Пауза.

– А и сам не ведаю. Ты у меня старшой, на тебя вся надёжа. В охотниках ходишь, ведмедя брал…

– О чём вы, батя? В толк не возьму!

Пауза.

– Могабыть, след какой выглядишь. Глаза у тебя молодые, зоркие… Неспроста Полкашка-то наш вечером с привязи дёргался, знать, хищник вокруг дома бродил.

– Коли велите, прямо сейчас и пойду. Не сомневайтесь, батя, ежели есть что, так примечу.

Едва успела Алиса отойти от сарая, как оттуда вышел верзила Ждан. На широком плече его громадные грабли казались детской игрушкой. Приветливо кивнув Алисе, парень постоял немного, задумавшись. Потом он почесал макушку и поднял глаза к небу. Затем взъерошил чуб и нахмурил брови. Подвигал губами… Скорее всего, все эти действия в совокупности каким-то образом стимулировали его умственную деятельность, потому что Ждан хмыкнул, произнёс довольное «а!» и двинулся на зады хозяйства.

Гремя пустыми уже вёдрами, с утренней дойки прошла мать семейства.

– Здравствуйте, Мотруся.

– И вам доброго утречка, леди. Как почивалось?

– Спасибо, хорошо. Перины у вас просто королевские, я отлично на них выспалась.

– Ой ли? Младенчик-то мой не мешал вам? Капризил Игнашка, всё вякал и вякал полночи. Зубки у его режутся, – Мотруся рассеянно улыбнулась и поправила выбившуюся из-под платка русую прядь. Её чуть коровье лицо было неподвижно и покойно. – А снилось ли вам что доброе?

Девушка вздрогнула.

– А почему вы спрашиваете?

– Так с четверти на пятницу сон-то вещий бывает. Чего привидится, того и будет.

– Нет, я ничего не видела. Совсем.

На самом деле снилась Алисе всякая чушь, причем чушь жутковатая. Бойкий отрок Маюта, почему-то с волчьими ушами и хвостом, который бродил у дома и царапался в слюдяное окно; какой-то жуткий скелет в синем плаще; ожившие Карты из зефирной коробки, летавшие по комнате, и на закуску, как апофеоз всего этого безумия – светящаяся морда огромного жирного кота. Полосатого. Но в этот раз уже с двумя глазами. «Хорошо хоть не с тремя… Если я расскажу этой простой женщине всё, что видела во сне, она кликнет Ждана. Меня свяжут да отправят, куда положено, в какую-нибудь мрачную лечебницу». Навязчивые мысли о собственном душевном нездоровье мало-помалу делались ещё навязчивее.

Скрипнула рассохшаяся дверь сарая, и вышел хозяин. Усы его стояли торчком, в волосах застряла солома. Поплёвывая, Васята выволок наружу колоду, в которой торчал вбитый в неё колун.

– Леди Алиса, – он низко поклонился гостье, – завтракали чего?

– Благодарю, уже поела.

– Вот и славно.

На дорожке, бегущей от огородов и огибающей дом, показался Ждан.

Алиса поймала быстрый взгляд, брошенный на него отцом, и его ответное отрицательное покачивание головой. Значит, ничего не нашёл.

– Ну, давайте прощаться, – Дуборез кашлянул в кулак. – Вот оно как, значить… Меньшие спят, а Маютка уже за калиткой дожидается.

Мотруся протянула Алисе узелок и отвесила поясной поклон.

– Да ниспошлет Господь удачу вам во всём, благородная леди, особо в городе этом грешном! – запричитала она. – Станем о том молиться Спасителю. Да пребудет с вами Господь! Берегитесь людишек иноземных, торговых – обманут, подведут да выведут, оберут до нитки! А паче того бойтесь отцов святых, братьев-монахов. Крут Великий Магистер наш, отче Авель, ой, крут! Недавно – как это? – сыркулярий издал: за подол короткий, башмака выше на палец – десять плетей, за очи сурьмлённые да ланиты нарумяненные – колодки позорные на два дня…

– Что ты, что ты, Мотря, бормочешь ерундовину?! – всполошился Васята. – Не слушайте её, леди, не слушайте бабу глупую, неразумную! Госпожа сама ведает, как подолы носить… А только меня послушайте: до города доберётесь, прямиком в замок идите. Там херцогиня, у ей и власть вся, не чета твоему Магистеру, Мотря! Добейтесь свиданья с херцогинею, авось выйдет всё, как вам то пожелается.

– А ещё, леди Алиса, ежели оказия какая будет, так не возьмите за труд, отпишите весточку о Маютке моём непутёвом. – Мотруся всхлипнула, утираясь краем платка. – Сами мы грамоте не знаем, так староста наш прочтёт, пособит.

– Обещаю. Будьте счастливы, Мотруся. А за сына не беспокойтесь, я пригляжу за ним.

За воротами уже ждали подводы. Мужичонка в чистом кафтане переминался с ноги на ногу, держа лошадь под уздцы.

– Всё, что ль, Васята? – окликнул он. – Боюсь, к началу не поспеем, будем в хвосте по солнопёку плестись.

– Благородная госпожа Алиса, – торжественно произнёс Васята.

Мужичок сдёрнул с головы шапку, выпятил грудь и хлопнул друг о друга сапогами.

– Пахма Игралик, бывший десятник третьего полку пикинёров легулярного войска императрисы нашей Великой Клотильды!.. Ну, поехали, благословясь.

– Прощайте, Васята Дуборез, – Алиса протянула ему руку.

Он неловко ткнулся в её ладонь колючими усами.

– Прощевайте покуда, госпожа Алиса. Даст Бог, свидимся.

Некоторое время ещё шёл за возом, держась рукой за край.

– А Маютку-то, коли что, лупите не жалея! Он у меня шебутной, баловный!..

Алиса повернулась, подмигнула мальчику, который чинно сидел рядом с Пахмой на козлах, и успокаивающе махнула рукой.

Если бы девушка могла знать, к чему всё это приведёт, она обошла бы эту деревню за десять вёрст.

ЛС для Ричи от Блюхера (строго конфиденциально!)

Массу давишь ещё, дурасэл? Айзы протри! Генуг, так всю гаму продрыхнешь! Ходят упорные слухи: Владимир Ильич в поте морды вербует Героев пачками! Во гад, а? Чо будет на Поле!!! Полный ахтунг! А ты сделал своего Реалгера? Ответ запароль – кажись, в Сетке подслушивают. Бай.

По её прикидкам, ехали уже часа три. Солнце поднялось над волнистой линией горизонта на две ладони и вовсю заливало окрестности щедрым летним теплом. Бескрайние поля золотились, как львиная грива, в вышине весёлыми стрелами проносились ласточки. Далёкие белые башни замка, казалось, вовсе и не думали приближаться. Два тяжело гружённых воза всё тащились и тащились по разбитой дороге, огибая новые и новые колосящиеся поля. Алисе представлялось, что едут они по ободу огромного колеса, в то время как город располагался в самом его центре, как бы в ступице.

– Долго еще, Пахма? – спросила она, обмахиваясь пучком свекольной ботвы. Стало по-настоящему жарко, и в новом шерстяном платье, подаренном заботливой Мотрусей, Алиса сопрела. Косынку она спустила на плечи.

– Не-е, недалече. Ещё вона на тот пригорок, а там уже речка Вертишейка, что в Нерву впадает. Как через мост переедем, энто, стало быть, Замостье, а потом и совсем рукою подать.

Пахма глянул из-под ладони на солнышко, почмокал коренной лошадке и лениво стегнул её вожжами. Та прянула мохнатым ухом, но неторопливого шага своего не ускорила.