из-за стола и шагнул навстречу. — Ну что, все, вылечился? Готов к труду и обороне⁈

— Так точно. Еще недели полторы и можно повторно отправляться в бой.

— А вот с этим ты погоди! — нахмурился тот. — Успеешь еще, а лучше такого вообще не повторять. Удача, она очень обманчивая. Кстати, чуть не запамятовал, ты в курсе, что тебе отпуск положен?

— Отпуск? — слегка удивился я. Честно говоря, совсем об этом позабыл. — Домой?

— Ну да. Вроде семь суток. Десять. Сам-то я дома уже полтора года не был.