Приветствую всех, кто в Глобальной Сети! Всем, всем, кто меня слышит, камрады! Ричи, Мао, Гриня, Владимир Ильич, вся моя старая команда, ау! Задумал я, други, новый турнирчик. Как насчёт побатлиться? Игрушка называется «Legend», это turn-based strategy, как в прошлый раз. Приз – 10000000000 сольдо.

Жду заявок, подробности в «личке». Спешите, число участников ограничено!

P. S. Обязательно читайте лор[1], ведь с этого всё и началось!

«Рдяный с протемью закат посулил назавтра ветер. Мара, богиня сумрака, подвалов и сумасшедших, уже затянула лощины туманом, но солнечный шар ещё пылал у окоёма, точно выпученный и налитый кровью глаз. Мгновение шар висел над кромкой леса – и канул вниз, и осталось небо безглазым. Недолго над лесом дрожало розовое марево, потом и оно утаяло. На Уранию пала вечерняя тень».

– А не погано вышло! Ярко. Образно. Эффектно. Как-то пафосно даже. – Он потёр сухонькие персты и рассыпался старческим смешком, дребезжащим, будто чайник с закипающим варом. – Но! Читателю ить чего надобно? Динамизьм ему подавай! Движуху! Планеты чтобы взрывались – трах, бах! Звездолёты носились – виу, виу! Космодесантники в мегакварцевой броне! Девки чтоб сисястые в кожаных лифчиках с бластерами-шмастерами наперевес! И чудища богомерзкие изо всех щелей… да… А у меня вот здеся космодесантников нет. Ну нет их тута! Нету!!! Да и откудова им взяться?

Пригорюнившись, шмыгнул носом, и на кончике его повисла мутная капля.

– Эльфы вот с гномами имеются. Так они же теперя у всех есть! Какую пописульку ни возьми – везде оне, треклятые! Куда ни ткни, а оне тут как тут! Так и лезут отовсюду, спасу нет. Опротивели хуже дохлой мухи в похлёбке. Да и кого нынче такой «эльфятиной» удивишь? А мне, горемычному, куды деваться? Небось, выше головы не прыгнешь, Мастера Толкина не переплюнешь.

Родные «куды» с вкраплениями «туды» скрипели на зубах, точно камешки, что порой попадаются в пшёнке, но писатель по праву творца упорно сеял их всюду и щедро приправлял ими сырую мякоть текста. С яростью отчаяния схватив перо, застрочил дальше:

«В буреломном овраге ворохнулся кто-то громадный. Застонала земная твердь, заскрипели дерева, но ухабина просела и ссыпалась под его тушей. В бешенстве чудовище взревело так, что закачались верхушки елей, и всё живое окрест обмерло. Большое живое затаилось, а малое живое удохло сразу.

Но вот над ложбиною поднялась глыбовидная голова. Появилась когтистая лапа, вторая… Страшилище рывком подтянуло тулово, перевалилось через край, и потянулась сияющая река чешуйчатой брони».

– Вот вам, вот чудища-юдища! Жрите, лопайте на здоровьечко! Чудищ хотите? Их есть у меня! Хи-хи-хи!

Капля сорвалась с носа, что было совершенно неизбежно по закону всемирного тяготения, упала на пергамент и превратила конечную точку в жирную запятую. Однако автор, охваченный творческим порывом, не заметил недоразумения.

– «Инда взо-опрели о-озимые!» – неожиданно тонко, по-бабьи взвыл он, напирая на волжскую «о». – Или не взопрели, не успели? Ох, голова моя, матушки… Чтой-то на былинное потянуло. Или на классику. К старости, может быть? Былины ноне не в тренде, это вам не посткибер-панк. А вот ещё какая мода пошла: всякоразные космические инквизиторы, агенты галактические, звёздные инператоры-диктаторы, бароны да прынцессы. А как без прынцесс? Никак нельзя. Оне, как кенгуру, даже в космосе скачут! Или, может, я не то читаю? – прибавил он с неизбывной тоской. – А вот у нас в Урании всё по-простому, по старинке, без выкрутасов, всё чинно-благородно. Однако былинность уберём.

И продолжил:

«На поляне стоял дракон. Как вздыбившийся тираннозаврус, он возвышался над окружающим подлеском, и кожа его льдисто сверкала. И без того обычно багряные, зраки его горели раскалёнными печами. Ящер шаркнул лапой, расправил крылья и мощным толчком послал тело ввысь. Десяток взмахов – и он поднялся на немыслимую высоту, становясь то быстрым росчерком белого огня, то светящейся точкой. Он любил плавать здесь, среди жуткой стужи – кувыркался, ложился на облака, порою ныряя в них с головой, выписывал спирали и мёртвые петли.

Наигравшись вдосталь, дракон устремился к земле.

Мелькнуло сонное озеро с покосившимися мостками, коровий выгон и горсть домишек, чьи крыши смахивали на каракулевые шапки.

– Сестрёнка, подивись! – к оконнице прилип взъерошенный малыш. – Глянь: звезда летит!

– А ты, глупый, и желанье не загадал.

– Так не поспеть же!..

Вспахав дёрн когтями, дракон затормозил. Заботливо смахнул с крыльев влагу, сложил их и оглянулся.

Уж совсем стемнело. В ночную прохладу вливался аромат цветущих яблонь и запах человеческого жилья: горячего хлеба, остывающих печек, сена и старых брёвен. Окошки в домах зажглись свечными огоньками, в листве тихо вздыхал ветер.

Ящер подвернул хвост, присел на задние лапы и сгорбился. Похожий на снежную крепость, какую возводят дети зимой для «Царя Горы», дракон ждал. Иногда встряхивал головой и фыркал шумно, как лошадь – в ноздри лезла мошкара.

Мрачные тени крестили поляну перед ним, шелестела трава. Где-то у озера несмазанной телегой скрипел коростель.

Внезапно одна из теней, гуще и темнее прочих, прыгнула вперёд. «Хозяин?» – послал он мысленный зов. «Я, – был ответ. – Помоги мне». Дракон чуть приподнялся, и его брюхо охватила ременная петля упряжи. Привычное движение, и вот уже на холке примостилось седло с причудливо изогнутой лукой. Дракон преклонил колено, и в седло взлетел высокий мужчина в чёрной броне[2]. Плащ окутывал его мазком мрака».

– Нет, нет, не то! – длинный жёлтый ноготь, зазубренный и страшный, точно у богомола, сердито исчеркал последнюю фразу. – Дешёвый штамп. Штампы уместны только в газетных передовицах. Там если взрыв, то «прогремел», если землетрясение, то обязательно «разрушительное» (о другом нехрен и сообщать).

Не успешнее ли будет «тьма окутывала его летучим плащом»? Помилуйте, почему вдруг «летучим»? Или так: «тёмный плащ взвихрился крылами мрака…»

То ли под облагораживающим влиянием литературной музы, то ли из внезапной прихоти, то ли ему просто надоело придуриваться, но писатель теперь выражался грамотно, отбросив всяческие посконные «здеся» и заскорузлые «тама».

– А, и пёс с ним. Пусть будут «крыла».

«Опять купался! – укорил рыцарь, подбирая поводья. – Думаешь, приятно сидеть на тебе, когда ты весь мокрый?» Дракон возмущённо хлестнул хвостом: «Было бы лучше, принц Морер, если б я был весь ГРЯЗНЫЙ? По вашей милости я весь день прятался в овраге, точно жаба! Проклятая яма совсем доконала меня, а вам и горя мало». Рыцарь слегка смутился. «Ладно, ладно, Штерн, не ворчи».