— Пойдем вместе, — добродушно улыбнувшись, предложила Анаис и протянула девушке руку.

Две заблудившиеся в холодном лесу Ани, взявшись за руки, и больная, истощенная лошадь Химира последовали за голубыми огоньками. Пошли вслед за надеждой. Быть может, где-то там они найдут свое место, тепло и спокойствие. А, быть может, найдут только свою смерть…

Вчерашним вечером весенскими школярами были устроены самые что ни на есть вопиюще непристойные попойки и гулянки. Одни студенты бегали по местным кабакам, соблазнившись неприлично одетыми в короткие рубахи ярких цветов девицами легкого поведения, а также новинками дешевого пойла. Другие — затевали жаркие конфликты и драки. Третьи и вовсе дошли до городского кладбища, расположенного прямо за рынком церковных атрибутов, выкопали и своровали недавно почившего купца Владимира Забавного, некогда торговавшего глиняными свистульками сомнительного качества. Объяснений одного из студентов, что у них на патолого-анатомической кафедре прежнее тело уже порядком завонялось, разложилось и взорвалось, и им не на чем больше тренироваться, не хватило для того, чтобы учинивших воровство школяров не приговорили к шести годам заключения в весенноградской темнице.

Надев свои весьма нелепые очки в деревянной оправе, которые приходилось каждые пять секунд придерживать, так как они норовили упасть, профессор Любомир Глядский непринужденной походкой зашел в небольшую аудиторию. Молодые парни, до его появления бурно обсуждавшие, как одна златовласая актрисулька за ночь успела со всеми, мигом замолчали либо заговорили шепотом. Один школяр уткнулся головой в стол — похмелье не обошло его стороной. От другого смердило рыбой и тиной — вчерась он горячо поспорил с одногруппником, что прыгнет с моста в реку Съмерту, и проигрывать не собирался. Только один студент, Димитрий Жизновидов, выглядел и вел себя наиболее достойно и прилично. Вместо походов по трактирам он усердно учил историю, предмет, который и вел Любомир Глядский.

Вставать на пьедестал и вести свои лекции, смотря на школяров сверху вниз, профессор не привык; в отличие от других преподавателей, Любомир предпочитал разговаривать с учениками на равных. Поправив неудобные очки, он добродушно окинул взглядом аудиторию и начал:

— Вижу, студенты мои сегодня не в том настроении, чтобы обсуждать такие серьезные темы, как глобальное замерзание Даландских земель или осаду Водыни в 908-м году.

— Еще как, профессор, — усмехнулся студент, воняющий тиной.

— Поэтому предлагаю Вам провести сегодняшнее занятие в более увлекательном ключе. Хотелось бы рассказать Вам одну из версий историй о том, как зародился мир, в котором мы с Вами существуем, обитаем… Флиртуем с актрисульками, — Любомир подмигнул студентам, те лишь самодовольно хохотнули. — И преподнести Вам ценный урок.

— Какой урок, профессор? — учтиво уточнил Димитрий.

— А вот расскажу историю, и, быть может, Вы что-то для себя полезного извлечете.

— Валяйте, профессор! Мы все во внимании.

Прислонившись спиной к трибуне, на которой обычно преподаватели читают свои скучные, монотонные лекции, Любомир откашлялся и начал свой долгий рассказ:

— Когда-то давным-давно наш удивительный, бескрайний мир был поделен всего лишь на две части. В садах Ирия или в нашей культуре “Прави” жили ангелы, Алконосты, Гамаюны, Арыси, Баюны. Царство идеального порядка или Навь представляла собой сгусток темного ничего, в котором никто не жил и не мог жить и как-либо существовать.

Власть над двумя частями этого мира держали две Богини — Мара и Жара. Мара Черная встречается, что удивительно, лишь в нашей культуре, чего не скажешь о другой Богине. Имя Жары в разных культурах по-разному и обзывается, но суть одна. Богини были друг другу исключительными противоположностями. Если Мара следовала доводам разума, была расчетливой и холодной, то Жара руководствовалась одними лишь эмоциями и источала бесконечное тепло. Была она немного не в себе, так скажем. По-настоящему живая, когда понятия “жизни” еще в помине не было, горячая… Когда ей было весело, смеялась она от души, когда же было ей грустно и тоскливо — все вместе с ней впадало в глубокую печаль. Но всегда она готова была поделиться своим теплом.

Любил ее и змий садов Ирия, Самаил, и Жара тоже была не прочь с ним поразвлечься. Впрочем, это не было чем-то серьезным. Горячая и душевная Жара, готовая нести для всех свет и тепло, не скупилась на эмоции, а потому в глазах Мары она была ходячей фугаской замедленного действия. Холодная и расчетливая Мара страстно держалась за существующий порядок и боялась, что вторая Богиня уничтожит все, что создавалось веками. Здесь же еще и ангелам хотелось взять под свой личный контроль сады Ирия, а потому они сговорились с Марой Черной. Общими усилиями они стерли все воспоминания Жары и осознание собственного бытия и личностной структуры. Затем ангелы создали человека, мужчину по имени Иван или Адам. Жару же приставили к нему, внушили ей мысль, что она теперь его жена, человек второсортный, а, значит, должна подчиняться ему.

Ивану было позволено делать с ней все, что ему вздумается, а потому он издевался над ней, как хотел, зачал ей сына против ее воли. Даже лишившись памяти, Жара чувствовала свою особенность, самобытность, желание испытывать сильные теплые эмоции, удивляться и восхищаться. “Под” Иваном она стала сильно страдать, а Ирий увядал без ее прежнего огонька и азарта.

Однажды, прогуливаясь по своему обыкновению в саду Ирия в совершенно угнетенном настроении, Жара повстречала давнего любовника, змия Самаила, обвивающего Древо Познания. Ангел Алконост в тот день куда-то улетел, а потому древо осталось без защиты. Самаила Жара, разумеется, не признала, однако тот напомнил ей о том, кем она была и кто она есть на самом деле, и, если она скинет свои нынешние оковы, то освободится, и страдания ее вмиг прекратятся. Хоть и вызвал змий в ней сомнение, глубоко в душе чувствовала она, что это правда. Самаил предложил ей плод с сего беззащитного древа, который вернет ей память и сознание. Соблазнившись, Жара отведала плод и проснулась.

Горечь от того, что проживала она не свою жизнь, вдруг выплеснулась с пущей силой. Несколько лет подряд в Ирие шли сильные дожди и грозы. Когда Жара, наконец, приняла свое существо, попросила она своего единственного сына-ангела, Азазеля, спустить ее в Навь, выразить свой гнев, чтобы не истязать Ирий. Азазель неохотно, но переместил ее туда, ведь мать свою он любил всем сердцем.

Отправившись туда, Жара выжгла своей неистовой яростью недюжую часть Нави. Через время из идеального ничего образовался хаос, приведший к образованию Яви и живности в ней. Жара осталась в этом новом мире, таким образом освободившись.

Узнав об этом, ангелы и Мара пришли в ярость и изгнали Самаила из Ирия. А Ивану создали жену, Марию или Еву. Самаил и Жара же стали править новыми землями и родили много сыновей. Любил змий ее до безумия и обожал. Однако внутри Жары что-то гложило. Понимала она, что своему обидчику она так и не насолила, а потому призвала она первого сына своего, Азазеля, и просила вернуть ее в Ирий. Там она превратилась в змею и соблазнила нынешнюю жену Ивана съесть плод с Древа Познания. Однако все пошло не совсем так, как она ожидала. Мария в свою очередь и Ивана подговорила съесть плод, а потому ангелы, узнав об этом, изгнали и Жару, и Азазеля, назвав его первым демоном, и Ивана да Марью из Ирия раз и навсегда.

Ангелы получили, что хотели и стали властвовать над садами Ирия, а Мара — над остатками Нави. Все время, однако, пытается она вернуть порядок над миром, скитаясь по землям Яви.

Какое-то время люди, сыновья и дочери Ивана и Марьи, поклонялись демонам-сыновьям Жары, однако Ирийские ангелы, желая отомстить Жаре окончательно, насылает на ее детей проклятие. С тех самых пор каждый рожденный ею сын и нынешние дети стали иметь дурную ауру, уничтожающую Явь изнутри. Люди начали ненавидеть демонов и убивать их. Самаила тоже убили. Жара же скиталась по Яви много лет, страдала и сильно горевала, пока не повстречала она князя. Полюбили они друг друга всем сердцем, заполнил он в ее душе пустоту. Они создали семью, и родилась у них дочка, не обремененная плохой аурой.