– Что же нам теперь делать? – раздался в тишине неуверенный голос Пэйла. – Наверное, следует сходить и позвать кого-нибудь?

– Рискни, – отозвался угрюмый Морер, бросая на братьев подозрительные взгляды.

Но лорд Эдемиона не решился на это. Кто знает, что здесь может произойти.

– Эй! – крикнул он. – Кто-нибудь! Оуэн скончался!

«…кончался… ался…» – ответило эхо.

– Сюда! Кто-нибудь!

«…будь… будь…»

В дверях на противоположной стороне появился камергер.

– Сюда! Подойдите и убедитесь, что всё кончено.

Сэр Бедивер приблизился, поднёс ко рту умершего бронзовый дискус. Удостоверившись в том, что дыхания нет, он закрыл опочившему государю глаза, после чего переломил свой жезл и дрожащим фальцетом трижды провозгласил:

– Король умер! Да здравствует король!.. Король умер! Да здравствует король!.. Король умер! Да здравствует король!

– Да здравствует король! – нестройно повторили за ним принцы.

Это выглядело сущей насмешкой – какой король?

– Ну, удружил папаша, – почти не понизив голоса, обратился Кисаи к Мореру. – Клоун проклятый! Не мог объявить наследника, как полагается. Тогда бы знали, кого придушить в тёмном закутке.

– Ничего, – процедил Морер, кривя тонкие губы. – Разберёмся.

– Ваши высочества, – скорбно молвил камергер, – завещание Его величества короля Урании Оуэна I будет предъявлено вам завтра в полдень здесь же, согласно закону. Ввиду особой секретности оного сей документ не должен быть оглашаем вслух, а потому после прочтения Вашими высочествами завещание, скреплённое магическими печатями, в присутствии двух свидетелей подвергнется сожжению. Дату торжественных похорон назначит Королевский Совет. Примите мои искренние соболезнования в постигшей вас горестной утрате, высокие лорды, а также мою отставку.

Сэр Бедивер поклонился и удалился.

– Идёмте, господа, тут нам более нечего делать, – Гальядо направился к выходу. За ним пошёл Борикс, недоумённо крутя головой, следом Пэйл. Эверленн, прежде чем уйти, поцеловал отца в лоб. Тристан, точно бдительная овчарка, охраняющая своё стадо, дождался, пока эльф не исчезнет в дверях, и скрылся последним из их группы.

Тёмные остались.

– Ну вот, теперь и дышать стало легче! – воскликнул Кисаи, потягиваясь. – Как они все меня достали своим фарисейством, своими благостными физиономиями да героическими речами! Голову даю на отсечение: в мыслях у них то же, что и у нас, а сами только и знают, что напускать на себя постный вид и молиться!

– Тише! – рыкнул Морер. – Разве ты забыл, что здесь и стены имеют уши? Будьте осторожны. Жду вас всех в полночь у себя.

– А зачем? – удивился Кисаи.

– Дурак! – ядовито хмыкнул Лаэр. – Разве не понятно, что дражайший братец составил некий грандиозный план (magnus propositum) и желает ознакомить с ним нас, убогих?

– Скажи спасибо, что желаю, – высокомерно ответствовал рыцарь смерти. – И хватит болтать! До встречи.

– Я приду, брат, – Кса сжал его плечо.

– И я, – это Кисаи. – А ты, Лаэр? Разве тебе не любопытно?

– Уж придётся прийти. Послушаем, какие такие блестящие идеи пришли на ум великому Задаваке.

Пробило двенадцать, и с последним ударом часов явился Лаэр, последний из четверых.

– Чёрт! Я уж думал, наш осторожный ядознатец не придёт! – по своему обыкновению балагурил Кисаи, потягивая из кубка вино. – Что, Аптекарь, испугался?

– Заткнис-сь.

Болотный пёс обследовал сиденье понравившегося ему кресла и сел, тщательно расправив складки халата.

– Ну-с? Чего ждём? Кажется, Морер намеревался сообщить нам нечто достойное внимания?

– Не гони лошадей, – коротко осадил Кса.

– Плесните-ка мне ещё винца… нет-нет, не ты, Лаэр, – с комичным ужасом Кисаи прижал к себе кубок, – ещё сыпанёшь какой-нибудь отравы!

Пёс бросил на него взгляд, полный ненависти, но смолчал.

Из-под двери тянуло сквозняком, и оранжевое жало свечи дрожало и колебалось, разбрасывая пятна света.

Морер встал, и его странная, неестественно длинная тень упала на стену, изогнулась под прямым углом и пересекла потолок.

– Итак… Около года назад мы, осознав общность наших интересов, создали Кулак Тьмы. В пику нам в это же самое время четверо Светлых составили Ладонь Света.

Раздались смешки.

– Нам стало известно об этом благодаря Гальядо, которого они пытались перетащить на свою сторону. Ледяной отказался. Мы также звали его к себе, но он ответил отказом и нам, кичась серой аурой, и объявил о своём нейтралитете. Что ж, скажу лишь: было бы предложено.

Все согласно кивнули.

– Несколько квадров спустя высшие силы услышали наши просьбы – король заболел…

– Ха! – вдруг тявкнул Лаэр, и все вздрогнули. – Ха-ха! Высшие силы! К вашему сведению, Оуэн был здоров, как бык, и мог протянуть ещё много, много лет.

Кисаи поперхнулся, Кса присвистнул, и даже невозмутимый Морер часто задышал.

– Так это ты?!

– А вы как думали? – тишайший Аптекарь, так долго пребывавший в ничтожестве, наслаждался величайшим в жизни триумфом. – Без моего вмешательства все вы могли до судорог молить Тьму, и ещё вопрос, когда бы она соизволила ответить.

– А как же консилиум лучших медикусов королевства? Разве он не признал единогласно у отца саркому лёгких? Ввиду неумеренного курения.

– Значит, у него и была саркома. Батюшка в самом деле злоупотреблял табаком. Однако замечу, что она должна была развиться у него лет этак через двести-триста. Меня такой срок не устраивал.

– И ты…

– Я просто помог болезни, ускорив её течение. Есть такое средство.

Кса, сидевший к Лаэру ближе всех, судорожно отодвинулся. Шутки-то Кисаи оказались не без примеси правды! «Только пророки знают, что скрывается за дверью будущего», – подумалось ему, и демоньяк тайком сделал знак, отвращающий несчастья.

Морер задёргался.

– Как ты это сделал? Объясни!

Морщинистая морда пса-волшебника перекосилась в свирепом оскале, сверкнули клыки, которым позавидовала бы и гиена.

– Я не выдаю своих секретов.

Некромайтер пошёл чёрными пятнами.

– Слышь, падаль болотная, – проскрежетал он, показывая когти, – если ты немедленно не скажешь…

– Спокойно, спокойно, друзья, – примирительно произнёс демоньяк, округлив руки и делая красивые плавные жесты. – Какие счёты между своими? Не подлежит сомнению, что братец Лаэр имеет право хранить собственные тайны. В то же время брат Морер просто спросил. В конце концов, какая нам разница? Важен результат.

– Идея плодотворная.

– Собственно… чем богаты, – буркнул ши-мага, постепенно успокаиваясь.

– Но ты хоть хвосты зачистил? Тебя не заподозрят? – Морер, в свою очередь, успокоиться никак не мог.

– Да бросьте вы. На конце нити один торговец редкостями, ныне покойный. Несчастный благополучно ушёл в мир иной, поев несвежей рыбы. Рыба – она, знаете ли, бывает очень опасной, если залежится. Не хотел, правда, её есть.

Все улыбнулись.

– Так батя «кони двинул» от обычного яда? – Кисаи был в восторге. – Аптекарь, Аптекарь, золотая голова! Конспиратор! Чтобы величайший магус в истории кончил так жалко!

– Он был всего лишь человеком.

В гнетущем безмолвии, наступившем после откровений Болотного, стало слышно потрескивание оплывающей свечи.

Внезапно уши пса шевельнулись. Он поднял лобастую голову и принюхался.

– Кто-то за дверью, – прошептал он. – И я не знаю, как давно он там стоит.

Морер согнул колени и мягко прыгнул, точно страшная чёрная пантера. Прыгал он с места и приземлился у самой двери без малейшего шума. Тронул было рукоять меча, но раздумал. Началась его трансформация, и Кисаи икнул от ужаса. Огненный эмир зажмурился и схватился за охранный амулет, а Лаэр уже держал наготове защитное заклинание… Между тем Морер продолжал видоизменяться. Вспыхнула расплавленным золотом радужка глаз, изо рта полезли огромные зубы, лицо стало заостряться, с хрустом вытягиваться, превращаясь в морду зверя… Оборотень сгорбился, выпустив стальные когти.