Фыркаю. У меня такой проблемы никогда не стояло. Я, как молодой лев, могу проспать пятнадцать часов к ряду. И при первой же возможности опять буду прикладываться. Девки надо мной ржут, что я в любой непонятной ситуации ищу диван.

Да где ж ты, мой герой! Сумка с аппаратурой оттягивает плечо, подмерзать начинают даже ноги, хотя оделась я довольно тепло, правда, взамен поруганных теплых ботиночек на мне кроссовки, но я бы и в них не задрогла, если бы не стояла на одном месте.

Когда я уже готовлюсь призвать все кары небесные на голову Олега, с торца здания появляется морда его металлической зверюги. Без пяти восемь. Ладно, казнить нельзя, помиловать. Мы на восемь договаривались. Хотя, кто знает, может, эти пять минут были решающими для моего здоровья.

Рысью я бросаюсь на перерез, и практически на ходу пытаюсь заскочить в автомобиль.

– Ты совсем ополоумела? – орет Олег, когда я все-таки проникаю в салон.

– Ой, не бухти! – отмахиваюсь я и прижимаю замерзшие руки к решетке, из которой дует теплый воздух.

– А нос чего красный? – еще не перестроившись на мирный лад, продолжает наезжать Раевский.

– Замерзла я, – все еще стучу зубами, хотя в машине тепло.

Олег тяжело вздыхает, перегибается через водительское кресло назад и достает с заднего сиденья термос.

Сграбастав предложенное, я догадываюсь, что там что-то горячее. К сожалению, вряд ли там бабушкин чай на травах, но я буду рада чему угодно. Отвинчиваю крышку и принюхиваюсь: божественный запах арабики.

– Поехали, поехали, – тороплю я. У меня не пропадает ощущение, что сейчас ба верхом на дяде Гере бросится за мной в погоню.

– Попей нормально. Сейчас вся умоешься кипятком, – закатывает глаза Раевский. – Ты как будто в бегах.

Как близок он к истине!

Я прихлебываю прямо из термоса. Нектар богов! Смотрю на Олега влюбленными глазами, как будто он не только сварил этот кофе, но и собственноручно его посадил, вырастил, собрал и пожарил. Раевский посмеивается:

– А если я бутерброд тебе покажу? На что ты готова пойти, чтобы его получить?

– На все. Поэтому не испытывай мое терпение! Либо дай бутерброд, либо поехали уже! Ты делаешь мне нервы!

Отобрав у меня кофе, Олег тоже прикладывается и убирает термос. Печально, но разумно. Может, кого-то и пронесло бы, но я обольюсь гарантированно.

– Ты все сделал, что обещал? – от безделья начинаю наседать на него я.

– Ты всегда по утрам такая активная?

– Нет, сейчас особенный случай. Так как? Ты молодец или поросячий хвостик?

– Я вообще супермен, – хмыкает Раевский. – За такой короткий срок я сумел подобрать ровно то, что тебе нужно. Идеальный вариант. А ты меня даже не похвалишь.

– Я тебя похвалю потом. Обязательно. Когда смогу убедиться своими глазами, что все так и есть. А куда мы едем? – я обращаю внимание, что мы съехали по мосту и теперь бодро удаляемся от города в рассветных лучах, как герои боевика в конце фильма.

– Ты просила определенную натуру. Я ее нашел. Это не очень далеко. Минут двадцать-тридцать езды от города.

– Но там должен быть лес! – требую я.

– Разумеется, там лес. Открою тебе тайну, но вокруг нашего города в принципе лес.

– Ради обычного леса не стоило и заморачиваться, – я откровенно дуюсь. – Можно было и в ботаническом саду все отснять.

– Эля, может, ты поспишь, а? – раздражается Олег, которому явно тоже не в кайф спозаранку тащиться черте куда, скорее всего, для того, чтобы качественно отморозить себе жопу.

– Молчу-молчу.

Высадить он меня, конечно, не высадит. Но бесить мужика за рулем не самое здравое решение, поэтому я умолкаю и смотрю на мелькающие за окном березы. Чтобы меня и дальше поддержать в стойком молчании Раевский включает музыку, и медленная красивая мелодия уносит отогревшуюся меня на своих крыльях в липкую дрему.

Я даже не замечаю, как вырубаюсь. Только что была двести четвертая береза, а вот рука Раевского убирает волосы с моего лица, я открываю глаза и вижу, что мы стоим на не мощенной асфальтом дорожке перед домом посреди леса.

– Ну, что, горе-фотограф? Готова?

– Я-то готова, – зеваю я. – Главное, чтоб ты был готов. Звезда сегодняшней съемки – ты.

Олег морщится, а я злорадствую. Так вот угонять в командировки чужих женихов!

Когда я вчера озвучиваю ему условия искупления вины, Раевский долго торгуется. Предлагает и туфли опупенные, и поездку на море, и спа-салон. Ни в какую он хочет мне позировать, но я твердо стою на своем. И чем дольше Олег изгаляется, предлагая мне разные отступные, тем увереннее я требую фотосессию. Если изначально я просто хочу воплотить свои задумки, рожденные в момент первого столкновения с Олегом, то теперь меня еще и греет мысль о мести. И деваться Раевскому некуда, слово надо держать.

– Как ты смотришь на то, чтобы начать с обнаженки? – потираю я руки в предвкушении.

– Думаю, надо начать с завтрака, – отзывается Раевский.

И мой желудок голосует громко и однозначно «за».

– Давай свой бутерброд, – требую я, но получаю шиш с маслом.

– Пошли ставить чайник, – Олег на моих глазах достает контейнер, в котором просматривается не какой-то там жалкий бутерброд, а нормальный такой бутербродище!

Раевский выходит из машины, и я рвусь за ним вслед, забывая отстегнуть ремень безопасности, чем вызываю его хохот. Выпутываюсь из силков и стремлюсь за Олегом как мышь за дудочкой крысолова.

Раевский звеня ключами распахивает калитку рядом с воротами и приглашает меня пройти первой. Осторожно засовываю сначала нос, почему-то мне кажется, что во дворе такого дома должна сидеть на цепи огромная псина.

Никогда не могла этого понять. Как можно заставлять животное жить на улице…

Но тут никаких собак нет, только мощеный плиткой дворик, уже присыпанный опавшей листвой, которая приятно шуршит под ногами, пока я подбираюсь к широкому крыльцу на три ступени.

Крыльцо деревянное, и доски поскрипывают под моими ногами. Уже рассвело, и сквозь рваные клочки сизых облаков пробиваются лучи холодного октябрьского солнца. Холодно, сыро, пахнет прелой листвой, ветер доносит слабый запах остывшего костра откуда-то неподалеку.

Ёжусь в тонкой осенней курточке, обхватив себя руками. Не подумала, что на природе и днем свежее, чем в городе.

– Мерзнешь? – врывается в мои мысли голос Олега, поднимающегося по крыльцу ко мне навстречу. – Сейчас согреешься, в доме тепло. Автоматика.

Сам дом добротный, кирпичный, впускает нас в свое и впрямь теплое нутро.

– За ночь нагрелся. После твоего звонка я сюда вечером мотался проверить, сохранились ли еще мостки над лужей, которую местные именую прудом, заодно и отопление включил, – объясняет Раевский, подталкивая меня в сторону кухни и помахивая у меня перед носом контейнером.

– Пруд? Тут есть пруд? – слышу я важную информацию.

Это было частью задания Олега, найти место для фотосессии, локация должна включать лес и водоем. Надо же справился.

– Это твой дом? – нависаю я из-за плеча Раевского над столешницей, пока он засыпает чай в заварочник с отбитой крышкой. Среди вполне свежего ремонта он выглядит весьма чужеродно, и в то же время, очень мило.

– Да. Этот дом первое, что я купил, когда появились деньги.

– Тут здорово, – одобряю я.

Еще б не здорово: в получасе езды от города уединенный дом с отоплением рядом с прудом. Если тут еще и туалет не на улице, вообще шикоз. Я бы тут жила. Если бы я могла водить автомобиль, конечно.

Раевский чувствуя, что еще немного, и я просто закапаю его слюной, смирившись, отдает мне бутеры, хотя чайник еще даже не вскипел. Я вгрызаюсь в угощенье, практически с урчанием, кошка в брошенную ей рыбину.

– Как там твой новый жилец? – спрашиваю я с набитым ртом. Олег смотрит на меня как на сироту, которая неделю не ела.

– Судя по всему, лучше, чем ты, – приподняв брови, он следит за последним исчезающим кусочком и пододвигает свою долю, видимо, боится, что я примусь за него.