Король уже не шутил.

Стелла ответила: — Вы жестоки, сударь!

— Без хлеба, за то, что продолжаешь перечить.

— Вы злодей или просто развлекаете публику?

— Без воды! — Генрих процедил сквозь зубы.

— Осталось забрать у меня воздух, — парировала Стелла.

— В темницу! — король приблизился к ней вплотную, сжал кулаки.

— Что, теперь заберёте у меня, жизнь? — Стелла не отводила глаз, продолжая нарываться на крупные неприятности.

— Хуже, я отберу у тебя смелость и научу закрывать рот.

Генрих кивнул, к нему подошёл Мэллоу.

— Отведи фрейлину в покои Агнес, оставить одну свечу. Там всё осталось как вчера? Труп ещё валяется на ковре?

— Вынесли труп. Комнату не прибирали.

Ответил Мэллоу.

Король обошёл девушку, вышел из зала ни разу не обернувшись. Стелла проводила его глазами не понимая что происходит.

В голове дятлом стучала фраза "труп вынесли". Труп? Какой труп… Она не ослышалась? Перед глазами всё поплыло, пол качнулся, Стелла упала в обморок… Мэллоу подхватил девушку, вынес из зала.

Стелла очнулась в полутёмной комнате на чужой кровати. Не сразу поняла где она. Сознание медленно возвращалось, она вспомнила всё, что произошло на балу.

И вот тут до неё дошло. Она вспомнила этот запах, этот тембр. В саду. Ночью. Он целовал её.

Упасть в обморок ещё раз не удалось. Она уже лежала, поэтому теперь девушка закрыв глаза думала куда она вляпалась.

Намёк короля про "раздвигать ноги на его простынях" это просто угроза? Неужели он узнал её и теперь думает о ней как о доступной женщине?

Какой ужас.

Стелла всё больше приходила в себя. Вспомнила последние слова короля, он сказал отнести в комнату, а Мэллоу ответил, что вынесли труп.

Её затошнило, девушка прижала руки ко рту, резко села.

Итак, она находится в комнате Агнесс. А где сама старшая фрейлина…

Девушка сидела в форменном лиловом платье, в кружевах и жемчугах, запертая в одиночестве. Тонкая свечка тускло чадила, глаза постепенно привыкли к полумраку.

Стелла спустилась с высокой кровати и как только её ноги коснулись пола, она вскрикнула. Весь ковёр был залит кровью, тёмные брызги на стенах. Что тут произошло.

Неужели Агнес…убита? Это сделал сам король?

Неужели Агнес…убита? Это сделал сам король?

Стелла попятилась, наткнулась на кресло позади себя. Ошарашенно разглядывая проступающие предметы вокруг, силилась представить, что тут могло произойти.

Обессилено девушка рухнула в кресло, удивлённо захлопав глазами. Прямо перед ней до самого потолка было зеркало! Какое счастье. Как долго она его искала. Стелла всматривалась в чёрную глубину стекла:

— Няня, милая, где ты? — срывающимся голосом позвала Стелла.

Лицо нянюшки проявилось из-за тёмной дымки. Добрые глаза с любовью смотрели на девушку:

— Ну, что льдинка моя, наигралась? Пора домой? Батюшка тебя уже спрашивал.

— Я и не знаю, нянюшка. Всё как-то совсем не так, как мечталось. Один мужчина дарит цветы. Назойлив, как осенняя муха. Поёт песни, чего то хочет от меня, но я не хочу его видеть. Другой злится на меня без причины. Один раз он спас меня и даже поцеловал. Мне так понравилось. Тогда я не знала, что он король. Сегодня он наказал меня за дерзость, притащил в комнату, где убил собственную любовницу.

— Стелла, деточка, может хватит игр с людишками. Они самые страшные звери. Убивают друг друга, готовят каверзы, ненасытны и алчны.

— Да, няня, ты права. Но не совсем. Мне всё же интересно тут, иногда страшно, иногда весело. Но я никак не могу найти ответ на свой вопрос. Ищу любовь, а её нет. Боюсь, что пропустила её.

— Нет, нет, дорогая. Об этом не печалься. Если бы любовь коснулась тебя, ты бы никогда не пропустила её. Спутать это прекрасное чувство невозможно ни с чем.

— Я читала в книге, что любовь поселяется в сердце постепенно, через поступки. У меня всё это уже случилось. В смысле поступков. Цветы мне дарили, песни пели. Спасли мою жизнь, хотя я бессмертна, но об этом же никто не знает.

А ещё мужчина нёс меня на руках, его шёпот приятно , как горячий шоколад касался уха и даже проникал глубже, под кожу. Но это вовсе не то, чего я жду. Может быть со мной что-то не так? У кого бы спросить совета? Может, у отца?

— Тебе решать. Но, позволь дать совет не тревожить батюшку такими вопросами, иначе он рассердится.

— Ну да, может тогда у мамы?

— Почему нет. Сани готовы. Едем?

Стелла радостно шагнула в зеркало.

Сани в сияющих аметистах, запряжённые белоснежными лошадьми ярким метеоритом расцветили небо. Взлетели в чёрный сапфир неба сверкающей звездой, оставляя за собой пустошь спящего парка и одинокий маленький огонёк свечи, прыгающий в окне мрачной комнаты дворца.

Не успели сани остановиться перед мраморными ступенями цветочного дворца Оливии, Стелла выскочила, помчалась к матери:

— Мамочка, дорогая, привет! Я на минуточку. Научи меня любить!

Мать Стеллы поставила перед ней кофе.

— Привет, моя бледная звёздочка. Доченька, тебе кофе с коньяком?

— Ах, мама, нет, конечно! Я с утра пью кофе без сахара, а на ночь вообще стараюсь не пить.

— Стелла, детка, когда влюбишься, будешь капать в свой утренний кофе валерьянку. А к ночи твой остывший кофе из эспрессо станет депрессо. Было,было. Знаем, знаем.

Стелла отмахнулась от розовых мотыльков, стайкой круживших вокруг неё. Они обиженными розовыми лепестками усыпали нежным ковром солнечные проталинки на лаковом полу у ног Стеллы.

— Мама, как мне узнать, кто станет моим мужем из тех двоих мужчин, что появились у меня на земле. Один дарит цветы, другой психанул и запер в комнате убитой любовницы.

— Ты серьёзно? Ну и страсти. Вообще, если женщина колеблется при выборе одного из двух, значит ни один ей не нужен.

Оливия изящно подколола нефритовой шпилькой выбившийся локон.

— Ну да, наверное. Понимаешь, мама. Однажды ночью на меня напал бандит. Ниоткуда появился мужчина, он избил нападавшего, защитил меня и поцеловал. Но как! Я никогда не забуду этого волшебного прикосновения. Это было так чувственно, так приятно. Я теперь не хочу ничего другого. И вот самое странное, что я чувствую… Как бы объяснить…

Псих который запер меня в комнате убитой любовницы пахнет так же как тот, что целовал меня в саду. У него то же голос, он весь такой, как тот, но он король и к тому же дикий, напыщенный зверь даже не зверь, а зверюга!

— Что, такой эротично-жаркий и сексуально-неудержимый?

— Да нет, же мама, он настоящий зверь. Дракон! Красивый, белоснежный, могучий дракон! Да, кстати, сегодня он посмел мне сказать, что я буду раздвигать ноги на его простынях. В наказание.

— Как, уже? — Оливия двусмысленно улыбнулась:

— Он заявил свои права на тебя, дочка. Каков наглец. Ну ты же отправилась на землю найти книжную любовь мужчины? Считай, что нашла. Надоест, возвращайся. Здесь стадо твоих женихов уже истоптали весь мой сад.

— Мама, пока я хочу разобраться с земной любовью.

Оливия расхохоталась. Заливисто, звонко:

— Деточка, кажется ты на пути к совершенству. Главное, не соглашайся на меньшее. Пусть страсть кипит в твоём мужчине зверем. Мотай ему нервы неприступностью. Пусть добивается тебя, совершает подвиги.

— Да, но он запер меня в комнате, где убил соперницу.

— Вот и молодец. Теперь тебе самой не придётся этого делать. Избавиться от соперницы обычно очень трудно. Твой милый сделал это за тебя. Запер, говоришь? Прекрасно. Теперь вспоминай ему это до конца жизни. Его жизни. Не переживай, дочка. Скоро он будет целовать землю у твоих ног.

— Мама, я расстраиваюсь. Я в людях ничего не понимаю.

— Не расстраивайся. Просто знай, к сожалению, они все умрут. И мужчины тоже. — неоптимистично поддержала её мать.

Оливия осмотрела в зеркало причёску, поправила жемчужины в нимбе, осталась очень ими довольна.