Это стало решающим фактором.

— Хорошо! Пойдешь на базар! С тобой шестеро моих людей. Деньги тоже дам. Возьмете все, что нужно и сразу назад. А сейчас, тебя отведут обратно к яме. Через час пойдете. Но даже не думай что-то устроить или убежать, а то твои друзья тоже сильно пожаленют.

— Как скажешь, — согласился я. Такой расклад меня устраивал. — Куда же я против шестерых⁈ И я думал, что ты меня понял… Разве нет?

— Саид! — старик приказал ему что-то. Тот изменился в лице, закивал, что-то ответил. Меня вернули обратно к зиндану.

Когда я все рассказал Корнееву и Самарину, те отреагировали неоднозначно. Один был вроде как за, другой категорически против.

— Макс! Да на хрена они сдались? Пусть подыхают! — возмущался Самарин. — Они столько наших перебили. Лавров погиб, Горелов. Этот наверняка наших убивал, издевался над другими. А ты его лечить. Ну, зачем?

— Дима, думай шире. Это прекрасный шанс втереться в доверие. Осмотреться, понять, где мы находимся. Возможно, в том кишлаке будет что-то, что поможет нам сбежать. Думаешь, мне есть дело до этого душмана⁈ Да чихать я на него хотел. Сам бы глотку перерезал. Но этот же момент можно развернуть в свою пользу и извлечь выгоду.

— Ну, не знаю… — нахмурился тот. — Уверен?

— Да. Паша из чего можно приготовить самую простую взрывчатку? По частям, чтобы они не догадались. Со мной пойдут душманы, как охрана. Сильно сомневаюсь, что у них есть хоть какое-то понимание химии или о составе взрывчатых веществ.

Корнеев даже улыбнулся.

— А ты я, смотрю, хитрец! Эка ты все развернул, стратег. Ну, допустим, скажу тебе все и если очень повезет, то ты купишь все необходимое. Как ты это принесешь сюда?

— Сюда и не нужно! — загадочно хмыкнул я. — У меня пока еще нет четкого плана, но все в процессе. Мы выберемся отсюда, главное, дров не наломать.

Уже через полчаса меня вновь вытащили из ямы. Связали руки. И повели.

Спереди шло трое вооруженных духов, за мной еще трое. Старшим был не Саид, а тот самый моджахед, что ходил с Калашниковым без крышки ствольной коробки. Его имя, насколько я понял, было Самандар. Само собой, сам Иззатулла не пошел — уровень не тот, да и возраст. К тому же, в его присутствии, не было никакой необходимости.

Мы вышли из кишлака и направились на юг, постепенно смещаясь на юго-восток. Двигались цепочкой, один за другим. Меня то подгоняли, то наоборот тормозили. За пояс привязали веревку, вроде поводка. Я не стал препятствовать, хотя меня это сильно возмутило. Ладно, потерпим. Если я устрою разборки тут, ничего хорошего не получится.

Шли долго, минут сорок точно. То поднимались, то спускались. Несмотря на то, что вокруг были горы, местность не изумляла. Красоты тут не было. Воздух чистый, это да, не поспоришь. Еще было достаточно прохладно, около пятнадцати градусов. Тропа была извилистой, хорошо протоптанной в местах, где скала переходила в грунт и обратно. Кое-где лежал помет, оставленный вьючными животными. Пару раз я обращал внимание на попадающиеся на земле пустые гильзы. Даже один раз целый попался.

Конвоиры внимательно следили за всеми моими движениями, по крайней мере, первое время точно. Потом расслабились, ведь поводов для проблем я не давал.

Вскоре впереди, в самой низине показался кишлак, который был куда больше того, в котором держали нас. Три или четыре десятка глинобитных и каменных домов, сараи, высокая, местами рассыпавшаяся ограда. И много людей в традиционной свободной одежде, темных, серых и бордовых тонов, в основном это были старики, женщины и дети. Ну, оно и понятно, мужчины-то у них занимались другим.

Здесь имелась узкая и очень сильно побитая дорога, ведущая куда-то вглубь гор. С краю, у длинного сарая стояла машина. Что-то совсем непонятное, без фар, без стекол. И без резины. Не на ходу. Дальше было что-то вроде стойбища, у них паслась парочка худых ослов. Тут и там бегали дети, с палками, похожими на автоматы.

Женщин, кстати, почти не было. А увидев нашу делегацию, многие оглядывались и уходили. Так же тут были и люди с оружием, причем как молодые, так и старики.

Видимо Самандар получил четкие инструкции — он вел нас какими-то лабиринтами, между тесно стоящих домов и стен сараев. На своеобразном перекрестке провели осла, с висящей сбоку корзиной. От него жутко воняло. Это в них вроде ассенизаторской службы. Золотарями звали.

Пленных советских солдат я здесь не видел, хотя постоянно вертел головой по сторонам.

Вскоре мы вышли к базару. Вот уж зрелище — два ряда грубо сколоченных прилавков, на которых практически ничего не было. То есть, было, но как-то совсем скудно. Впрочем, тут был несколько иной принцип. Если тебе что-то нужно, то спрашивай. А вываливать на прилавок все, что есть, у хазарейцев и пуштунов не принято. Да я и не смотрел туда, поскольку оружия или гранат я не увидел совсем.

Самандар остановился, посмотрел на меня.

— Дорухона! — отчетливо произнес он, указывая влево. Там, среди однотипных, жавшихся друг к другу домов, был один с абсолютно нечитаемой вывеской. На ней попросту ничего не было, просто старая, высохшая деревянная доска.

— Дорухона? — переспросил я, пытаясь сообразить, что это такое.

Тот жестами показал, как будто что-то кладет в рот и указал на голову.

— Твою мать, аптека, что ли? — переспросил я.

Тот пожал плечами и снова указал на строение.

— Дорухона! Иди! Шурави, иди!

От двери одно название — она была сколочена из нескольких досок, со щелями в палец шириной. Замок, краска и дверная ручка не были предусмотрены заводом-изготовителем.

Мы с Самандаром вошли внутрь, остальные остались снаружи. В нос сразу ударил запах старины, каких-то тряпок, пыли и трав. Вдоль стен ковры, справа какие-то картонные коробки. Кувшины. У стены, сразу напротив двери, стоял всего один шкаф, в нем какие-то пузырьки из темно-коричневого полупрозрачного стекла, но их мало. От силы штук десять, да и те, судя по содержимому, полупустые. Да-а, это вам не советские столичные аптеки, где все было чисто, аккуратно и строго на своих местах.

Имелся и аптекарь. Толстый мужик, с черной кучерявой бородой, в свободной рубахе, арафатке на шее и чалме на голове. Лицо сонное, удивленное, ленивое. Смерив нас растерянным взглядом, он замер. Наверняка не ожидал, что внутрь введут раба. Эта жилетка на мне была чем-то вроде определяющего символа — их носили только рабы, хотя у некоторых местных они тоже были.

И как я ему буду объяснять, что мне нужно. У него ж на лице написано — моя твоя не понимай. Но попытаться стоит.

— Антибиотики есть? Антибиотики! Против бактерий! Ну? Таблетки! — я еще и жестикулировать пробовал, чтобы было доходчивее.

— Пенициллина? — с сильным акцентом, но все же вполне себе ясно, уточнил «аптекарь».

— А! Знаешь русский? — выдохнул я с явным облегчением. — Нужны бинты, спирт, антисептик, обезболивающее. Пенициллин.

Тот не двинулся с места, окинул меня хитрым взглядом.

— Нет пенициллина. Деньги где⁈ — потом он сразу же посмотрел на Самандара. Что-то спросил.

Тот понимающе кивнул и отдал ему какой-то сверток.

Толстяк понимающе кивнул. Нырнул под стол и вынул оттуда… Аптечку АИ-1. Ярко-оранжевый квадратный пенал знакомый каждому военному человеку. Причем, полный комплект, с промедолом. Антибиотик, правда, не пенициллин, а тетрациклина гидрохлорид. Подойдет, хотя, мне в общем-то все равно, если раненый душман спустя время ноги протянет. Главное, чтобы подольше растянуть. С одной стороны, в АИ-1 есть почти все, что нужно. С другой стороны, она крайне ограничена всего одним-двумя применениями. Он вынул еще две коробки, затем кинул две упаковки бинтов. Один, вроде как, даже был стерильный.

Любопытный факт — все советское. Явно краденое. Ну, оно и понятно, какая в Афганистане медицина в те годы? У них и сейчас она на крайне низком уровне, а смертность чуть ли не на первом. Особенно у детей.

— Все. Больше ничего нет. Иди.

— А антисептик?