— Здрасьте, я все уже…

— Ого, рубашку нагладил?

— Это все сестра.

— А вчера в ГОВД ты на Гавроша был похож.

— На кого?

— На мальчика-оборванца. Это из литературы персонаж.

— А, ну так это для дела нужно было…

Я покачал головой. Для дела, тоже мне.

— Пошли, по дороге поговорим.

Мы вышли из квартиры. Алена закрыла за нами дверь, я попрощался с ней, она ответила тем же, но сухо. Ничего… Еще увидимся.

— Для какого же дела был маскарад? — спросил я уже в подъезде.

— Сан Саныч, а ты будто не знаешь?

— Знаю, но хочу услышать это от тебя.

— Кошельки в автобусе щипать. Там на замызганного парнишку никто и не додумает, что он могёт…

— А о чем с тобой вчера разговаривал лейтенант Трубецкой? Он, вроде как, тебя доставить в ГОВД должен был, а вернулся один.

— Этого я тебе не могу сказать, — зашмыгал носом парень.

— Это почему? — нахмурился я.

— Не могу и все!

Аж покраснел, так упрямился

— Так дело не пойдет… Ты пойми, я тебе зла не желаю.

— Ага… Тянешь меня в ментовку сознаваться.

— Так мы тебя еще сможем отмазать, то есть убедить инспекцию, прокуратуру и всех причастных, что ты сможешь встать на правильные рельсы. Будешь отпираться — пойдешь по кривой, она тебя в хорошую жизнь точно не выведет, уж я-то знаю. Поверь…

— Молодой вы, Сан Саныч, чтобы так рассуждать, — он меня называл то на «ты», то на «вы». — Так говорите, будто жизнь прожили.

— В милиции год за три идёт. Такого насмотришься, чего на воле, то есть на гражданке, сроду не увидишь. Рассказывай, что там у тебя за тайны с Трубецким.

— Если расскажу, он меня убьет.

— Кто?

— Ну этот ваш… Трубецкой.

— Почему?

Парень надулся и молчал.

— Слушай, обещаю, что разговор останется между нами. Слово… офицера.

И Серый стал рассказывать.

От первой же сказанной Серым фразы я здорово охренел.

— Лейтенант Трубецкой и есть организатор карманных краж, — выдал как на духу парень.

— Чего?.. — я даже остановился и пристально посмотрел в глаза пацану.

Антошенька, конечно, мерзопакостник тот еще, ну уж никак не мафиози местного пошиба. Уж я-то в людях маленько разбираюсь. Но по глазам пацана я понял, что он не врет. Тогда я кивнул ему, чтобы продолжал.

— Он нас, карманников, как это называется, курирует. Контролирует и ведет, в общем, — немного со скрипом продолжал Андрей.

— И много вас? В шайке-лейке?

— Нет, двое. Я и мой наставник — щипач по кличке Интеллигент.

— А настоящее имя у него есть?

Серый пожал плечами.

— Я его не знаю, честно. Он такой прикид имеет безобидный, в очках ходит и похож на учителя, так что прозвище ему очень подходит.

— И давно ты с ними?

— Полгода почти. Трубецкой приказал Интеллигенту меня обучить и подготовить. Мастерство щипача передать. Вроде как, у меня талант.

Что-то даже такое сродни гордости послышалось мне в его голосе. Я помотал головой.

— Талант — это когда во благо, а все остальное — в топку.

Парень снова пожал плечами:

— Мне было с ними интересно.

— Почему?

Он поразмыслил и честно ответил:

— Они обращались со мной как со взрослым. На равных. Я чувствовал себя как в кино. Тимур и его команда.

— Только ты не помогал, а воровал. Ну ладно, что уж теперь… Странно, — чесал я затылок, чуть фуражку не сбил с непривычки, — городок у нас маленький, много не нащипаешь, вмиг резонанс разнесется, что кошельки тырят. Трубецкой это должен понимать…

— А мы по многу и не промышляли, так, для тренировки пальчиков и для поддержания навыка. Меня учили.

— О как! Значит, Зарыбинск — это ваша тренировочная база, а потом что? Москва? Ленинград? Гагры?

— Нет, Трубецкой говорил, что в областной центр, в Угледарск поедем, — абсолютно серьёзно ответил паренек. — Там, не столица, конечно, но он сказал, что развернуться можно, а здесь пока навык оттачивать должны были.

Я пытался не показывать, насколько обалдевал чуть ли не от каждого его слова, но, кажется, у меня это плохо выходило. Во всяком случае, я собрался и уточнил:

— И что, он бы с вами поехал?

— Да, он сказал, что в этой дыре заколебался работать, что у него в главке кто-то там заседает из родственников. Что местечко ему готовит в Угледарске. Он собирается перевестись.

— Не знал, — задумчиво процедил я. — Скажи, какова конкретно роль Трубецкого?

— Он должен был нас прикрывать, сказал, что если заява какая поступит, то он замнет все, не даст ходу…

— А вот это уже интереснее… — проговорил я вслух, а про себя подумал, что это самое «заминание» — это вообще-то укрывательство преступления, и само по себе является должностным преступлением. Не знаю, откуда в голове такие знания уголовно-правовой специфики взялись, может, от предшественника (все же школу милиции он закончил), а может, я всегда это знал. Теперь я чувствовал, что мне уже сложнее становится разделять память Саныча и память Сашка.

И это меня не расстраивало. Наоборот, это гуд — личность мне нужна целая. Как говорил наш врач на зоне, когда ты один — это нормально, плохо — когда тебя двое.

— И часто он заминал ваши делишки?

— Пока приводов у нас не было… вот только вчера. Но Трубецкой сказал, что так надо. Мол, меня доставит, я посижу в дежурке и сбегу, а он все на дежурного спишет. Того толстого, на бегемота похожего.

Я улыбнулся. Серый тоже заметил сходство старшего лейтенанта Баночкина с гиппопотамом.

— И дальше что? — спросил я.

— Ну, он сказал, что, дескать, заяв много поступило, просто так не отпишешься, надо делать вид, что меры принимать будет. Сказал, что возраст у меня подходящий, не привлечешь к уголовке. Мол, спишем все на пацана, сделаем отказные, а потом опять продолжим. Но уже не в автобусе щипать будем, а на рынке. Мне велел сбежать. Я так и сделал, потом он домой к нам заявился. Сказал, что придет дебил с собакой, будет меня искать, так чтобы я тикал и не попадался. А если вдруг попадусь, то молчать нужно в тряпочку. И еще он с меня штраф возьмет, если попадусь.

— Ха! Штраф! Протокол, что ли, составит?

— Ты чего, Саныч? — усмехнулся вдруг парень. — Вроде взрослый, а не сечёшь феньку. Он просто вычтет из моей доли щипача.

— Ты это… Брось-ка все эти словечки гнилые. Разговаривай нормально.

— Это как?

— Как пионер. Скажи что-нибудь на пионерском.

— Орлята учатся летать.

— Сойдет. А где мне Интеллигента найти?

— Саныч, ты же обещал! — воскликнул испуганно подросток. — Что ничего и никому не скажешь. Я не боюсь, но Трубецкой сказал, если что — и сеструхе не поздоровится!

Я и сам не заметил, как сжал руку в кулак. Угрозы, значит, Антон Львович. Конечно, ведь дебил с собакой вам не страшен. Но мы еще посмотрим, у кого зубов больше…

— И не скажу… Но развалить ваше криминальное трио надобно. Ну так где?

— Я не знаю, мы встречались всегда на автобусной остановке в определенное время. А время мне называл Трубецкой.

— Ага… Сложновато будет его вычислить. Ну ладно, что-нибудь придумаем. А сейчас разыграем небольшой спектакль. Делай вид, что ты испуган и крайне недоволен, что я тебя изловил. Понял?

— Ага… а недовольство как показать? Кричать и брыкаться?

— Нет, ты же мужик, а не истеричка, придумай что-нибудь другое.

— А можно я тебя за руку укушу? Будто сбежать пытаюсь.

Я скривился и пояснил:

— Никуда меня кусать не надо, просто прошипи еле слышно, мол, менты — козлы, и брови вместе сведи, а взглядом в пол упрись, будто линолеум продырявить им хочешь.

— А-а, ну это вот запросто.

Мы вошли в кабинет уголовного розыска. В такой ранний час внутри был лишь Антошенька. Он проводил нас взглядом, лицо у него вытянулось, а когда я сказал, смотри, мол, кого привел, морду и вовсе перекосило. Но он фрукт тертый, быстро взял себя в руки.

— Серов! — грозно уставился он на Андрея, изображая праведного милиционера. — Бегать вздумал! Колония по тебе плачет.