– Харпа, ты ли это? Неужто теперь рассуждаешь о любви?

Та отмахнулась.

– Это не мои слова. Гэдор как-то сказал, а я запомнила.

– А, – понятливо кивнул Брон. – Это он может. Если записать все его мудрые мысли на бумагу, получилась бы не одна книга.

Девушка вдруг шагнула к оборотню, с чувством сжала его плечо.

– Не вздумай мне раскисать, слышишь?! – с жаром проговорила она. – Знаю я тебя. – Она примирительно вскинула руки. – Ты хороший парень, Брон. Да, в прошлом наломал дров, но мы все здесь таковы. Но есть у тебя одна гадкая черта – отчаиваться.

Брон вперил в нее пасмурный взор.

– Когда это я…

Харпа скривилась как от оскомины.

– Ой, да ладно тебе! Чай, не девица красная, передо мной невинность изображать. Помнишь, тогда мы в жуткую передрягу с василиском угодили? Загнал он нас в угол, тебя здорово потрепал, так что места живого не осталось. Что ты тогда нам сказал? – Она испытующе вгляделась в его лицо.

Брон потупился.

– Ступайте, а меня оставьте.

Харпа кивнула.

– То-то и оно. Ты сразу лапки складываешь, чуть жареным запахнет. Прямо жаждешь на себя роль мученика примерить, за кого-нибудь жизнь отдать. Себя тебе никогда не жалко. А знаешь почему? – Лицо Харпы раскраснелось. – Ты себя за достойного не считаешь. Ты себя вообще ни за кого не считаешь. Думаешь, я не знаю, чего ты такой мрачный всегда ходишь? Мар, он вон набедокурил, поубивался немного и преспокойно дальше живет. А ты всё в себе носишь. Всю тьму, все беды и мучения. – Она сурово сдвинула брови. – Ты бросай это дело! Не то правда еще с обрыва сиганешь, а мы потом тебя выхаживай. И не теряй надежды. Сейчас не глядит – поглядит завтра. Понял меня?!

Мрачное лицо Брона разгладилось, он улыбнулся уголком рта и вдруг крепко прижал оторопевшую Харпу к груди, потрепал по русым волосам.

– Понял.

Фэйр подставил ладонь под прохладные струи водопада и оглянулся на Хейту.

– Чудесное жилище! Такое уютное, да вдобавок тайное.

Девушка довольно улыбнулась. Пещера успела стать ей вторым домом. И ей было приятно.

– Я тоже так подумала, когда первый раз здесь оказалась. – Она указала на мешки у дальней стены. – Твои вещи там. Мы снесли их вглубь пещеры, чтобы до них не добралась влага.

Фэйр сделал несколько шагов, с любопытством осматривая их нехитрый скарб, мельком взглянул на Хейту и бросил, точно ненароком:

– А что у тебя и этого волка-оборотня?

Хейта вскинулась.

– Ничего. Ничего у нас с ним нет и быть не может.

Фэйр понимающе кивнул. Потянул завязки на мешках и добавил:

– А почему?

Хейта отвернулась. В сердце заклокотала ярость, в носу противно защипало.

– Он… он убил моего отца, – глухо выдавила она.

Фэйр вытаращил глаза.

– Что-о?!

Плечи Хейты болезненно дернулись.

– Он сделал это не по своей воле. Его опоили мерк-травой.

Фэйр замер в задумчивости.

– Ну, это немного меняет дело.

– Ничего это не меняет! – вспыхнула Хейта.

– Ну ты ведь понимаешь, что убить из злобы и убить, находясь не в себе, – это все-таки разные вещи?

– Ничего не разные! – Хейта упрямо тряхнула головой. – Он убил его. Остальное не так уж важно.

Фэйр примирительно вскинул руки.

– Ладно-ладно. – Он прищурился. – Но, если это не важно, зачем ты упомянула об этом? Могла бы умолчать про мерк-траву.

Хейта не ответила.

– Я думаю, – печально добавил Фэйр, – ты всё правильно понимаешь, сестренка. Просто отказываешься принять.

– Довольно! – резко бросила Хейта. – Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Давай, – с готовностью отозвался Фэйр. – Но тебе нужно понять, что, несмотря на разногласия, вам нужно работать заодно.

– Мы и работаем, – огрызнулась девушка.

Фэйр переложил в заплечный мешок несколько пузырьков и связку сушеных трав.

– Что-то я этого не заметил, – тихо проговорил он. – Сегодня ты делала всё, чтобы ему досадить. Я понимаю твои чувства. Но нельзя допускать, чтобы они вредили делу.

Хейта резко обернулась. В глазах ее бешено метался волшебный свет.

– Нет! – почти выкрикнула она. – Ничего ты не понимаешь!

В глазах Фэйра вспыхнула искра осознания.

– Ты… ты любишь его?

Хейта вздрогнула, как от удара.

– Нет. Не знаю. Больше не могу. – Она закрыла лицо руками и выпалила: – Я не могу любить убийцу своего отца!

Фэйр осторожно приблизился к ней, приобнял за плечи.

– Мне очень жаль, сестренка. Правда. Это ужасно. Но мы не выбираем, кого любить.

– А лучше б выбирали! – выкрикнула Хейта и расплакалась.

Какое-то время Фэйр обнимал ее и утешал, как маленького ребенка.

Наконец Хейта задышала ровнее, подняла на него горькие покрасневшие глаза.

– Ты права, – мягко проговорил Фэйр. – Я сказал не подумав. Я не имею ни малейшего понятия, как тебе тяжело.

Хейта порывисто выдохнула, выпуталась из его рук и плеснула себе в лицо водой из водопада.

– И тем не менее, – тихо добавил Фэйр. – Делать всё вопреки ему не лучший выбор. Люди в городе не виноваты в том, что меж вами случилось, и не должны за это расплачиваться.

Девушка порывисто выдохнула и какое-то время не издавала ни звука.

– Да, – наконец отозвалась она, – не виноваты. – Она всхлипнула. – Я просто не смогла сдержаться. Как вижу его, аж в глазах темнеет. – Хейта собралась с духом и подняла решительные глаза. – Но ты прав, братик. Никто не должен страдать из-за нас с ним.

Брон сверлил городскую стену мрачным взглядом. Состояние той было плачевным. Одни камни осыпались, другие покрылись глубокими трещинами. Такая осаду и маленького войска не выдержала бы, что уж говорить о полчищах, которые стекутся к городу по зову химеры.

Брон потерянно оглянулся и замер. Невдалеке, у гончарной, Хейта о чем-то переговаривалась с Фэйром. Вот махнула рукой на прощанье и уверенно направилась навстречу ему, Брону.

Оборотень судорожно сглотнул. Он ведать не ведал, зачем мог ей понадобиться. Что она шла обсудить? Неужто хотела плеснуть в него очередной порцией затаенной злобы? Быть может, химера поведала ей какие-то подробности о том проклятом дне, когда он растерзал ее отца?

Он не проронил ни звука, когда она подошла. Но, как видно, смятение, тщательно скрываемое за маской отчужденности и равнодушия, всё же просочилось наружу, потому как поглядела на него Хейта немного озадаченно.

– Ты в порядке? – вырвалось у нее.

Она смежила веки, и Брон понял, что она уже мысленно отругала себя за эти слова. Брон кивнул, оглянулся на крепостную стену и поведал спасительную ложь:

– Такое кого хочешь озадачит. Это не стена, а дырявое решето. Она и полчаса против армии Мерек не продержится. Как видно, Верт позабыл о том, что крепостные стены нужно время от времени латать, даже если никто не грозит городу осадой.

Хейта перевела взгляд на стену и нахмурилась.

– Или ему было просто не на что это делать. Городок-то совсем небогатый. Вот стена и попортилась. – Она подалась вперед, задумчиво коснувшись кончиками пальцев острого, иззубренного камня.

Брон замер. Девушка неожиданно оказалась так близко. Оборотень почувствовал манящий запах ее волос, они пахли вишней и свежими весенними цветами. Его охватило сильное желание прикоснуться к ней, почувствовать тепло ее кожи. Он даже поднял руку, но, внезапно осознав, что собирается делать, резко отдернул, точно обжегшись о котелок с кипящей водой.

– Может, Фэйр подсобит чем-то? – выдавил он.

Хейта качнула головой.

– Он отправился на поиски Гэдора. Им нужно сделать средство против гаргулий. Но, даже будь он здесь, думаю, ничем не помог бы. Не уверена, что и я смогу при помощи волшебства.

Брон сдвинул брови.

– Отчего?

Его дыхание пошевелило прядь волос на лице Хейты, она вздрогнула и обернулась. Осознание того, что они стоят слишком близко, так близко, как стояли прежде, испуганной птицей забилось в ее глазах. Девушка отпрянула от Брона, но тут же, совладав с собой, замерла и потупила взор.