Я злая. Очень злая.

У меня не задалась помолвка. Я не выспалась. Выходной псу под хвост. Раевский со своими закидонами. Коробки эти сраные. И еще один вылез из прошлого. Отомстить-то я отомстила, но осадочек тоже остался.

– Элька, чего ты теряешь? О! У меня есть отличная идея! Пошли на свидание! В ботанический сад.

Я теряю дар речи. Обалдеваю, если не сказать покрепче. Лисянский зовет меня в ботанический сад? Не в кино, не в ресторан, не домой, не на тусовку. В ботанический сад.

– Я помню, что ты его любишь, и фоткать в нем любишь.

Молчу, переваривая информацию.

– В общем, через два часа заеду за тобой. Жди.

Со злостью запихиваю мобильник в задний карман джинсов и с остервенением возвращаюсь к пыльной работенке.

Заедет он! Разбежалась прям! Волосы назад! Бегу, закусив подол!

Никуда я с этим говнюком не пойду!

Нет, ну вы гляньте на него! Прокачался в соблазнении, блин, на ботсад приманивает! Давит на слабое место, лис с ободранным носом… Знает, зараза, что обычно я в ботанический не успеваю, уж больно часы работы бесчеловечные, издевательство, а не часы работы. А там, наверное, сейчас красиво. Багрянец и золото. И утки в пруду…

Нет, нет и нет! Нельзя давать слабину! Лисянский точно воспримет согласие как зеленый свет на все!

Кстати, что это там такое зелененькое? О! Папочка с документами! «Ищи синюю», – говорили они. Я ворчу, но радуюсь, что поиски завершены. Судя по ну очень длинным словам на первом же листе, это как раз то, что нужно. Тэк-с, и чего я должна с ней делать?

Запрос дальнейших инструкций приводит к получению ответного письма, состоящего сплошь из восклицательных знаков. Мама такая мама.

Выходит, что я должна передать папку некоей Анастасии Морозовой, которая сегодня в ночь вылетает в направлении родителей постигать монгольский шаманизм. И то хлеб, пока родимая почта что-то доставит, можно уже новые доки изготовить.

Стараясь не смотреть, во что превратилась квартира в результате моей активной деятельности, связываюсь с госпожой Морозовой и выясняю, что мне стоит поторопиться, если я не жажду везти ей передачу прямо в аэропорт.

А я определенно не жажду, поэтому пулей смываю с себя пыль и навожу легкий марафет. Едва побледневшие после слез глаза и нос, снова розовеют от пылищи, пусть и благородно исторической, но не менее аллергичной, так что мне приходится маскировать это дело макияжем, чтобы приятельница родителей не решила, что я слегонца прибухиваю.

По закону подлости, стоит мне поднести щеточку с тушью к ресницам, как тишину квартиры прорезает звук дверного звонка. Ну, разумеется! Именно такой мэйк нынче в тренде! Твою ж, сейчас грохну того, из-за кого у меня от глаза до виска теперь черная водостойкая полоска! И так времени в обрез!

Полыхая гневом, распахиваю дверь, на пороге которой нахожу Лисянского. Черт. Я про него и забыла. Что ж, сам нарвался. Поработает дежурной лошадью.

– Я сражен твоей неземной красотой, – ржет Иго-го-игорь, уткнувшись в веник, который притащил.

Ну точно. Конь. Вон и силос жрет.

– Главное, чтоб ты в состоянии был вести машину. Ты же за рулем? – хмуро уточняю я.

– За рулем, но у тебя скромные требования. Я способен на многое, – похабничает Лисянский, и я закатываю глаза. Ну хоть что-то не меняется. Стабильность – чудесная вещь.

– Мне нужно закинуть кое-что в Советский район. Подбросишь?

– Без проблем, – соглашается Игорь.

Молча киваю ему головой в сторону квартиры, Лисянский здраво решает, что я могу и передумать, поэтому проходит не мешкая. Отбираю у него цветуи и, выбрав, вазон из тех, что я достала из посылок, определяю их туда.

Под непрекращающийся ржач Лисянского, я ликвидирую беспорядок в макияже и набрасываю пальто. Куртку почему-то надевать не хочется. Хотя после химчистки на ней нет ни пятнышка, но мне кажется, что она вся пропиталась запахами квартиры Раевского. Бред, конечно. Чего там за две минуты могло произойти, но рука прям не тянется в ту сторону. Зато, нагнувшись за обувью, вспоминаю о своем вандализме. Замок на ботинках придется менять. Черт! Ну что за дела? Все не вовремя! Напяливаю каблучары. Ноги в ботильонах выглядят круто, но в городе с лета везде выложили тротуары плиткой, а мокрая плитка плохо сказывается на моей устойчивости. Гравитация обычно побеждает, но до машины Лисянского должна доползти.

Хватая папку, чуть не забытую мною в последний момент, я волоку Игоря на улицу.

– Сколько нетерпения! Эля, если бы ты раньше выказывала такой энтузиазм… – подкалывает меня он, открывая передо мной дверь машины.

– Ой, давай не будем, – отмахиваюсь я. – Можно подумать, тогда бы ты не влез на эти два силиконовых Эвереста! Быстрее, мой скакун! Быстрее!

Лисянский перестает меня нервировать и, уточнив адрес, везет меня в Советский. Обычно я разглядываю мужчину за рулем. Мне кажется, в этот момент можно разглядеть их сущность. Но то ли на Игоря я в свое время уже насмотрелась, то ли как мужчина он меня уже не интересует, и я просто пялюсь в окно на проезжающие мимо машины и стараюсь не вспоминать другую сегодняшнюю поездку и ее печальные итоги.

Подъехав к нужному дому, я вижу, что у подъезда меня уже ждет дама, похожая на ту, что на аватарке вотсапа у госпожи Морозовой. Рядом с ней фигуристая длинноволосая блондинка помоложе. Кидаю искоса взгляд на Лисянского. Ну точно, он уже шарит взглядом по длинным ногам. Стабильность, черт побери! Но меня вообще не трогает его интерес к другой. Честно говоря, я бы с удовольствием отдала папку Морозовой, вызвала такси и свалила без Лисянского. Но кто ж мне даст?

Вздохнув, выбираюсь из машины и гарцую по проклятой плитке в сторону ожидающих. Пока я преодолеваю лужи, к дамам присоединяется высокий темноволосых мужчина, и, подойдя ближе, я решаю, что он мне кого-то напоминает. Но сейчас не время для поисков в чертогах разума.

– Вы Анастасия Морозова?

– Да, – приветливо кивает мне женщина. – А это моя дочь Лиза. Вы от Бергманов?

– Точно, – подтверждаю я. – Во всех смыслах этого слова.

– То-то вы на Наденьку похожи, – смеется Анастасия. – Давайте, что там у вас? Я все передам.

Радостно избавляюсь от папки, перекладывая ответственность на другого человека. Я сделала все, что от меня зависело, и теперь с меня взятки гладки. Пока Анастасия убирает документы в свою сумку, я рассматриваю мужчину, обнимающего Лизу за талию. Он разговаривает по телефону, и мне хорошо виден его профиль. И все равно не могу вспомнить, кого он мне напоминает.

– Тебя только за смертью посылать, – ворчит он в трубку. – Почему у тебя вечно какой-то апокалипсис в обычной жизни? В бизнесе же ты как-то без него обходишься! Через сколько ты будешь?

И интонации в голосе знакомые. Может, на актера какого-то похож? Голос больно звучный.

Я уже собираюсь отчаливать, когда сзади доносится голос Лисянского.

– О! Егор, какими судьбами?

Мужчина, названный Егором, завершает разговор и протягивает руку Игорю для приветствия.

­– Да вот, ждем. Это моя жена – Лиза, а это – ее мама. Дамы, это один из наших постоянных клиентов – Игорь Лисянский, – представляет он его присутствующим. – Сейчас Олег подтянется наконец, и мы сможем отправиться в аэропорт. Собственно, а вот и он. И даже есть шанс, что мы не опоздаем.

Поворачиваю голову по направлению взгляда Егора и вижу въезжающий во двор знакомый автомобиль, из которого минуту спустя выходит не менее знакомый тип с оцарапанным носом.

– Что за бестия на тебя напала? – веселясь, спрашивает у него Лиза, когда тот ровняется с нами. – Особо страстная попалась?

Здороваясь с мужчинами за руку, Раевский фыркает ей в ответ:

– Если б страстная фурия, было бы не так обидно, но это был грязный мелкий кошак. Не за хвост же его… – и тут взгляд Олега падает на меня.

Лицо Раевского хмурится. Но он мрачнеет еще больше, когда видит на моем плече руку Лисянского, и договаривает сквозь зубы: