— О… — пучеглазится Лохматый, при виде меня. — Постойте-ка, — его губы растягиваются в улыбке, — это та самая девчонка с бензоколонки, да?

— Та, которая украла у Дыма кошелёк? — в проёме вырастает ещё одна мужская фигура.

— Чё за история? — басит непонимающе третий.

Кхм.

Все они, будто сговорившись, пялятся на меня, и в квартире в этот момент повисает страшно неудобная тишина. Знаете, только характерного звука сверчков для полноты картины не хватает.

— Пацаны, — первым отмирает Илья. — Знакомьтесь. Это Яся. Она какое-то время поживёт с нами.

Кирилл недовольно цокает языком, выражая неодобрение, а брови Лохматого забавно уползают наверх…

Собственно, вот так я и стала обитать на одной жилплощади с человеком, которого обчистила.

(Кто бы мог подумать, м? Жизнь непредсказуема).

Вышеупомянутый Дымницкий долго выражал свой протест. Да что там! По прошествии нескольких недель он всё ещё упрямо держит между нами дистанцию, размером в пропасть. Не разговаривает со мной. Не смотрит на меня. Стена. Полный намеренный игнор.

Если по-чесноку, это дико раздражает и бесит, но не будем о грустном, а то начну по традиции заводиться.

Лучше давайте расскажу о хорошем. Например о том, что плюсы моего пребывания в квартире Паровозова однозначно перекрывают минусы.

Судите сами. У меня теперь есть крыша над головой. Постоянная работа. Друзья, ведь с пацанами (за исключением Кирилла) я законнектилась быстро и без проблем.

Они реально классные. И плевать, что бандюганы, занимающиеся не совсем хорошими делами.

— Налетай на пиццу, братва! — Калаш опускает на стол три огроменные коробки.

— О, перекус подъехал, — Данила Климов потирает одну ладонь о другую.

— Крутяк, жрать охота.

— А чё там у нас?

— Четыре сыра, грибы и мясная.

— Ништяк!

— С грибами ну его на хер. В прошлый раз сутки просидел на унитазе. Пришлось от не фиг делать читать стихи Лермонтова, — рассказывает Антон Черепанов, лежащий у меня на коленях.

— Культурное просвещение, — ржёт Даня.

— Откуда вообще в нашей хате книги?

— От верблюда, — отзывается хмуро Паровозов. — Надеюсь, ты книгу только по назначению использовал?

— Канеш.

Пацаны ржут.

— Вот вам ещё картофан по-деревенски.

— Супер. Кабан, давай садись уже, бери кусок и передавай дальше. Через тебя, годзиллу, не дотянуться, — недовольно возмущается Динамит.

— Эээм, я на диете, — вставая с дивана сообщает тот хмуро.

— Чего-чего? Диета? — прибалдевший Тоха открывает глаза и удивлённо моргает. — Голодуешь типа?

— У меня с собой салат из спаржи, — Кабанов трясёт контейнером. — Пиццу не буду.

Надо видеть лицо Черепа. Он в шоке.

— Ты серьёзно, бро? Стал этим, как его… — щёлкает пальцами. — Травоядным?

Парень пожимает плечом.

— Эт чё за новости?

— Похудеть надо. Тётка сказала, что нельзя жрать фастфуд, жареное, мучное, жирное и сладкое.

— Оооо…

— Лажа полная.

— То есть этой неуёмной бабе мало того, что ты выделываешь по утрам с ведром ледяной воды на балконе?

— Закаляюсь.

— Терь ещё и за питание взялась. Кабздец!

— Та это… У меня анализы плохие. Есть кое-какие проблемы со здоровьем из-за лишнего веса. Полное обследование внутренних органов прошёл. Ожирение печени обнаружили.

— Обследование? Кабан, пора тебе сваливать от своей дебильной тётушки. Задолбала, — качает головой Динамит.

— Ну! Мож ещё в трусы к тебе залезет? Репродуктивный внешний орган проверить, так сказать, — громко гогочет Черепанов, и парни дружно подхватывают эту волну.

Прекращаю перебирать его волосы. Вместо этого соскальзываю пальцами на ухо и больно щипаю.

— Ай.

— Перестаньте, — глядя на покрасневшего Кабанова, решаю вмешаться. — Парню нужна ваша поддержка, а не вот эти вот тупые приколы.

— Да мы чё…

— Ничё. Хватит, — окидываю присутствующих суровым взглядом.

— Та мы просто переживаем за нашего зожника. В тиски зажали пацана…

— За гастрит свой переживай, Тох, — осаживаю строго.

— Яська права, — поддерживает меня Паровозов, откладывая в сторону какой-то чертёж. — Завязывайте с подъёбками. Нет повода для стёба.

Смех стихает. Парни молча тянутся к пицце.

Надо сказать, что авторитетом среди друзей Илья Паровозов стопроцентно пользуется. Я отчётливо это поняла за прошедшие несколько недель.

Без одобрения Паровоза не одно дело не обходится. Он принимает решения. Даёт инструкции. К его мнению всегда и все прислушиваются. Разве что Динамит порой бузит и пререкается, да Дымницкий имеет особое право оспорить какой-то момент. Самый взрослый же, как оказалось…

— Клиент приехал, — стучу ногтями по шее Черепанова, и он нехотя поднимается.

— Это опять тот чёрт на аккорде? — щурится, глядя на экран монитора.

— Да, — улыбаюсь, глядя на его торчащий чуб.

— Слишком часто он тут появляется. Есть ощущение, что нарочно тачку пачкает, — усмехается Данила, выкатывая подозрение.

— Стопудово, — соглашается с ним Антон. — Мож рожу ему разбить, а? Мне она прям не нравится. Мерзковатая.

— Ты нормальный? — вскидываю бровь. — Виктор Палыч тесно общается с Эмилем (хозяином нашего громадного автосервиса).

— Ясь, этот лысый колобок к тебе подкатывает?

— Нееет, Дань. Ты чё? Он мне в дедушки годится, — фыркаю, хохотнув.

— Годится, но смотрит он на тебя совсем не по-отечески, — хмыкает брюнет.

— Да он буквально жрёт её глазами, — словно болванчик, мотыляет башкой Антон.

— Человек просто приезжает помыть машину, далась ему ваша Яся, — не отрывая взгляда от экрана ноутбука, подаёт голос Дымницкий, вальяжно развалившийся в кресле.

— Пошла я, короче.

Встаю, в очередной раз проглотив невесть откуда взявшуюся обиду, колом вставшую в горле.

— А поесть, Ясь? — беспокоится за меня Илюха.

— Оставьте кусочек с сыром. Мне и художнику, — не оборачиваясь, бросаю уже на ходу.

«Далась ему ваша Яся».

Гонгом звучит в мозгу.

Вот вечно Дымницкий так обо мне! С презрением и пренебрежением. Как будто я никому не могу понравиться.

— Здравствуй, Ясенька.

Поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на маслянистую мордень необъятного Виктора Палыча.

— Добрый день. Мы как обычно? Снаружи и внутри? — снимаю пистолет.

— Да, моя хорошая. Пенку дважды.

— Поняла. Проходите в комнату ожидания. Скоро всё будет готово.

Пропускаю мимо ушей это его приторно сахарное «моя хорошая» и принимаюсь за дело.

Где такую грязь нашёл? Как из леса, ей Богу!

Втыкаю наушники. Отмываю аккорд. Сперва снаружи, затем внутри.

Когда заканчиваю, обнаруживаю в боксе Виктора Палыча. Стоит в углу и пялится на меня со слащавой улыбкой на роже.

Тут всё время стоял, что ли?

— Спасибо, кисунь.

Фу.

Клянусь, ещё немного и меня стошнит. Прямо на его дорогие, лакированные ботинки.

— Держи, дорогая, — протягивает деньги. Как всегда, вдвое больше, чем требуется.

— Хорошего вечера, — забираю и бросаю губку в ведро.

— А вот как раз по поводу него, — выдаёт он неожиданно. — Не соблаговолите ли составить компанию? Меня пригласили на выставку современного искусства и…

Таращусь на него во все глаза. Даня — экстрасенс, блин!

Нет, ну реально в деды же мне годится!

— Я далека от искусства, Виктор Палыч, — подбираю с плитки щётку для дисков.

— Тогда может сразу в МОЙ ресторан? — продолжает напирать. — После работы. Вы обязательно должны попробовать блюдо от шефа.

— Вы чё, какой ресторан? — искренне забавляюсь.

— Ясенька…

Грррр.

Терпеть не могу, когда меня так называют.

— Эу! — до нас доносится пронзительный свист Черепанова.

Морщусь. Аж уши закладывает.

Обалдел?

— Очередь не задерживаем. Выгоняем тачку из бокса, — командует недовольно.