Капли крови одного из легионеров было достаточно, чтобы сломать барьеры, и выпустить всю силу Пятого. Вот только укротить его Мойра не успела. Война закончилась. Вот совершенно неожиданно, пока она играла в живые игрушки и следила исключительно за ними и ни-ни в сторону, война закончилась.

Провидица выбрала неправильную сторону. И пока всему миру было решительно не до безлюдного местечка, сюда прибыл спецназ, состоящий из воинов-полуночников и инферналов.

И вот здесь начинались большие расхождения.

Иволгу, Иру, Пятый не убивал. Он любил её до потери сознания, он любил её так, что у остальных четверых, будущего Анклава, от зависти нутро огнём горело. Естественно, он на неё руку никогда бы не поднял!

Всё было в приказе, с которым отдел зачистки отправили на место преступления. «Никто не должен выжить!»

Для боевой Иволги мягкий и немного трусоватый Пятый был не пара. Ира любила человека, который был с внутренним стержнем. Который сделал бы всё, чтобы его друзья смогли бы сбежать, а потом умер бы сам, чтобы из своей смерти сделать для них самый могущественный амулет. Некромантия высоко ценила дары из собственной жизни и собственной смерти.

Вот только пока Кондрат, практически единственный из всех, истово хотел жить, Иволга понимала, что она сама сломлена настолько, что в мирном окружении, в мирных днях она сойдёт с ума и жить не сможет. И она приняла решение остаться.

Она переписала память всех прибывших, создав у них ощущение того, что когда они прибыли – кто-то, из удерживавшихся здесь в плену, сбежал. Сама Иволга умерла от руки Мойры, когда закрывала собой ей дорогу, чтобы друзья могли убежать, чтобы друзья могли жить! Ира сознательно пошла на смерть, потому что жизни для себя она попросту не видела …

Когда Арина смогла вырваться из переплетений прошлого, она была измотана и физически, и морально. Рыжий закат уже наклонился низко-низко к горизонту, солнце готовилось торжественно и плавно опуститься в перину набегающих туч. И, кажется, ночью обещался пойти дождь. Что было странно. Потому что когда они прибыли сюда, дождя Ринго не предсказывала.

Она много чего не предсказывала, например, вот такую неожиданную встречу, которая её поджидала, когда Арина дошла до конца пирса.

Вода стекала по телу, белье было не слишком откровенным, но после купания оно стало выглядеть ещё более непрезентабельно, чем было. Девушке не было до этого никакого дела, ровно до того момента, как она дошла до конца пирса.

Ей было не просто плохо, ей было жутко, отвращение к себе поднималось из глубины души и только и просило повода вырваться из-под контроля. Но кто бы мог подумать, что повод для этого дадут те, кого в принципе не должно было быть здесь!

На бережке, буравя друг друга взглядом, был не один человек и не два, целая, можно даже сказать, толпа с удовольствием бы вцепилась в горло тому, кто был рядом, но зона запрета действовала и на них могущественных. А может быть и не «на них», а «особенно на них».

Чувство глухого раздражения поднялось из груди, заклубилось душным клубком не в горле – в голове, губы пересохли, но каким-то чудом Арина смогла себя взять в руки. Её ещё пока даже не приметили, все были слишком заняты игрой в гляделки. Соответственно, для каждого из присутствующих было сюрпризом встретить здесь других. Сами бы они в таком качестве не собрались, кто-то помог. Кто-то осторожно, исподволь, играя с ними, как с марионетками, свёл всех в одном месте. И если учесть, что помимо Анклава, Маэстро, «похищенных» Антона и Ливия здесь был ещё и Пётр – Пятый, можно было смело утверждать, что кукольником был тот самый тип, кто очень хотел смерти Светоча, а пока удерживал Ксению в плену.

Отстраненное любопытство предложило делать ставки на то, кто первым увидит, что на берегу появилось новое действующее лицо. Ринго вежливо отказалась. Она знала и без этого. Первым уловив её появление не глазами, не магией, словно кожей – будет Ливий.

И он действительно был первым. И лучше всех зная, как Арина реагирует на чужие взгляды, подскочил, сдернув рубашку со своих плеч и набросив немного грубоватую джинсовую ткань на неё. В который раз с лёгкой досадой отметив, что такие аппетитные округлости вечно прячутся под мешковатой одеждой, Ливий отступил. И атмосфера на поляне изменилась, накалилась, превратилась из минуты грядущего молчания в тот самый миг, который отделяет вулкан от неминуемого взрыва.

И грянуло.

Нужно было просто всем помолчать, дать Арине спокойно одеться, возможно, вручить стакан с горячим чаем, термос был у Ливия. И, возможно, всё бы обошлось. Но заговорила Титания и выбрала самый неподходящий тон – снисходительный, покровительственный.

- Девочка, не ждали тебя тут увидеть. Ты не простынешь? Тебе бы одеться, да и… что ты вообще здесь делала?!

Если бы чужие эмоции были бы звуком, можно было бы услышать, как порвалась нить терпения Арины. С усталым обреченным теньканьем, первым предвестником страшной грядущей бури.

Дар завопил, что хватит терпеть, что пора указать этим зазнавшимся стариканам, где их место. Но ведь Арина была девочкой вежливой, воспитанной на том, что грубить старшим нехорошо, даже если больше всего они заслуживают того, чтобы им от души… Впрочем, да, хорошее воспитание.

- Лапшу с ушей снимала. Удивительно, в каком большом количестве можно её навешать, особенно если подходить к делу и с выдумкой, и с талантом. Дайте подумать, разве вы меня ждали здесь увидеть? Нет, вы сделали всё, чтобы меня здесь не увидеть. Хорошо так постарались, от души, хвалю! Можете взять себе с полочки пирожок.

Взгляд Титании полыхнул бешенством. Живым, натуральным бешенством. Пятый хмыкнул и устроился где стоял, прям на берегу, начал сноровисто заниматься костёрчиком, постепенно скармливая ему тоненькие хрупкие веточки.

- Умная девочка. А ты, Тань, не задирай её, а то как бы не услышать того, чего слышать не хочется. Мало ли, что она собой представляет.

- Ничего! – яростно отозвалась Титания. – Пустышка!

- Конечно, - даже и не подумала с ней спорить Арина, - вы же сделали всё, чтобы это было именно так. Придумали сладкую сказочку, скормили её девочке, подобранной как подзаборный котенок. Постарались сделать так, чтобы ей и в голову не пришло искать добро от добра. И не рассчитали…

- Сладкую сказочку? – уточнил Маэстро. В голосе самого пугающего нелюдя Полуночного мира прозвучал раскат грядущей бури.

- А вы так вообще помолчите, - отозвалась Ринго резко. – Я бы, может, вообще была сейчас где-нибудь в Италии, пила сангрию на побережье, танцевала бы до рассвета… Ой, простите-простите, могущественный дурак, Вы совершенно не в курсе, почему я так заговорила! Давайте-ка я немного раскрою карты. Пам-пам-пам, пам-пам-пам, - на бравурный мотив похоронного марша напела девушка, потом похлопала в ладоши. – Да-да, не надо меня благодарить, я сама себя отлично могу погладить по голове и сказать, какая я умница, что наконец-то знаю правду! Надо было узнать её немного ранее и послать вас всех скопом в какую-нибудь дыру. Но, к сожалению, «Анклав» сделал всё, чтобы новоиспечённая ученица не развивала свой собственный дар. Даже не пожалел ради этого создать двух детей. О! Маэстро, вы тоже об этом слышите впервые? Вам всегда преподносилось, что Антон и Ливий родились, чтобы однажды победить Пятого, с которым Вы не смогли справиться? Забудьте. С Пятым Вы не смогли справиться, потому что ни разу не столкнулись с ним лицом к лицу, а эти двое появились на свет для того, чтобы однажды, оказавшись рядом с безголовой девчонкой, ничего не знающей о Полуночном мире, заглушить её дар. О! Антон, ты знал? Нет, но подозревал, что на самом деле не я глушу вас двоих, а вы глушите меня. Молодец, напарничек, молодец. Что тебе пообещали? А, ну, конечно же, ничего удивительного. Тебе пообещали свободу! Заслужил. Можешь отправляться к родным, повилять хвостиком и сказать, что всё закончилось, что долгий период нестабильности подошёл к концу, напарница слиняла, пока вас изъял сам Анклав, и сделала то, что сделать нужно было давно.