Мне кажется, я была по-настоящему счастлива именно тогда, когда работала на автомойке и жила с ними в общей квартире, ставшей для меня домом.

— What’s up, doll? Why are you crying? [(с англ.) Что случилось, кукла? Почему плачешь?] — обращается ко мне на ломаном английском один из тех ребят, что стояли поодаль.

— Я в порядке, — шмыгаю носом.

— О, так ты наша! Из России?

— Да.

Шапка у него смешная. Тоха всегда похожую ерунду носил.

— Недавно, что ль, переехала?

— Пф. Восьмой год в Нью-Йорке.

Подумать только… Аж страшно представить, сколько воды утекло.

— Замёрзла?

— Предложения согреть не приму, — сразу обозначаю, и он в ответ смеётся.

— Тебе так-то опасно одной тут шляться.

— Кто сказал, что я одна?

— И что это значит?

— Это значит, что твой дружок останется без фаберже, если не уберёт грабли от моего рюкзака, — спускаю с предохранителя осу, которую всегда ношу в кармане.

Он слышит. Я подмигиваю.

Нормальные мужики, они, дарят что? Цацки, шубы. А мне мой пистолет подарил когда-то.

— Костя-я-ян, рискуешь.

Жестом отбой ему показывает.

— Она знает о том, что ты за спиной, — сообщает товарищу. — И ты это, по ходу, на мушке.

— Вано, чё такое?

Вытаскиваю осу из кармана. Чтоб сократить количество вопросов.

— Вот нынче барышни пошли, — третий сбоку показывается.

— Не мы такие, жизнь такая, — отзываюсь я хмуро.

— И как зовут тебя, Лара Крофт? — интересуется вор-неудачник.

— Яся. Тебя, кстати, выдали чересчур резкие движения и дешёвые скрипучие кроссовки. Я поняла, что кто-то шарится сзади ещё до того, как твой подельник открыл рот.

Они смеются.

Я встаю.

Ноги разъезжаются на льду. Едва не падаю, но Ваня, меня подхватывая, ловит.

— Мерси.

Репетирую, на случай, если рвану в Париж.

— Вы, ребят, ещё совсем неопытные. Пока ты джентльмена из себя изображал, я стырила твой бумажник.

Демонстрирую вещицу, поднимая руку вверх.

— Ну ни хрена себе! — с открытым ртом замирает хозяин кошелька.

— Да она сама щепач! — вопит Костян.

— Уже давно нет, — собираюсь вернуть портмоне, но вместо этого стою и долго неотрывно на него таращусь.

Надо же… Точно такой же. Не может быть.

Я аж дышать перестаю, клянусь.

— Скажи-ка, Вань, а где ты его взял? — ощупываю пальцами кожу, пока сердце надрывно тарабанит о рёбра. — Только честно, это очень важно.

— У нас тут торговец новый появился. Тоже русский дядька. Всякой такой всячиной промышляет.

— А вы, я смотрю, ваще без принципов, да? И своих и чужих щупаете.

— Он сам виноват, — бросает в оправдание. — Жадный. Делиться прибылью с хозяином не горит желанием. Вот мы и нагребли товара чуток. Припугнув на первый раз.

— Ясно.

Так больно и тесно в груди становится.

— Слушай, Яся, а ты к нам в команду не хочешь? Красивая, шустрая, с навыками. Нам такой человек позарез нужен.

— Спасибо, но нет, — улыбаюсь. — У меня встречное предложение.

— Какое?

— Продай портмоне, — стараюсь не выказывать заинтересованности, но получается неважно.

— Можем обсудить, — переходит на деловой тон. — Ты голодная?

— Да.

Вот так у меня появляются знакомые на Брайтон-Бич.

С мальчишками, по традиции, я схожусь довольно быстро, так что уже пару встреч спустя они проводят мне фул-экскурсию по своему району, показывая те места, о которых знает только местная молодёжь.

Прибивняки. Квартирники, клубы.

Там я встречаю множество разных необычных людей. А ещё там я… неожиданно нахожу для себя спасение. Некий способ убежать от реальности. Неправильный, глупый, но такой мне необходимый.

Ни в какой Париж, как вы понимаете, я не еду.

Забиваю на работу и, собственно, как прогнозировала Элен, медленно и осознанно иду ко дну.

Уже не ожидая чудес, способных озарить мою никчёмную жизнь…

Однажды я попадаю на тусовку к хипстерам и Вано знакомит меня со своей сестрой Ирой, (которую все упорно зовут Ирэн).

Девушка привлекает внимание. Яркий, неординарный образ, какая-то совершенно особая манера преподнести себя и наличие невероятного таланта — это то, что практически сразу бросается в глаза. Причём в самом прямом смысле, ведь я имею возможность лицезреть закрытую выставку её картин, организованную «для своих».

— Очень круто, — выражаю искреннее восхищение, стоя у одной из работ.

Что интересно, все они выполнены на старых, отшпаклёванных пластинках. Это так необычно!

— Нравится?

— Да.

— На тебя похожа, — подмигивает Ирэн, останавливаясь сбоку.

И правда, брюнетка в солнцезащитных очках, одетая в красную клетчатую рубашку, джинсовые шорты и драные колготки, внешне очень даже напоминает меня.

Фигура. Черты лица. Волосы. Походка.

В одной руке у моей рисованной копии связка пёстрых, цветных шаров. В другой — поводок. Ведь рядом бежит большая, мохнатая собака рыжего окраса.

В этой картине поражает диссонанс цвета. Монохромный, мрачный Нью-Йорк фоном. И яркая, как летнее солнце, Она, улыбающаяся непогоде: серым тучам, затянувшим небо, и начинающемуся дождю.

Почему-то думается, что я когда-то тоже была вот такой же. Жила взахлёб моментом. Верила в лучшее и всё ждала своё счастливое завтра, которое непременно должно было на меня обрушится. Ведь чёрные полосы должны заканчиваться, верно?

— Твоё лицо мне очень знакомо, — хмурится, детально его изучая. — Мы с тобой не встречались раньше?

— Нет.

— Ай, стоп, — щёлкает пальцами. — Ты же модель. Вано говорил мне.

Киваю.

— Выходит, тоже человек искусства?

— Скорее вешалка его демонстрирующая.

Ира смеётся.

— Блин, подожди… — округляет глаза. — Я вспомнила! Ты есть в рекламе известных духов. Ммм. Зал с зеркалами. Битое стекло. Чёрное платье в пол. Корсет из камней. Да! Это ты, по-любому!

— Я.

— Обалдеть! Как ты на Брайтоне очутилась?

— Гуляла.

— Гуляла, — повторяет, выгибая бровь. — Идём выпьем. Расскажешь забавную историю о том, как обворовала моего брата. Он мне весь мозг вынес в тот вечер. Только о тебе и болтал.

Мы с Ирой перекочёвываем к бин-бэгам, мягким креслам-мешкам, хаотично разбросанным по всему подвальному помещению. Помещение это, кстати, больше походит на огромных размеров квартиру, стилизованную под винтаж.

— Значит, Ваня и Ко намеревались обокрасть тебя?

— Их бы ждало разочарование. В своём рюкзаке я никогда не ношу ничего ценного.

— Ещё бы, ты же сама щипач!

— Тс-с-с, — прижимаю палец к губам. — Это в прошлом. Никому не рассказывай. Иначе меня прогонят с вашей вечеринки.

— Ой да ладно! — отмахивается. — Здесь кого только нет. Если копнуть.

— Почти вся присутствующая молодёжь — хипстеры. Ты тоже себя к ним относишь? — беспалевно рассматриваю неряшливо-модно одетых парней и девушек, чей внешний вид вызывает во мне волну любопытства. — В чём ваша философия?

— Хипстеры — это люди, стремящиеся максимально отойти от мэйнстрима. Аполитичные. Свободные. Дерзкие. Нестандартно мыслящие. Они задают тренды, интересуются модой, отдают предпочтение альтернативной музыке и артхаусному кино. Ищут себя в творчестве.

— Тебе подходит. Твоему брату — нет.

Она хохочет, передавая мне рокс, на дне которого лежат два кубика льда.

— Именно поэтому он свинтил отсюда и побежал к своим дружкам-гангстерам.

— Они — неплохие ребята, но определённо пошли не той дорогой. Я подобное уже наблюдала. Это плохо заканчивается, Ир.

— Думаешь, я не говорила с Ваней об этом? Говорила и не раз. Да без толку! Непутёвый!

— Вы, вообще, очень разные.

— В детстве я шутила на тему того, что его к нам подбросили, — подмигивает, разливая виски.

— Давно здесь?

— В Америке? Третий год.

— Встречный вопрос про Брайтон. Почему он, а не какой-нибудь другой район?