- Ты тоже, Тох. Ты тоже.

Некоторое время после звонка Антон просидел с закрытыми глазами. Потом набрал номер отца.

Дозвониться до него оказалось ещё сложнее, чем до старшего брата. В конце концов, глава полиции – это не просто так.

После того, как звонок дважды сбрасывался, Антон с маниакальным упорством перезванивал через полчаса.

На третий раз вызов всё-таки прошёл.

- Я надеюсь, что у тебя что-то серьёзное.

- И тебе привет, пап!

- Привет, сын. Почему звонишь? Ты вроде бы должен быть на занятиях. Или ты ещё в больнице?

- Нет… В смысле, я в университете, но не парах. Пап. Слушай, такое дело. Помнишь, ты говорил про женщину, к которой даже близко не приближаться? Глава реабилитационного центра. Почему ты так говорил?

- А я сразу не объяснил?

- Нет. Сказал, что как-нибудь потом, а это «как-нибудь» в результате так и не наступило.

- А… Вот как… Ты знаешь, что обычные врачи, не верящие во всё «паранормальное» в результате не могут лечить никого, кто не относится к миру людей?

- Конечно. В результате каждый раз найти нам врача – целое дело.

- Точно. А она – может лечить. А поскольку даже мы порой оказываемся на грани между смертью и жизнью, эта женщина так важна.

- Почему к ней не приставили охрану? Или там… не внедрили своего человека в её окружение?

- Пробовали, не действует. Она не то, чтобы вычисляет, но держится как можно дальше. И это при том, что у неё паршивая интуиция. Так, сын… Что случилось?

- Недавно к ней в центр поступила девчонка. Я хотел с ней поиграть, но тут начали происходить некоторые странности. В общем, нет ли возможности у тебя взглянуть на неё? Не хотелось бы нечаянно испортить твои планы или перейти по незнанию кому-то дорогу.

- С чего это ты вдруг такой осторожный стал, сын?

- Пап, не трави душу!

- Что за девчонка?

- Седые волосы. Переломы ног… Она была на коляске…

- А, понял. Видел её. Найду повод, заеду в центр, не переживай. Если этот котёнок действительно настолько интересен, естественно, я дам тебе с ней поиграть. А пока, извини, у нас взрыв. Машина одного из пациентов этого центра взорвалась на обратном пути. Кажется, заказное убийство и тянутся следы к его родному городу, но надо разобраться.

- Почему ты лично?

- Потому что он не человек. Всё, сын.

- Давай, пап. Спасибо.

- Рано.

Отключив вызов, Антон откинулся на широкий и высокий бортик, глядя в небо. Что-то в этой девочке заставляло его дрожать. Что-то было не так, в тот самый день. Когда с неё упала эта уродливая бандана и стали видны седые волосы. Что-то было в этих глазах. Что-то, чему парень никак не мог подобрать объяснений. Или хотя бы определения. До конца дня, он всё-таки побывал ещё на двух парах. И смотрел на студентку Яблочную с недоверчивым вопросом в глазах.

Она была человеком. Он знал точно, по именам тех, кто роду людскому не принадлежал. Собственно, именно это и собрало в своё время их вместе. В другое время с такими «людьми» Антон предпочёл бы не иметь ничего общего. Особенно с «миленькой» Варенькой.

Не глядя по сторонам и больше не приближаясь к Арине, парень двинулся в больницу. Не потом что хотел, а потому что «своя стая».

Арина проводила его непонятливым взглядом, пожала плечами и забыла. Ей предстояло тяжелое испытание – пройти целиком дорогу до остановки, при этом по минимуму используя трость.

О том, что этот проблемный одногруппник ведёт себя странно, она забыла сразу же, а вспомнила, когда вернулась в центр. У крыльца, на широкой подъездной аллее, стояла полицейская машина, и около неё курил высокий мужчина.

Чтобы узнать его, Арине даже не потребовалось напрягать память. Она его знала – глава полицейского департамента. Он приезжал только на её памяти в центр уже дважды, и после первого же его явления Наталья Викторовна выглядела совершенно выбитой из колеи.

И вот сейчас он опять…

Взгляд мужчины скользнул по подходящей девочке, метнулся в сторону и тут же вернулся:

- Ты здесь живёшь?

- Прохожу реабилитацию. Здравствуйте, Михаил Афанасьевич.

- Знаешь меня?

- В этом городе разве что последняя собака вас не знает.

- Не хами, детка.

- Даже не думала. Это классика. Сергей Есенин, если быть точнее. Ещё потом на его стихи песню сделали. Ну, это, знаете, - Арина довольно мелодично напела: - Я московский, озорной гуляка. По всему тверскому околотку в переулках каждая собака знает мою лёгкую походку.

Михаил Афанасьевич хмыкнул, потом захохотал:

- Точно. Блатные песни каких-то там древних годов. Итак, как тебя зовут?

- Арина.

- И? Дальше как?

- Яблочная, если вас так интересует моя фамилия. Я могу пройти?

Словно опомнившись, мужчина взглянул себе под ноги.

Он стоял на том единственном месте, где можно было пройти безопасно, особенно с тем учётом, что девочка была с палкой.

- Конечно, конечно. Не проводишь меня к Наталье Викторовне?

Девочка, ничем не выдав, где она видела подобные требования, кивнула:

- Если вы дадите мне пройти, то, конечно.

- Извини, извини, - дружелюбно оскалился незваный гость.

Арина не отреагировала на явную подначку, удивлённо разве что посмотрела на мужчину, подумала, что взрослые – это определённо очень странная категория бытия и двинулась спокойно к центру. Михаил Афанасьевич шёл за ней.

Наталья Викторовна уже встречала их у дверей. Скрестив на груди руки, в своём белоснежном халате, такая простая и такая недоступная.

- Михаил.

- Наталья! Ах, кудесница, - подойдя ближе, гость приложился к одной и второй руке в коротких поцелуях. И хоть вёл он себя по-шутовски в большей степени, в голосе звучало искреннее уважение. – Простите, что я без звонка. Наталья, проблема есть, мне бы с одним вашим пациентом с глазу на глаз поговорить.

- Кто интересует?

- Москвич, недавно к вам заехавший.

- Есть такой.

- Вот с ним бы побеседовать. Его машина возвращалась в город и взорвалась на переезде…

Арина, идущая впереди, пошатнулась … и рухнула.

Наталья Викторовна даже отреагировать не успела, зато гость был куда быстрее. Успел и дёрнуться вперёд, и подхватить девочку.

- Без сознания… - растерянно сказал он. – Наташ, что за девочка?

- Аварию страшную помнишь? У обрыва смерти? В области?

- Ну, да. Я туда на вызов ездил, разбирались, как так получилось.

- Так вот, она там ехала.

- Не смеши … - Михаил Афанасьевич замолчал резко, как будто язык проглотил. Сухо кивнул: - Понял, Наташ. Извини, был не прав. Давай, куда-нибудь отнесу твою пациентку. Давно с ней такое?

- С самого начала. Пойдём.

Пройдя по коридорам и никого не встретив, Наталья Викторовна толкнула дверь одноместной палаты:

- Вот сюда. Можешь опустить на кровать? Сейчас я только ботинки с неё сниму.

- Да, конечно…

Михаил Афанасьевич подождал, пока Наталья снимет с пациентки ботинки, осторожно опустил её на кровать и потом прикрыл тихо за ними обоими дверь. В памяти мужчина отметил, что сыну надо запретить даже близко приближаться к этой девочке. Что-то было с ней не так. При этом со стороны казалось, что она обычный совершенно человек. Но всё же… Нет. Лучше держаться на расстоянии от таких «обычных». Особенно если учесть, что она «выжила у змеиного обрыва», где по данным самого главы департамента выживших не было. А значит, кто-то позаботился о том, чтобы официальной версией была именно это.

- Итак, Наташ… - словно уловив что-то, мужчина вопросительно огляделся по сторонам, никого не увидел и снова воззрился на хозяйку кабинета. – Чайком не угостишь? Я же правильно помню, что с четырёх до шести у твоих пациентов процедуры.

- Правильно помнишь, - согласилась Наталья Викторовна. – И раз ты прибыл именно в этот отрезок, ты хотел со мной о чём-то поговорить до этого?

- Всё-таки десятки раз говорил, что ты умница.

- Миш, пожалуйста. Оставь свои комплименты до другого раза?