– Я – Карина Смолина, руководитель студии, а вы? – от нее пахнет легкими цветочными духами. И вся она какая-то солнечная, и желтый плащ только подчеркивает это.

– Меня зовут Эля, – представляюсь я и замечаю, что нас не двое этим утром возле балетной студии.

Хлопнув дверцей, из броненосца выходит мужчина и, дзинькнув сигнализацией, направляется к нам. Что-то знакомое я вижу в том, как он двигается…

Опачки!

Это Макс. Он смотрит на целого руководителя студии покровительственно и с некоторой теплотой. В голове быстренько крутятся винтики: Каринка, угрозы, курочка на яйцах Макса…

Который, кстати, удивлен не меньше моего.

Он приподнимает брови:

– Так это ты, что ли, Э. Бергман? Племяшка Геры?

– Я, – киваю обреченно. – О чем часто скорблю. И в особенности сегодня утром.

– Вы знакомы? – напряженно спрашивает Карина. Она ревниво оглядывает меня, уделяя внимание верхним девяноста, и собственническим жестом берет Макса за руку, что вызывает у него веселое удивление и немного глупую улыбку. Макс охотно перехватывает ладошку покрепче, но Карина уже оценивает, не несу ли я ей угрозу. Ишь ты, воробей. Нафиг мне не надо еще и этого мужика, успокойся.

– Немного, Карин, это знакомая Олега. Слово Лютаева, – разряжает обстановку Макс, и морщинка между бровей нанимательницы разглаживается. Ффух, мне одной шальной директрисы в послужном списке достаточно.

И тут у меня щелкает. Офигеть!

Это он, что ли, и есть тот самый Макс Лютаев? Смотрю на него во все глаза. Ну у дяди Геры и знакомые! Как мало я о нем знаю.

Кажется, по редакции ходили слухи, что один из самых желанных холостяков наконец решил остепениться, стало быть, Карина – та самая невеста.

Почему-то я ожидала, что такой человек, как Лютаев, выберет себе светскую красавицу. А эта скорее миловидная, хотя губы у нее, конечно, как для рекламы. Рекламы хоть чего. Все купят. Даже свечи зажигания.

– Ну раз знакомая Олега, тогда добро пожаловать в нашу студию, – добреет девчонка. Интересно все-таки, сколько ей лет? – Подождите минутку, я сейчас все открою. Дети приедут чуть позже.

И она летящей походкой отправляется к красивой железной двери с кованым оформлением и вывеской «Балетная студия «МАЛЮТКА».

Проследив напряженным взглядом за перемещением будущей дражайшей половины, словно ее могли украсть, Макс поворачивается ко мне и показывает кулак:

– Только сболтни ей про ресторан и группу захвата!

– Имею тягу к сохранению спокойствия, – я тут же демонстрирую готовность к сотрудничеству.

Лютаев хмыкает.

– А Раевский вообще в курсе, что ты племянница Германа?

Пожимаю плечами:

– Понятия не имею, но вряд ли. Откуда бы ему знать? Уж точно не от меня.

На лице Макса расцветает дьявольская улыбка.

– И от меня не узнает. Кажется, пришла моя очередь повеселиться. Это будет интересно, – и подхватив половину моих сумок, Макс направляется к студии. – Карин, ты, кажется, просила Олега сегодня заехать?

О, нет!

Я успеваю отснять интерьер и обсудить с Кариной, что именно она хотела бы видеть на фотографиях, до того, как начинают подтягиваться дети. В целом, все ожидаемо: счастливые детские мордашки возле станка, несколько одиночных фотографий.

Макс уговаривает невесту саму встать на пуанты, дескать, покажи, что детьми будет заниматься настоящая балерина, но мне кажется, он просто хочет профессиональное фото любимой. А что любимой, видно невооруженным взглядом. Меня даже грызет мерзкий червячок зависти.

Интересно, смотрит ли на меня так же Марк? Очень надеюсь, что да.

Заполоняя танцкласс, меня атакуют бабушки и мамы, держащие за руку сонные чада, с просьбой сделать еще и снимки для них. Запечатлеть юные дарования на начальных батманах, так сказать. Лютаев кивает мне, давай, и обещает оплатить этот беспредел, но сам весьма шустро скрывается, когда поднимается гвалт.

А это именно беспредел. Как еще можно назвать то, во что превращается все вокруг, когда собирается толпа пятилеток? Две девочки постарше ведут себя солиднее, но на общую картину это никак не влияет.

Если бы не Карина, я бы, наверно, испсиховалась. Меня дети умиляют пока только на открытках, а она как-то с ними управляется, поэтому я слезно прошу ее меня не бросать.

– Значит, ты знакомая Олега? – любопытничает Карина. По лицу видно, что она не прочь услышать подробности, которые, ясное дело, я рассказывать не готова.

– Можно сказать и так, – уклончиво отвечаю я и тут же соображаю, что даю двусмысленный ответ. По блеску в глазах Карины догадываюсь, что она истолковывает мой ответ неверно, что, скорее всего, закономерно, если судить по поведению Раевского. Быстренько перевожу стрелки, чтобы замять тему:

– А вы как пересеклись? Он же приятель Макса?

– Благодаря ему мы с Максом и познакомились, – смеется Карина. – Не ошибусь, если назову его другом семьи. Потому что, не смотря на свой гадкий характер, я готова назвать его и своим другом.

– Раевский не похож на того, кто будет дружить с женщинами, – стоит только вспомнить нашу первую встречу, чтобы отпали в этом всякие сомнения. У таких, как Олег, либо сексуальный интерес, либо деловые отношения, либо родственные связи. Остальные дамы идут по боку.

– Может и так, – пожимает плечами Карина. – Леночка, тянем носочек, смотрим на фотографа!

Ребенок, который до этого упоенно чесался там, где жесткий кант гимнастического купальника касается нежной детской кожи, мгновенно выполняет требуемое. А меня эта Леночка вообще не слушает! Вот жиза! Хорошо, что я забросила учительство. Это явно не мое.

– Но я все равно ему благодарна, – говорит Карина и, немного помрачнев, добавляет: – Возможно, он спас мне жизнь, когда не прошел мимо девушки в беде.

– Так Олежа у нас герой? – спрашиваю я.

Мой вопрос звучит как-то слишком ревниво. Я в красках вспоминаю, как Раевский помогал мне в затруднительной ситуации с веревочным лабиринтом, и представляю весьма правдоподобный вариант спасения Карины. Почему-то нарисованное моим воображением мне не нравится.

Очень хочется расспросить подробнее, особенно в свете услышанных мной вчера слов про угрозы, но, судя по всему, воспоминания не из приятных, и я придерживаю галоп своего нездорового любопытства.

Карина же, хитро стрельнув в меня глазами, начинает рекламную компанию в пользу Раевского:

– Конечно, герой! Хотя я понимаю, что в это трудно поверить, но это все его скромность. Катюша, батман из третьей позиции!

Я закашливаюсь. Скромность? У Раевского?

– Например, он помог родителям одной из моих учениц получить новое жилье. Они жили в ветхом фонде, под снос. А застройщики предлагали им какие-то мизерные квадратные метры где-то у черта на куличиках, а в семье четверо детей. Я думаю, Олег даже финансово вложился, но он не колется. Это Макс проговорился.

Карина поглядывает на меня, пытаясь определить прониклась ли я достоинствами Раевского. Забавно. Все девушки одинаковы. Стоит нам только обрести свое личное счастье, как мы тут же стараемся пристроить всех бесхозных особей вокруг.

– Какое золото, – иронизирую я. Правда, это больше относится к сватовским порывам Карины, нежели к поступку Олега. Если он действительно помог, то это достойно уважения.

– И это золото можно приманить на борщ, – дает наводку Карина.

Мне бы отвадить… От греха подальше. Но то, что Карина говорит это со знанием дела, наводит на мысли, что она уже прикармливала Олега. Внутри опять ворочается что-то колючее. Хотя что, спрашивается, мне за дело?

– Герой под прикрытием, работающий за еду, – ворчу я.

– Точно, – смеется Карина. – Я и сегодня его позвала, чтобы отблагодарить за помощь Ливанцевым, так сказать в продуктовом варианте. Встала пораньше и приготовила курник.

Эта женщина ведьма! Понятно, как она захомутала Лютаева. Это во сколько нужно было встать, а потом при этом еще выглядеть как майская роза?