На столе появилась выпечка, нежнейшее блюдо в переливах взбитых сливок, усыпанное малиной. Генрих откинулся на спинку кресла, взглянул поверх чашки на Стеллу.

Девушка сидела выпрямившись, не притрагивалась к еде. Щёки её пылали, кажется, она только что услышала предложение выйти замуж. Или ей показалось? Переспросить она не решалась, тем более чувствовала, как её сверлят ненавидящие глаза Генриетты.

— Хотите задать вопрос? — Генрих смотрел на девушку, она растерялась, молчала.

— Стелла, перед лицом своей матери и честью моего сердца я спрашиваю вас, согласны ли вы стать моей женой?

Прежде чем Стелла ответила, Генриетта подпрыгнула так резко, посуда подскочила, её чашка упала, звонко разлетелась вдребезги на мраморном полу.

Генрих ухом не повёл, положил свою ладонь сверху на руку Стеллы, ждал ответа, глядя ей в глаза.

— Да.

Девушка подняла глаза на мужчину, смотрела на него так долго, растворяясь в незнакомом чувстве. Тепло волнами накатывало в груди, в теле была такая лёгкость.

Генрих выпустил её руку:

— Благодарю вас, миледи.

— Сын мой, вы даже не знаете о происхождении этой женщины. Зачем такая поспешность.

Генрих весело глянул на мать:

— А вот и знаю. Получается, вы проиграли мне, герцогиня Сюрель. Кажется, это ваш титул?

По закону о престолонаследии вы потеряли статус королевы со смертью моего отца. Запрещаю вам называть себя королевой. Отныне вас будут называть так, как принято по закону, а не по вашим фантазиям.

— Вы не смеете…

Новоиспечённая герцогиня продолжала стоять, демонстрируя непокорность.

— Я король, я смею всё. Итак, герцогиня Сюрель, желаете поздравить короля с помолвкой? Вы так желали моей женитьбы. Вот, пожалуйста. Ваше желание осуществилось.

— Вам приятно играть словами, король! — Генриетта то белела, то краснела: — Сватовство, женитьба это время знакомства с родственниками, это целый королевский протокол.

— Что мешает вам, миледи взять ритуал подготовки в свои руки. Я разрешаю, можете начинать.

— Я могу только рыдать над ошибками сына и сожалеть о решениях короля. Позвольте мне уйти, мои чувства так тяжелы, мне не справиться с этой ношей.

— Идите.

Мать короля пыталась сохранить достоинство, держалась прямо, шла задрав подбородок.

Стелла с сожалением проводила её глазами.

— Скажите, мой король, вы и вправду позаботитесь о той девушке-служанке, что сегодня была здесь?

— Уже. Сейчас она едет в монастырь.

— Почему её выгнали из дворца? Здесь она зарабатывала деньги и содержала всю семью. Я слышала, как она благодарила за это судьбу.

У Стеллы глаза наполнились слезами:

— Вы должны были отправить её к родителям!

— Ещё слово и я отправлю её к прародителям.

Генрих безучастно смотрел в окно.

— Но вы обещали…

— Обещал позаботиться. О вас.

Генрих поставил чашку на блюдце, наклонился к Стелле:

— Ваша беспечность стоила ей проживания во дворце. Вы не удосужились выучить законы, останься служанка здесь, история бы обросла сплетнями.

— Но она ни в чём не виновата!

— Виноваты вы.

Стелла во все глаза смотрела на Генриха, не в силах понять происходящее.

— Стелла, вы будущая королева. Запомните. Ошибки монархов дорого стоят.

Генрих проводил Стеллу в её покои.

Девушка, оставшись одна, подошла к окну. Перед ней открывался вид на центральный парк. Чудесные дорожки вдоль стриженного газона были выложены белым мрамором, придавали необычайную нарядность. Геометрической чётко разбитые клумбы, фонтаны, гуляющие павлины — так красиво!

Стелла хотела присесть к зеркалу, поделиться с няней своим счастьем, спросить совета как сказать об этом отцу. Неожиданно дверь скрипнула, к ней вошла королева Генриетта.

— Королева, вы? Я не ждала вас, но рада. Пожалуйста, присядьте.

— Ты решила подольститься ко мне, продолжая называть королевой вопреки приказу Генриха? Ты и вправду ничтожество.

Генриетт по хозяйски прошлась по комнате, брезгливо осматривая её.

— Герцогиня, пожалуйста, давайте не будем ссориться.

— Где здесь ссора? Просто какая то пиявка высунула свой мерзкий хвост из болота.

Она повернулась к Стелле, по её губам змеёй расползлась улыбка:

— С каким удовольствием я смотрела в твои перепуганные глаза, когда твоя жизнь повисла на волоске. Жаль, Генрих не отрубил тебе голову!

— Я впервые вижу улыбку на вашем лице, Генриетта, — Стелла смело смотрела в лицо королеве:

— Рада, что вас так радует моё несчастье.

— Длину твоего наглого языка легко исправить. Надеюсь, мой сын укоротит его тебе. Садовыми ножницами.

— Это единственное, что вас огорчает во мне, в невесте вашего сына, миледи?

— Ах, если бы. Ты нищенка, а этого не исправить.

— Генриетта, помилуйте. Неужели вы всё это затеяли только из за денег? Разве вы не имеете их достаточно. Деньги важнее счастья?

— Прежде чем спросить в следующий раз такую глупость, сначала обзаведись этими деньгами!

— Генриетта, ведь вы обо мне ничего не знаете. Никогда не разговаривали со мной, не задавали вопросов, Стелла грустно опустила голову:

— Да, и кстати, герцогиня Сюрель. Вот та безделица, что у вас на голове — у меня такие в игрушках. Их носили мои куклы. Пара туфелек моей матери стоит всего вашего наряда. Это так, к слову.

Генриетта подлетела к Стелле, прошипела в лицо:

— Однажды я спросила тебя откуда ты. Помнишь, там, в подвале? Ты смолола какую-то чушь. Проклинаю тот день и час, когда увидела тебя!

Генриетта металась раненой пантерой, заламывала руки, резко обернулась к новоявленной невесте:

— Если всё так дорого-богато что ты делаешь здесь, в наших обносках? Каждая королева заботится не только о своём сыне, но о короне в первую очередь. Где твоя мать, что отпустила тебя сюда в прислуги ?

— Вам лучше не знать. Это не грубость с моей стороны, поверьте. Это правда. Вам не надо знать кто мои родители.

— Ты врунья. Может быть колдунья? Опоила моего сына? А может быть ты шпионка. Но ты явно не та, кто нам нужен.

— Не буду спорить с вами. Вы мне тоже вправду не нужны. Мои родители много богаче, слава их недосягаема. Я не ищу здесь, в вашем королевстве выгоды. Мне нужна была только любовь и я нашла её.

Я богаче вас, Генриетта. Несравнимо богаче. Я умнее лично вас в науках, но совершенно проигрываю в подлости и хитрости. Но главное, теперь я невеста вашего сына и мы любим друг друга.

— Что? Ты наивная дура, если веришь в любовь короля.

— Я хочу проявить к вам уважение, Генриетта, но вы заставляете меня дерзить. Давайте закончим этот спор

.

— Нет, постой. Скажи, зачем ты здесь. Про любовь не говори, я в неё не верю.

Стелла хотела ответить, Генриетта не дала, подскочила к девушке, зашептала:

— Я дам всё, что ты захочешь. Дам деньги. Много денег. Только уйди, исчезни из моего королевства.

— Нет.

— Ты вынуждаешь меня действовать. Я не дам тебе покоя, ты пожалеешь, что останешься здесь. Помни, яд — это не самое страшное, что есть у королев.

— Генриетта, а что, если теперь, выяснив насколько вы ненавидите меня, обе проявим королевский этикет. Давайте пить чай?

Генриетта от удивления открыла рот, уставившись на спокойное лицо девушки.

— Ты надеешься подсыпать мне зелья, как ты, верно, подсыпаешь моему сыну? Чего ты добиваешься, глупая?

— Мира.

Стелла продолжала смотреть в лицо разгневанной королевы.

Генриетта повернулась, стремительно вышла, оставив Стеллу один на один со своими мыслями.

Девушка расстроилась. Она искренне не понимала почему Генриетта так обозлилась на неё. Перебирала в голове прочитанные книжки. О небо! Там вообще было написано не об этом. И на землю Стелла спустилась не для того, чтоб плутать по лабиринтам чужой злости.

Спросить совета у отца, нет, нельзя. Он не отпустит больше на землю, нет, только не это. Стелла влюбилась, это то, чего она желала больше всего на свете. Спросить у мамы? Неизвестно, как Оливия отнесётся к страданиям дочки.