– Но разве это плохо? – вопросил Дерт. – Чара не игрушка, ее в мешке не утаишь, особенно когда вы странствуете из одного края в другой, помогая людям, а люди, как вы знаете, охочи до слухов и пересудов. – Он порывисто подался вперед. – Важно не то, чтобы о Чаре не говорили. Важно, что о ней будут говорить. Мы решили поведать миру историю о светлой Чаре. И люди, и существа должны знать, что она не представляет угрозы, – он усмехнулся, – по крайней мере для тех, кто не обижает других.

Гэдор задумчиво качнул головой.

– Быть может, ты и прав.

– Но где она сама? – нетерпеливо спросил Грай.

Гэдор качнул головой.

– Есть дело, которое Чаре нужно выполнить в одиночку. Мы ждем ее возвращения с минуты на минуту.

И тут, словно в ответ на его слова, над их головами раздалось громкое тресканье, словно кто-то заиграл на трещотке. И друзья, и потешники любопытно закрутили головами. Мар вскинул руку.

– Глядите, сойка! – Он вытаращил глаза. – Ух ты, черная какая, а грудь синяя, ну точно небо перед грозой. Загляденье, а не птица!

Теперь уже все смотрели на сойку, а она беспокойно крутилась на ветке, искоса взглядывая на них, покуда пронзительный взгляд ее маленьких угольных глаз не остановился на упыре. Издав очередной воинственный клич, сойка сорвалась с ветки и, описав над поляной круг, опустилась на плечо ошарашенного Мара.

– Эй, птица… – Упырь опасливо покосился на сойку, вытянув шею, как гусь. – Ты смотри не вздумай клеваться. Хоть сердце у меня и не бьется, боль я чувствую не меньше других.

Сойка обеспокоенно встрепенулась, перебралась к лицу Мара поближе.

– Да что ты привязалась ко мне! – не выдержал тот.

– Погоди, Мар, – проговорил Гэдор. – Будет тебе танцевать. Давай поглядим, что она делать будет.

– Клеваться, орать у меня над ухом и, верней всего, нагадит мне на плащ, – мрачно изрек тот.

Харпа шагнула к упырю и вперила в него решительный взор.

– Стой смирно, тебе говорят!

И Мар послушался. Сойка поглядела ему в глаза, осторожно коснулась клювом щеки, отстранилась и повторила это вновь.

– Ей что-то от тебя нужно, – уверенно заявила Харпа.

Мар возмущенно вытаращил глаза.

– И что, скажи на милость?

– Я слышал, у химеры есть ручная сойка, – проронил Брон.

Тот так и обомлел.

– И на что я понадобился этой безумной змеюке?

– Будем надеяться, что отправила ее всё же не Мерек, – сказал Гэдор, уловив, в какую сторону клонит Брон.

Мар оживился, лицо его приобрело привычное по-детски радостное выражение.

– Хейта? Хотите сказать, ее отправила Хейта?

– Думаю, да, – ответил Брон. – У птицы нет письма, как видно, писать Хейте было не на чем, да и нечем. Выходит, всё у сойки в голове. Ты у нас один мастер подавлять чужую волю, пробуждать людей от морока, копаться в воспоминаниях. Потому она на тебя и глядит. Поручение исполняет.

Мар растерянно захлопал глазами.

– Воспоминания? – неуверенно промямлил он.

– Ну да, – пожал плечами Брон. – У вас с химерами способности схожие. Говорят, часть силы химеры получили от нетопырей. А по другой легенде, именно эти зверьки породили упырей.

– Да, – кивнул Мар, облизнув пересохшие губы. – Вот только…

– Что только? – нетерпеливо воскликнула Харпа.

Мар обреченно опустил глаза и вздохнул.

– Я не умею читать воспоминания. Обычно упырей учат этому в старшем возрасте. Меня обучить не успели. Когда я достиг нужных лет, моя семья была давным-давно мертва.

Хранители озабоченно переглянулись. На лица потешников тоже пала тень. Харпа приблизилась к Мару, стиснула пальцами его костлявое плечо, ободряюще заглянула в глаза.

– Ну, ты попробуй хотя бы. Иного-то выхода нет. Больше никто из нас такими умениями не обладает и в помине.

Мар неуверенно взглянул на птицу. Но, почувствовав испытующий взгляд Харпы, стиснул зубы и поглядел на птицу более решительно.

Время шло, болезненно отзываясь в висках, но ничего не происходило. Мар склонил голову вправо, потом влево, осторожно коснулся птичьей головы пальцем, даже лизнул ее перья и тут же принялся брезгливо отплевываться.

– Ума не приложу, что я делаю не так, – наконец жалобно протянул он. – Я видел упырей, которые читали воспоминания. Они просто глядели в глаза человеку или любому другому существу, и всё получалось, ну-у… – он неопределенно махнул рукой, – само собой.

– Значит, и ты так сильно не старайся, – подбодрила его Харпа. – Гляди на сойку, думай о Хейте. Может, оно случится как-то само.

Мар согласно кивнул и вновь уставился на птицу. Черные глаза ее поблескивали, как лунный свет на поверхности озера. И в этом блеске Мару почудилось движение. Он дернул было головой, отгоняя наваждение, но потом, смекнув, что именно этого ему и советовала добиться Харпа, вновь бездумно поглядел на сойку. Синее оперение расплывалось у него перед глазами, точно круги на воде. Оно двигалось, шевелилось, шумело, и внезапно Мар понял, что это не оперение было, а море.

Холодное иссиня-черное море шумело вдалеке. Он увидел его мельком и тут же потерял из виду. А вместо него перед глазами возникло лицо Хейты. Она смотрела прямо на него. А он отчего-то находился к ней слишком близко. Осознание выплеснулось на него освежающей волной. Он глядел на Хейту глазами птицы. Он и сам был птицей. Они с сойкой стали едины.

– Мар, надеюсь, ты сможешь увидеть это и передать другим, – расслышал он. – Химера собирается напасть на Бервит…

Слова вливались в него бушующим потоком. Он пытался осознать их смысл, но от волнения ничего не выходило, а потом все внезапно закончилось. Море взревело напоследок и погасло. Бледное взволнованное лицо Хейты истаяло, вокруг снова был лес, а на плече у Мара сидела черно-синяя сойка. Аргат, вспыхнуло у него в сознании. Теперь он знал, как его звали.

Мар ошалело покрутил головой, окончательно приходя в себя. Увиденное стремительно ускользало от него, он тщился уцепиться за него всем своим существом, и оно послушалось, вернулось. Не обращая внимания на выжидающие взгляды спутников, Мар зашагал с сойкой на плече из стороны в сторону, задумчиво закусил губу и, наконец, изрек:

– Город Бервит. Химера готовит нападение на Бервит. – И тут его словно прорвало: – Он рассказывал о Хейте, о том, какими тревожно-серебристыми были ее глаза, о бушующем море и кознях химеры. – Он говорил, захлебываясь словами, пока не понял, что слов больше не осталось.

Хранители и потешники выслушали Мара с мрачнеющими лицами.

– Нам надо отправляться туда, – без привычных раздумий изрек Брон. – И чем быстрее, тем лучше.

– Но что мы сможем сделать против армии Мерек? – рассудительно вопросила Харпа.

– Быть может, и ничего, – задумчиво изрек Гэдор. – А быть может, сможем больше, чем думаем.

Потешники, смекнув, какой неожиданный оборот принимает дело, выразительно переглянулись, быстро перемолвились, и Дерт взял слово:

– Мы пойдем с вами, если позволите.

Гэдор нахмурился.

– В Бервите вас будет ждать не очередное приключение, а верней всего, гибель. Против химеры и ее прихвостней шансов у нас будет немного. Однако мы обязаны попытаться.

Потешник упрямо тряхнул головой, и бубенцы в его волосах зазвенели, точно вторя голосу своего обладателя.

– Мы это понимаем не хуже вашего. Но с тех пор как мы повстречали Фэй-Чар и не пришли ей на подмогу, долгое время не находили себе места. А нынче звезды вас сюда послали, не иначе. И мы хотим отправиться в Бервит вместе с вами.

– Даже если это будет путь в один конец? – осведомился Брон.

– Даже если так, – изрек Кром.

Гэдор улыбнулся.

– Вы, потешники, воистину отчаянные ребята. И голос сердца у вас одерживает победу над голосом разума. Стало быть, в Бервит мы отправимся вместе.

– Но как мы доберемся до города? – нахмурилась Харпа. – Если пойдем пешком, и до весны не управимся.

– Я знаю как! – вдруг задорно воскликнул Мар, подмигнул им и подбросил в воздух что-то маленькое и блестящее.