Вода быстро поднимается, пока мы бежим, с каждым дюймом все больше и больше рискуя утопить нас.

Утонуть никогда не было идеальным вариантом, особенно в канализации. Я знаю, что двигаюсь, но едва чувствую под собой ноги. По телу пробегают мурашки, а стук зубов присоединяется к симфонии бурлящей воды, которая продолжает подниматься.

— Еще немного!

Я слышу его крики поддержки, но не верю им. Мы вслепую пробираемся по канализации, нас преследуют и вода, и стражники, движимые жадностью. Наши шансы едва ли можно назвать благоприятными.

Мои руки онемели, пальцы заледенели от воды, которая теперь обволакивает мои локти.

Может быть, это лучшая участь, чем та, что ожидает меня в Илье.

Может быть, здесь Смерть наконец-то настигнет меня и сможет посмеяться, глядя, как я дрейфую в водной могиле.

А может, он обнимет меня, как старого друга.

Я врезаюсь во что-то твердое, забрызгивая ледяной водой ту часть себя, которая еще оставалась сухой. Спина Кая преграждает мне путь, но я уже достаточно близко, чтобы слышать череду его проклятий. — Черт возьми, — вздыхает он, отпуская мою руку.

— Что? Что происходит? — Я на ощупь обхожу его, проталкиваясь вперед, пока…

Мои ладони встречаются с грязной стеной.

Я судорожно шарю пальцами во всех направлениях, пытаясь найти хоть какой-нибудь проем.

Ничего.

Вода бьется о грудную клетку, и мне трудно дышать как от ледяной воды, так и от страха, сковывающего мою грудь. — Нет, — говорю я просто. — Нет, должен быть выход.

Я слышу, как Кай проводит руками по каждой стене, и брызги разлетаются, когда он обыскивает туннель под нашими ногами. Не обращая внимания на приближающееся эхо криков, я продолжаю ощупывать каждый дюйм камня, удерживающего нас здесь. Кончики пальцев едва касаются нависшего над нами потолка, заставляя меня подпрыгивать в поисках хоть какого-то выхода.

Я задыхаюсь, паникую, бьюсь о стены. Мои кулаки снова и снова натыкаются на камень передо мной. — Должен же быть выход! Не знаю, на кого я кричу. На стену. На принца. На тень Смерти, которая, как я чувствую, нависает надо мной.

Я царапаю стену потрескавшимися ногтями, молотя ободранными кулаками по камню. Я ничего не вижу и сомневаюсь, что увижу снова. Вода доходит до груди, бьется о нее, а я пытаюсь дышать. Мне кажется, что я кричу при каждом ударе рукой по стене. Мне кажется, я боюсь до смерти.

— Хватит.

Его голос спокоен, так чертовски спокоен, что мне хочется ударить его по лицу, которого я даже не вижу. Я игнорирую его, как обычно, и продолжаю колотить по стене. Слеза скатывается по моей щеке, смешиваясь с брызгами воды на моем лице.

— Я сказал, хватит. — Он обхватывает меня за талию и оттаскивает от стены. Я сопротивляюсь, чувствуя себя диким животным, барахтающимся в воде. — Пэйдин! Мое имя эхом отражается от стен, на мгновение заставляя меня замереть. Затем его лицо оказывается рядом с моим, его щека, влажная и холодная, прижимается к моей щеке. — Достаточно.

И тогда я слышу это. Поражение в его голосе. Он сдается.

— Нет, этого недостаточно! — кричу я, борясь с обхватившими меня руками. — Нет, должен быть выход. Должен быть выход…..

Его руки спускаются по моей талии, нежно и целенаправленно, как будто он запоминает меня на ощупь. Мозолистые руки скользят вверх по моим рукам, разворачивая меня лицом к нему. Я не вижу его лица, но точно знаю, на что бы я смотрела.

— Пэйдин… — Вода словно замирает от его мягкого голоса.

— Нет, — говорю я сурово. — Не делай этого. Не произноси мое имя, потому что думаешь, что это может быть последняя возможность сделать это.

У него хватает наглости усмехнуться. — Твое имя кажется мне подходящим словом, чтобы умереть с ним на устах.

— Кай…

— Я не жалею об этом. — Его слова — порыв, признание, за которое он цепляется. — Я не жалею ни о тебе, ни о том, что было между нами. И я не жалею, что поцеловал тебя на той крыше. Но я знаю, что буду жалеть о том, что мне придется сделать с тобой, до конца своих дней.

Вода стекает по моим ключицам, а я моргаю в ответ на его слова. Слова человека, который смотрит смерти в лицо, решив, что последнее слово останется за ним. — Ты сожалеешь об этом? — спрашивает он, его голос звучит настоятельно. Его руки блуждают по моей шее и ощупывают лицо, пальцы дрожат на скулах.

— Я… — Мои руки находят его руки, обхватывая запястья. — Я жалею, что не сделала все правильно. И жалею, что не являюсь тем, кем должна быть.

Он проводит большим пальцем по моей влажной щеке. — Мне жаль, что тебе вообще приходится кем-то быть.

Я знаю, что все это — речи покойника. Признания двух людей, внезапно осознавших свою неминуемую гибель. Но я таю от его слов, оплакивая то, что могло бы быть. И теперь я утону в сожалениях о нем.

Туннель наполняется водой, заставляя меня задрать подбородок и встать на цыпочки. В его руках я чувствую себя безнадежной, как будто до того, как я оказалась в них, ничто не имело значения. Нет ни прошлого, ни будущего.

Только он. Только мы. Только этот момент и то, что мы решим с ним сделать.

Смерть придает сил. Конец становится началом.

Его руки притягивают мое лицо ближе, и я чувствую его дыхание на своих губах. Вода капает с его волос и попадает на мою внезапно разгоряченную кожу. Его пульс бьется под моими пальцами, обхватившими его запястья.

Мое сердце болит. Оно жаждет воссоединиться с той частью, которую он у меня украл.

Мой нос касается его носа.

— Притворись, — шепчу я ему в губы.

Я — воплощение безрассудства. До самого конца.

Мои губы встречаются с его.

На вкус он как тоска. Сожаление и облегчение. Как будто ничто не имеет значения, кроме этого момента.

Он пламенный, как последняя молитва грешника.

И, возможно, именно этим и является этот поцелуй.

Покаянием.

Глава 26

Кай

Она на вкус как кусочек рая, в который я не попаду.

Целовать ее — это облегчение.

Это деликатное требование.

Она отстраняется, выдыхая слова между поцелуями. — Я ненавижу тебя.

— Я знаю, — бормочу я ей в губы.

Ее ладони упираются мне в грудь, отрывая ее губы от моих, чтобы снова прошептать: — Я ненавижу тебя.

Я медленно провожу рукой по ее боку. — Докажи мне это, Грей, — шепчу я ей на ухо. — Ненавидь меня настолько, чтобы использовать.

Я слышу ее дыхание, чувствую, как ее сердце колотится о мою грудь.

Я отвожу взгляд, готовый отступить и…

Рука находит мое лицо и поворачивает его обратно к ней, чтобы прижать мои губы к ее.

Ее рот прижимается к моему, и именно ее я вдыхаю в последний раз.

Мои ладони обхватывают ее лицо, пальцы запутываются в ее мокрых волосах.

Я неистово целую ее, запоминая ощущение ее губ на своих.

Этот поцелуй кажется завершающим. Этот момент.

Я целую ее сильнее при этой мысли, с готовностью вдыхая ее до самого конца.

Ее руки соскальзывают с моих запястий и обвиваются вокруг моей шеи. Она цепляется за меня, словно я якорь, за который она готова утонуть. Я тону вместе с ней, в ней.

Только когда вода достигает ее губ, она отстраняется. — Кай, — шепчет она, — я так и не научилась плавать.

— Все в порядке, — бормочу я, откидывая спутанные волосы с ее лица. — Я держу тебя.

Я обхватываю ее за талию, прижимая к себе. Теперь это лишь вопрос времени. Вода уже по шею и быстро поднимается. Вскоре я уже ступаю по воде, пытаясь удержать нас обоих на плаву.

— Обхвати меня ногами, — тихо приказываю я, сохраняя спокойствие ради нее. Я чувствую, как она кивает, прежде чем ее ноги обвивают мою талию, освобождая мои руки, чтобы помочь удержать наши головы над водой.

Моя голова приближается к потолку, задерживая нас на месте. Я сосредоточен на ощущении ее рук на моей шее, ее пальцев, перебирающих мои волосы. — Тебе страшно? — шепчет она, приникая губами к моему уху.

— Я достаточно храбр, чтобы признать, что я в ужасе, — тихо говорю я. Мне с трудом удается удерживать нас обоих, хотя долго мне это делать не придется.