– Найдем мальчика по запаху, – подал голос Брон. – В подземелье я чуял его, а вот сейчас потерял. Не очень это просто в эдаком-то смраде.

– Не то слово! – поддакнул Мар и прикрыл нос краем плаща. – А я вот много всего слышу в темноте, но не могу разобрать, что именно, и мне это совсем не нравится.

– Выходит, вот как выглядит мир, который покинула жизнь. – Харпа с чувством присвистнула.

– Будь это так, нас окружала бы тишина, – задумчиво проронила Хейта.

– Как бы там ни было, надо двигаться дальше, – вмешался Гэдор. – Мальчик наверняка успел уйти уже очень далеко. Но будьте наготове! – мрачно добавил он. – Кто его знает, какое лихо обитает в этой зловонной тьме.

Картина вокруг была удручающе унылой. Здешняя земля была мертвой, опустошенной. Не было видно не то что солнца, даже неба. Взгляд, обращенный кверху, просто тонул в необъятной, неведомой, грязно-серой массе. А все страхи и ужасы, похороненные в недрах разума и сердца, точно завороженные этим жутким зрелищем, стремились вылезти наружу.

– Что же это за место такое?! – в отчаянье возопил Мар.

– Я думал, после Сумрачного леса тебя уже ничем не удивить, – усмехнулся Брон.

– Я тоже так думал, – выдавил упырь.

– Хейта, ты чувствуешь что-нибудь? – Гэдор пытливо поглядел на девушку.

Та помедлила.

– Боль. Много боли, – проговорила она наконец. – А еще ненависть. Слепую и яростную. И жажду… жажду убивать.

– Это прям-таки обнадеживает, – кисло протянул упырь.

Волк-оборотень вдруг замер и припал к земле.

– Я чую мальчика, – твердо сказал он.

– Никогда еще не была так рада твоему острому нюху, как сейчас. – Харпа дружески похлопала его по плечу. – Веди, друг, мы следом.

Путники поднялись на холм, потом вновь спустились в низину. Но, кроме этого, разобрать больше ничего было нельзя. Идти по земле Неизвестных было всё равно что блуждать в тумане. Смрадном, опасном тумане.

– Как вы думаете, – спросил Мар, проводив брезгливым взглядом очередной гниющий труп, – если тела зверей валяются здесь повсюду, то где тела волшебных существ?

– Если ты о пастырях, – отозвалась Хейта, – то, думаю, они давным-давно сгинули. Ведь после смерти пастыри обращаются в то, что было их покровителем. И чаще всего это растения. А здесь ничего не растет.

– Плесень, – подала голос Харпа. – Здесь растет рыжая плесень.

– Не слыхал, чтобы плесень становилась чьим-нибудь покровителем, – пробормотал Брон.

– Тут ведь не только пастыри жили, – заметил Гэдор. – Хотя меня больше волнует другое. Каким лихом занесло ребенка в эти мертвые края? Как он вообще смог попасть сюда без волшебства? И что надеялся здесь найти?

– Может, он как раз и хотел как следует испугаться, – выдала Харпа. – Мы с братьями так лазали в Гнилые Топи. Потом, конечно, доставалось от отца. Но оно того стоило!

– Вряд ли бы этот мальчонка сейчас с тобой согласился, – отозвался Брон.

– Надеюсь, он вообще доживет, чтобы согласиться хоть с чем-нибудь. – Хейта оглянулась на Брона, и глаза ее расширились от ужаса. – Сзади! Берегись!

Оборотень-волк обернулся, выставив факел перед собой. Тому, что предстало перед ними, наверно, не было названия ни на одном из известных языков.

Неведомое существо было не просто худым и даже не истощенным: из-под обтянутого синюшной кожей тела местами проглядывали самые настоящие кости. Сквозь дыры в том, что некогда служило ему одеждой, клочками торчал грязный рыжеватый мех.

На первый взгляд сомнений быть не могло, существо, стоявшее перед ними, издохло уже очень давно. Но уверенность эта рушилась при виде его глаз. Небольшие, продолговатые, они горели живым янтарным огнем. У мертвых таких глаз быть не могло.

Неведомая тварь, вскинув когтистые лапы, двинулась в сторону Брона, издав при этом какой-то жуткий нечленораздельный звук. Голодно клацнули кривые клыки. Пахнуло трупным смрадом.

Волк-оборотень взмахнул факелом. Утробный рев огласил беспокойную тишину. Запахло горелым мясом. И, лихорадочно размахивая опаленными лапами, жуткое существо бесследно кануло во мрак.

Путники застыли точно примороженные.

– Это… что… вообще… такое было?! – первой подала голос Харпа.

– Тварь… какая-то, – сипло выпалил Мар.

– Это мы и без тебя заметили, – прошипела та.

– Глаза… – прошептала Хейта. – Как… как у настоящего оборотня!

– Где ты видела таких оборотней? – отозвалась Харпа. – Этот уродец, кем бы он ни был, давным-давно подох!

– Ходить, однако, это ему не мешало, – заметил Брон.

– Но почему он покрыт шерстью? – выпалил Мар. – Он в человечьем обличье, но покрыт шерстью! Что за жуть здесь творится?!

– Думаю, все вы правы отчасти, – проговорил Гэдор. – Глаза действительно были оборотня. Но и тело давно уже не живо.

– И как такое возможно? – нахмурился Брон.

– Не знаю, – задумчиво отозвался тот.

– Хорошо, положим, это был оборотень, – едко заметила Харпа. – Тогда из каких? По нему же не разобрать!

– Ну, почему сразу не разобрать, – возразил Гэдор. – Если опыт и чутье следопыта меня не подводят – из лисов.

– Ну конечно! – воскликнула Харпа. – Нам повстречался лис-оборотень, который вроде бы жив, но при этом давно уже мертв. К тому же застрял где-то в полуобороте. Вы действительно готовы в это поверить?

– Почему нет? – спокойно отозвался Гэдор.

– Потому что это невозможно! – воскликнула девушка.

– А наши глаза говорят обратное, – ответил тот. – Я привык им доверять. Ты – нет?

Харпа насупилась и смолчала.

– Да и потом, – продолжил тот, – уж лучше я поверю во что-то невероятное, чем отмахнусь от этого, как от сущей нелепицы, и это будет стоить жизни мне или кому-нибудь из вас.

– Пастыри вод не зря называют это место землей Неизвестных, – заметил Брон. – Видимо, неизвестные эти выглядят именно так.

– Знай мы это с самого начала, сразу бы поняли, что тащиться сюда толку нет! – возмущению упыря не было предела.

– Это почему? – спросила Хейта.

– Думаешь, с такими вот тварями у мальчишки был шанс уцелеть? – воскликнул Мар. – Да его давно уже разорвали в клочья! Еще прежде, чем мы в лес Лиловой Синевы вошли. Обглоданный скелет – вот всё, что, верней всего, от него осталось.

Путники напряженно молчали. В словах упыря была злая правда.

– Значит, – твердо произнес Гэдор, – найдем то, что от него осталось. Мы не можем вернуться, не выяснив, что произошло.

– Только задерживаться на одном месте я бы не стал, – добавил Брон. – Неведомо, сколько этих тварей скрывается в темноте. Быть может, этот раненый отправился за подмогой.

– Верно, – кивнул Гэдор. – Мы и так тут невесть сколько проторчали.

Теперь друзья шли еще осторожней, чем прежде. Останки деревьев и кустов высились над землей, словно кости каких-то истлевших чудищ. Мерзкая вездесущая плесень липла к сапогам, противно чавкала под ногами. От жуткой вони было мучительно больно дышать. Путники шли уже долгое время, но картина вокруг не менялась, отчего казалось, что они бродят по кругу или попросту стоят на месте.

Наконец земля стала то вздыматься, то опадать, и друзья немного оживились. Но вскоре путь им преградил отвесный обрыв.

Мар подошел к краю и тоскливо заглянул вниз.

– Брон, по-моему, ты завел нас куда-то не туда.

– След обрывается здесь, – ответил оборотень.

– Ты что, действительно полагаешь, что мальчик прыгнул? – вытаращил глаза упырь.

– Почему нет? – ответил за оборотня Гэдор. – Под угрозой неминуемой смерти откуда угодно сиганешь.

Брон тоже приблизился к обрыву, присел и пристально вгляделся вниз.

– Здесь невысоко, – заключил он. – От прыжка бы мальчишка не погиб.

– Я так понимаю, это значит, и мы прыгать будем? – деловито осведомилась Харпа.

– Верно понимаешь, – кивнул Гэдор. – А что, не в охотку?

– Ну почему же, – лукаво улыбнулась та и по-кошачьи выгнула спину. – Прыгать я люблю.