***

Осенний поход через бескрайние поля оказался не таким уж и простым. Гуляя по открытому пустырю с сухой пожелтевшей травой, путники столкнулись с сильными ветрами, дувшими прямо им в лицо. Хорошо лишь то, что Анаис и Анатрог предусмотрительно оделись в тулупы, а иначе бы их совсем сдуло. По бокам от них совершенно безмолвно ехали двое лучших дружинников Анатрога, облаченных в легкие кольчужки, имена которых Анаис запомнила лишь на время поездки. Одного, у которого волосы напоминали огромный стог сена, звали Ждан. У второго, Невзора, на лице застыла недовольная мина. Анатрог сказал, что у него это выражение лица появилось с его самого первого похода — увидев отрубленную голову своего любимого коня, Вацлава, он настолько сильно расстроился, что огорчение осталось на его лице навсегда.

Это был первый длительный выгул Химиры. Ей было непривычно, отчего путникам приходилось периодически идти пешком, давая своим коням передохнуть от наездничества. Это еще больше затрудняло передвижение. Им лишь повезло, что дождей во время их поездки не было и не намечалось. Хотя небо все это время нависало свинцовыми тучами.

— Дядюшка, а почему ты так не хочешь объединиться с князем Домашем? Ведь это же безопаснее — в случае чего твои земли будет защищать все государство, — неожиданно спросила Анаис. На фоне фыркала Химира, недовольная тем, что ее “жестоко” эксплуатируют.

— Я жуткий собственник, Анютка, — иронизировал Анатрог в ответ. — Ну а если серьезно, то я не считаю, что князю Домашу можно хоть что-то доверить.

— А кому можно? — задала резонный вопрос Анаис.

— Не знаю, — пожал плечами князь и уставился в небо. — Свои земли я бы доверил только себе.

— Ты хочешь избавиться от князей Радмира и Велимира?

— Анаис, что я тебе говорил о наших с князьями отношениях?

— Что они тебе не друзья, — констатировала Анаис.

— И я для них не друг, — подтвердил князь. — Не я их, так они меня когда-нибудь. К тому же я знаю их с детства, мы вместе играли с младых лет. Это совершенно несерьезные люди, движимые похотью, блудом и развлечениями. Постоянно пируют и никогда не думают. Чуть что не поделят — воюют меж собой. Такое поведение недопустимо для тех, кто руководит огромной дружиной и княжеством. Это нужно искоренить.

***

Проезжая земли Анатрога, путники вынуждены были останавливаться в селах и деревнях, чтобы князь смог решить некоторые свои дела. Обычно, он заезжал, собирал с людей оброк и путь их продолжался дальше. Но, заехав в деревню Любятцы, путники вынуждены были стать свидетелями странной оказии.

У обыкновенного крестьянского домишки с соломенной крышей столпилось шестеро людей. В их числе была взрослая недовольная женщина с младенцем на руках, который изрядно истерил. В дверь же ломился растрепанный, красный от злости мужик и кричал:

— Гнида, верни деньги!

Князь вместе со своими двумя бравыми дружинниками слез с лошади и подошел к толпе. Люди расступились, признав своего хозяина и пуще прежнего раскраснелись; женщина тщетно пыталась успокоить своего вопящего детеныша. Анаис продолжала сидеть на Химире, когда ей во весь рот улыбнулась пухленькая розовощекая девица с веснушками и русыми густыми косичками. Аня сдержанно улыбнулась в ответ и посмотрела на дядюшку.

— Это еще что за дела такие? — строго спросил Анатрог, обращаясь больше к ломящемуся в дом мужику. Тот резко обернулся, занеся руку в кулак, но мигом спрятал ее, когда увидел, кто к нему подошел.

— Здравствуй, княже! — растерянно проговорил крестьянин, почесав затылок той самой рукой, которой изначально собирался ударить князя. — А я вот пришел, значится, долг свой забрать, а эта… эта… плохой мужик заперся в доме и ничего отдавать не хочет. Вонна сколько свидетелей Вам подтвердят, — крестьянин обвел взглядом толпу. — Даже жену свою с детенком не пускаеть, а на улице-то стыло.

Анатрог посмотрел на людей, стоящих вокруг дома; те лишь утвердительно кивали головой, мать же, пытаясь все это время сладить с ребенком, бросила на него умоляющий взгляд. Князь одобрительно кивнул и, подойдя к двери, обратился к должнику:

— Выходи и заплати доброму мужику… сколько он тебе должен?

— 10 кожиков он мне должен, — ответил лохматый мужик и Анатрог продолжил:

— Заплати доброму мужику 10 кожиков и еще 5 кожиков в счет долга.

Ответа не последовало. Тогда Анатрог вздохнул, повернулся к дружинникам и громко им приказал:

— Ломайте дверь, ребята! Будем насильно долг выбивать!

Только-только дружинники подошли к двери, из нее выскочил бородатый мужик в одном лишь съеденном молью тулупе, разящий сильным перегаром. Он бросился князю под ноги и стал кричать, заливаясь слезами:

— Умоляю, княже, пощадите! Все отдам, но у самого ни пенни в кармане неть. Дайте еще время!

— А чего ж ты жену с ребенком в свой дом не пускаешь? — строго уточнил Анатрог. Мужик испуганно посмотрел на жену с орущим ребенком — та одной свободной рукой пригрозила ему кулаком. — Не работаешь, водку одну хлебаешь…

— Никак нет, княже! — уверял мужик, Анатрог лишь недоверчиво покачал головой. — Работаю, не покладая рук…

— Врешь, зараза, от тебя разит спиртом! — строго произнес князь и пнул его ногой в живот. Мужик схватился за бок и покатился по земле. — Даю неделю. Если за неделю не отдашь мужику 10 кожиков и 5 кожиков в счет долга, то расплатишься ему своей головой!

Деревенщина смотрела им вслед с восхищением. А на алкоголика все плюнули и пошли дальше по своим делам.

***

Анаис ехала и думала о своем. О теплых объятиях Роггвера, запахе его вечно немытой шевелюры, о том, как он поймал ее, когда она прыгнула с дерева. В своих мыслях она все время возвращалась к нему, гладила его, пускала в его густые волосы пальцы…

— Аня, следи за дорогой! — нарочито строго крикнул Анатрог, отчего Анаис вылезла из своих дум и мигом погрустнела.

— Дядюшка, а ты никогда не был в браке? — неожиданно обратилась она к князю.

— Нет, Анютка, не сложилось у меня как-то.

— А любил ли ты когда-то в своей жизни?

— Любил, — Анатрог радушно улыбнулся, посмотрев вдаль. — Даже свадебку должны были сыграть. Мы вместе проводили детство, Воймир тоже знал ее. Мы с ним ее называли Машкой Трясогузкой. Она любила трясти своей… ммм… — Анаис хихикнула. — Да… А еще она дивно пела. Как птичка. Здоровенькая такая, веселая, пухленькая. Чудесная девчонка.

— Что же случилось?

— Мы так долго мечтали о свадебке, — вздохнул князь. — И в этот знаменательный день она неожиданно скончалась.

— Как это? — ахнула Анаис.

— Вот так, — пожал плечами Анатрог. — Просто умерла. Растревожилась, говорят. Я так долго горевал.

— Ох, дядюшка, — сочувственно произнесла Анаис. — И как же ты справился с этим?

— Занялся тем, что у меня хорошо получалось, — ответил Анатрог и улыбнулся Анаис. — Вел дела в своих землях, заботился о матушке, воевал. Все лучше, чем слезы лить попусту.

***

В селе Веретяница им снова пришлось остановиться. На этот раз двое страшных мужиков держали за капюшон худющего паренька и собирались учинить расправу, высунув нож из кармана. Лоб побледневшего парня покрылся испариной, он трясся от страха и мычал, выставив руки перед собой. Анатрог слез с лошади и вновь потребовал объяснений.

— Ворюгу поймали! — грозно проговорили мужики, отчего парень еще больше сжался, будто ежик. — Козу своровать пытался.

— Раз так, тогда не мешаю, — сказал Анатрог.

— Справедливо, княже, — прохрипел один из мужиков и занес ножик над воришкой.

— Стойте! — Анаис бойко спрыгнула с лошади и подбежала. — Зачем Вы его убиваете?! Из-за глупого воровства!? Ну поймали, ну погрозитесь, убивать-то зачем?

— Что же ты предлагаешь? — удивленно спросил Анатрог.

— Поступить более гуманно, — резонно ответила племянница.

— Ну они и поступают гуманно. Раньше ворам руки отрубали, а сейчас просто убивают. Чего человека-то мучить?

— Можно посадить в темницу…