Его противником.

Того, кто двигается как танцор, не всегда плавно, но расчетливо. Словно предугадывая каждый шаг, продумывая каждое движение.

Того, кто сражается со знакомым огнем, свирепостью, которая накапливалась и оттачивалась годами.

Того, кто прикрывает лицо, прячет волосы, скрывает личность.

Я знаю лицо, скрытое за тканью. Знаю веснушки на носу, серебристые волосы, сверкающие на солнце. Знаю стройное тело, спрятанное под несколькими слоями одежды, скрывающими талию, на которую идеально ложится моя рука, ребра, изувеченные копьем в Шепоте.

Это она.

— Вот и все. Тень победил!

Тень. Как подходяще.

Хотя я не вижу ее лица, я практически чувствую гордость, исходящую от нее, когда она стоит на ринге, подняв кулак в триумфе. Я почти не обращал внимания на поединок, слишком поглощенный осознанием того, что это она. Но тут я замечаю, как кровь пропитывает платок, которым она туго обмотала голову и лицо, скрывая преступницу под ним.

Слишком быстро поединок заканчивается. Толпа хлопает. Тень уходит.

Нет. Она нужна мне.

Эта мысль заставляет меня горько рассмеяться. Две недели назад эти слова имели бы совсем другое значение, которое я не позволяю себе обдумывать.

Сейчас она стоит рядом с диктором, получает свое вознаграждение и, похоже, его похвалу.

Думай.

Я должен проследить за ней. Должен проследить за ней и застать ее врасплох. Я должен поступить умно. Все мои тренировки говорят о том, что я должен действовать осторожно, обдуманно.

Но где же тут веселье?

Я буду обращаться с ней так же деликатно, как она обращалась с моим отцом.

Я хочу увидеть, как она корчится, как пытается сохранить свой фасад. А с аудиторией в моем распоряжении ее личность будет поставлена на карту, что заставит ее сосредоточиться и на мне, и на роли, которую она играет.

И тогда я открываю рот.

— Итак, Тень согласен на еще один раунд?

Как будто я закричал.

Ее голова резко поворачивается в мою сторону, и я стараюсь не обращать внимания на воспоминания о том, как она расслаблялась при звуке моего голоса. Ее глаза перебегают с лица на лицо. Ищущие. Бешеные. Испуганные.

А потом эти океанские глаза врезаются в мои.

Этот взгляд бьет током, хотя и не так, как раньше. Невидимая связь между нами теперь заряжена нашим прошлым, нашим настоящим, нашим будущим — всем, чем мы когда-то были, и всем, чем мы являемся сейчас. Это враждебная гармония: мы оба наконец-то полностью осознали, кем мы являемся друг для друга — никем. Лишь оболочка того, что было, и того, что могло бы быть.

Раньше я приветствовал идею утонуть в ее голубых глазах. Но теперь, видя, с каким презрением она смотрит на меня, я понимаю, что утонуть в одиночестве — это не то, чего я жаждал, а утонуть вместе.

— И, — голос диктора не отрывает моего взгляда от ее, — кем бы вы могли быть?

Ее взгляд сужается поверх складок ткани, скрывающих лицо, которое я слишком хорошо знаю. Вызов. Я практически слышу ее насмешливый голос, отдающийся эхом в моем черепе.

Продолжай. Скажи им, кто ты, Принц.

— Пламя, — говорю я, не отрывая от нее взгляда.

Ее глаза покидают мои достаточно надолго, чтобы закатиться. Моя улыбка острая, хотя она не видит ее за банданой, скрывающей нижнюю часть моего лица.

Если она — Тень, то я — Пламя.

Эта девушка — та самая вещь, от которой я не могу убежать, не могу никуда уйти без остатков ее следа. Где я, там и она. Будь то во плоти или в обрывках моего сознания.

А там, где есть пламя, всегда есть тень.

Она — моя неизбежность.

Диктор потирает затылок, размышляя. — Ну, Пламя, мы не планировали сегодня еще один поединок…

— Ах, конечно. — Я слегка поднимаю руки, выглядя извиняющимся. — Я понимаю. Тень не сможет выдержать еще один бой сегодня. Мы же не хотим, чтобы он сорвал свою победную серию, правда?

Когда мои глаза возвращаются к ее горящему взгляду, они слегка сужаются. Мой собственный вызов.

Твой ход, Тень.

Подслушивающая толпа наконец нарушает молчание разрозненным шепотом. Диктор искоса бросает на нее взгляд, одним движением выражая свое мнение. Я загнал ее в угол, поставив под угрозу созданный ею имидж. Ее репутация теперь под угрозой, если она откажется от моего очевидного вызова.

Ее глаза впиваются в мои, угрожая испепелить меня. И тут она кивает, медленно и уверенно, заставляя комнату гудеть в предвкушении.

— Похоже, у нас намечается еще один поединок, народ! — Я едва слышу рокочущий голос диктора сквозь стук крови в ушах. Ноги сами несут меня к рингу и к каждому последующему мгновению. К тому моменту, когда я снова прикоснусь к ней.

— Давайте дадим Тени немного передохнуть, хорошо? Это будет справедливо.

Я мотаю головой в сторону диктора, ноги замирают. Мой взгляд падает на фигуру рядом с ним, облегчение разглаживает ее сморщенные брови, глаза пробираются сквозь толпу.

Потому что она собирается исчезнуть.

И я не могу этого допустить.

Мужчина улыбается, вероятно, думая о каждой монете, которую он с нас поимеет. — Мы скоро начнем. — Толпа возобновляет свою праздную болтовню, уже начиная делать ставки на своего чемпиона.

Но мой взгляд не отрывается от ее закрытого лица, хотя я запомнил каждый дюйм того, что скрывается под складками ее платка. Если бы я знал ее меньше, то мог бы не заметить знаков. Не заметить, как она небрежным шагом обходит стол, прямо навстречу ссорящимся зрителям.

Как будто она и вправду состоит из тени.

Я делаю шаг к ней, расталкивая людей, прежде чем она успевает раствориться в безумии. Уловив движение ее платка, я проскальзываю между телами, стараясь не отстать от нее. Головы поворачиваются, когда я цветисто ругаюсь. Толпа поглотила ее целиком, но я пробиваюсь к двери в подвал, к которой, как я знаю, она направляется.

Сталь скрипит, сообщая мне, что она вот-вот ускользнет в ночь. Вслед мне несется ропот, я продолжаю прокладывать себе путь к двери, которая достаточно широка, чтобы в нее проскользнула ее знакомая фигура. Открыв ее, я поднимаюсь по ступенькам и устремляюсь в темноту.

В ушах звенит от внезапно наступившей тишины, а глаза пытаются адаптироваться. Приглушенное эхо тяжелых шагов заставляет меня мотнуть головой вправо, прежде чем я пускаюсь в бег.

Я успеваю разглядеть очертания ее фигуры, прежде чем она сворачивает в другой переулок. Я бегу — ноги подкашиваются, сердце колотится.

Но она не может меня обогнать. И больше всего меня беспокоит то, что она это знает.

Я настигаю ее, слежу за каждым ее поворотом, призванным сбить меня с толку. Всего несколько секунд отделяют нас от судьбы, которой мы оба себя обрекли. Всего несколько секунд до того, как она начнет преследовать меня в моих кошмарах.

Она сворачивает за угол, и я следую за ней.

…темнота.

Я останавливаюсь, поворачиваю голову в поисках ее теневой фигуры.

Ничего.

— Какого черта…? — бормочу я себе под нос, делая медленные шаги по камням. Я осматриваю стены вокруг себя, прежде чем мой взгляд поднимается на плоскую крышу. В центре кирпичей находится окно, служащее идеальной подножкой.

Вот ты и нашлась.

Упираясь ногой в подоконник, я подтягиваю остальные конечности, пока не оказываюсь на карнизе. На мгновение замираю, ладони вспотели, в горле пересохло. Секунды тянутся медленно. Кажется, даже время затаило дыхание в предвкушении нашего воссоединения.

А потом оно выдыхает. Время возобновляется. И я хватаюсь пальцами за край крыши, чтобы подняться.

Одним быстрым движением я поднимаю ноги, а следующим — встаю.

Во-первых, нет ничего.

Во-вторых, есть все.

Есть она.

— Только пошевелись, и я воткну этот кинжал тебе в сердце.

Нет. Есть ненависть.

Лунный свет сверкает на лезвии между ее пальцами. Она готова нанести удар, ее рука занесена, а голос тверд.

Этот голос.