— Обязательно позвоню.

Я не лукавил, с прессой надо дружить, если я собрался бодаться с сильными областного центра сего.

— Морозов! — свесился из окна начальник. — Зайди ко мне!

Я задрал голову на окошко, а начальник, понизив голос, многозначительно и тихо добавил:

— Тут один уважаемый человек с тобой познакомиться желает.

За спиной начальника в оконном проеме я разглядел силуэт в темном костюме.

Это что еще за гость? Так недоумевал я, вглядываясь в окошко. Определенно, я становлюсь популярным. Не сказать, что желал этого, ну да ладно…

Я поднялся на второй этаж, застал дверь кабинета Кулебякина открытой настежь.

— Разрешите?

— Вот он, наш герой! — махнул растопыренной пятерней в мою сторону майор, а рядом с ним стоял солидный, но улыбчивый дядечка с холеным и масляным, как блин лицом. Челка тщательно зализана набок, прилепилась к голове, чтобы скрыть лысину. На мясистой переносице — круглые очки в стиле пенсне, под носом аккуратные черные усики а-ля Эркюль Пуаро, даже с чуть подвитыми вверх кончиками-крючочками.

— Матвей Исаакович Миль, — гость протянул мне широкую, как доска, но мягкую, как шерстяная варежка, ладонь.

— Морозов Александр Александрович, — пожал я совершенно безмозолистую руку.

— Матвей Исаакович у нас человек уважаемый, директор «Гастронома», — пояснил Кулебякин.

— Товарищ Морозов, наиогромнейшее вам спасибо, что вернули мне телевизор, — чувственно и немного театрально приложил руку к сердцу Матвей Исаакович.

— Это моя работа, — пожал я плечами.

— Вы знаете, супруга очень прикипела к этой буржуйской технике, любит больше мужа! Когда телевизор украли, думал, все — развод! Ведь такого второго не купишь у нас.

— Ага, — усмехнулся шеф. — Разве что у Витьки изъять! У них тоже «Соня». Кхе! Кхе!

— Типун вам на язык, Петр Петрович, — всплеснул тот мягкими, как набитые песком мешочки, руками. — Наш Виктор Ефремович пусть таки живет и здравствует. Дай бог ему звезд на петлицы и оклад как у академика. Золото, а не прокурор. Вы со мной согласны?

— Да я же шуткой, — хитро щурился Кулебякин. — Кстати, новый анекдот хотите? Уважаемый, не знаете ли, как закончился процесс, где судились еврей с армянином? Знаю. Прокурору 10 лет дали. Ха-ха!..

— Смешно… — зажевал нижнюю губу гость.

— Прости, Матвей Исаакович, — хохотнул Кулебякин. — Не в твой камень огород. То есть в огород камень. Ха-ха… Не обижайся.

Тот снова благодушно улыбнулся — мол, ну что с вами делать.

— Ой, я вас умоляю, если бы я каждый раз обижался, когда рассказывают анекдот про еврея, я был бы самым злым и обиженным человеком на свете. Скажите, Петр Петрович, я разве похож на злого человека?

— Отнюдь, Матвей Исаакович, вы самый добрый и честный директор «Гастронома».

— А вы, Александр, — повернулся ко мне Миль, — прошу, заходите за деликатесами к столу в магазин на Ленина. Думаю, знаете где…

— Спасибо, но я как-то был там, в основном консервы и брикеты.

Я пожал плечами, стараясь ни на что не намекать. Но тот повёл рукой, будто фокусник.

— Это для обычных посетителей ассортимент, а вы вот, что, вы вот это возьмите с собой и покажите продавцам, — он протянул мне аккуратный кусочек картона, похожий на самодельную визитку, на котором рукописно был выполнен короткий текст: «Прошу оказать содействие». И витиеватая подпись с загогулинами.

— Что это?

— Это ваша продуктовая карточка, так сказать, многоразового использования. Для вас найдутся хорошие продукты, уважаемый Александр. Если вдруг стол накрыть или просто — балычок, буженину или икорку вам захочется, то обозначьте свое желание продавцу. Не стесняйтесь.

Интересная карточка и очень нужная. Дефицит продуктов питания еще не захлестнул страну повально, но на периферии, конечно, чувствуется. Снабжение небольших городов осуществлялось по остаточному принципу, и «пропуск» в мир гастрономии от Миля мне очень даже пригодится.

Я не стал отмораживаться и тепло поблагодарил директора магазина. Мы снова пожали руки, и он, протерев очки галстуком, стал прощаться.

— До свидания, товарищи, жду вас у себя в «Гастрономе».

Когда он ушел, Кулебякин вытащил из-под стола огромный пакет, склеенный из оберточной коричневатой бумаги, доверху набитый чем-то съестным. Сверху я разглядел лишь пару сортов колбасы, сыр, копченые рыбьи хвосты, какие-то консервы, даже, вроде, икра присутствовала.

— Вот, Морозов, твоя премия за телевизор!

Я тихонько присвистнул, как полагалось бы человеку, который всего этого даже и в глаза никогда не видел.

— Не знал, что премии в МВД продуктами дают.

— Бери, не ерепенься, ядрён пистон! Заслужил. Это тебе от Матвея Исааковича.

— Мне одному много… у меня и холодильника-то нет. Давайте поделим.

— Матвей Исаакович уже поделил, — хитро погладил ус начальник и кивнул в пространство под столом.

Я заглянул туда, там стоял точно такой же пакет, надо думать, с аналогичным содержимым.

— Взятка? — хмыкнул я.

— Да какая взятка, Морозов? Сам видел, какой товарищ Миль великодушный. Разве можно считать взяткой, когда даришь от души?

— И все же, я должен доложить об этом вышестоящему руководству.

Лицо Кулебякина вытянулось, он хотел что-то крикнуть и топнуть, но моя серьезная физия уже растянулась в еле сдерживаемой улыбке.

— Да шучу я, Петр Петрович, спасибо и вам, и товарищу Милю.

В СССР принято было благодарить «продуктовыми корзинами», и взяткой и вправду будто бы это не считалось. Я подхватил пакет и пошел на выход.

— Ты это… Сильно не свети пакетом… — кинул мне вдогонку шеф.

Светить я не собирался, а сразу направился в кадры. Поставил добычу на стол перед изумленной кадровичкой.

— Есть пакет или мешок?

— Только коробка, — пробормотала женщина.

— Сойдет, неси. Продовольственный паёк получил, отсыплю тебе.

Та подняла бровь.

— Так нам пайки давно не дают…

Ну вот, не меня одного тут уговаривать надо.

— Может, и не дают. Пока. А мне дали, неси коробку.

— Хи-хи! Спасибо! — Вдовина чмокнула меня в щеку. — Кормилец ты мой…

— Ну так. Ты же сказала, что ромашки не любишь… вот…

Женщина порылась в шкафу. Выудила оттуда какую-то коробейку, и я поделился с ней половиной дефицитного товара.

Остальное унес к себе в кабинет. Вечером надо в общагу унести и набиться кому-нибудь в холодильник. Теперь голова не болела о пропитании, по крайней мере, минимум на неделю вопрос точно закрыт. А там и зарплата. хотя нет… В чужом холодильнике деликатесы и суток могут не протянуть, это же общага. Придумал! Отнесу их коменде. Уж с ней-то я договорюсь, а на ее холодильник никто не посмеет покуситься.

Утром встал пораньше. Побрился, помылся, но пробежку пропустил, всё-таки нужно загодя успеть на аттестацию в Угледарск.

— Ха! Мороз! Ты как на парад собрался! — зашел в комнату с неизменной сковородкой в руках Нурлан. Только в этот раз в сковороде шкворчала не яичница, а жареная колбаса из магазина Миля.

Я надел белую форменную рубашку, китель и смотрелся — а что, действительно празднично. Почему-то на аттестацию в милиции принято ходить как на праздник.

— Садись, порубаем-на, — расстелив газету «Правду», Нурик поставил сковородку на стол.

Я скинул китель, чтобы не замарать, и сел завтракать. Глаз машинально уцепился за строки в газете. Сколько всего я в последнее время перечитал — почти как за всю свою прошлую жизнь. Законы, кодексы, книги по служебному собаководству… Всякие газетки и журналы тоже штудировал, чтобы быть в курсе эпохи и общественно-политического ракурса в этом старом-новом семьдесят восьмом.

«В первый рейс в низовья Волги вышел 400-местный речной лайнер „Клим Ворошилов“ — мои глаза бежали по строчкам газетной статьи. — „Принял первых посетителей 15-этажный туристский комплекс 'Карелия“ в живописном месте в Петрозаводске».