Гул голосов превратился в ураган, но Фела вскинула руку, и он стих словно по волшебству. Хейта обвела изгоев пристальным взором. Справа от Фелы высился кабан-оборотень, которого они повстречали в трактире. Слева – волк-оборотень с вороном на плече. Остальных девушка не признала. Она сдвинула брови.

– Мы знаем, зачем вы здесь.

Фела вновь склонила голову набок.

– Неужто? Ну-ка, просветите.

– Всё проще простого, – ответил за Хейту Мар. – Химере неохота руки марать. Она и в осаде города не принимает участия. Хочет, чтобы ей преподнесли его как оленину на блюде[37]. Звать лишь сброд из Сумрачного леса – недальновидно. Да он и не справился. Потому есть план запасной – изгои с болот. Вы химере ворота в город откроете за то, что она там наобещала, и она сотворит-таки свою долгожда-а-анную месть! – Он ехидно ухмыльнулся Феле. – Ну что, я ничего не напутал?

Та усмехнулась, открыла было рот, но ее опередил оборотень-кабан:

– А вот и напутал! – выплюнул он. – Мерек нам не что-то там наобещала, а такую награду, что мы до смерти сможем жить припеваючи и в потолок плевать.

Харпа насмешливо фыркнула.

– Это где, на болотах? – Она изогнула бровь. – Ты ведь в курсе, что изгоями вы от этого быть не перестанете?

Фела метнула в ее сторону испытующий взор.

– Наобещала, не наобещала, – передразнил кабана-оборотня Мар. – Всё равно вам этой награды не видать. Потому что между нею и вами стоим мы!

Волк-оборотень зашелся сиплым смехом.

– Жалкая свора следопыта против полчища изгоев с болот? Давненько не слыхал я большей глупости.

– Мар рассудил, безусловно, смело, – взял слово Гэдор. – Но как бы то ни было – без боя мы не сдадимся. Хорошо, что вы наслышаны о том, кто мы такие. Значит, должны понимать, что обещанную награду получат далеко не все.

– Только попробуй встать у меня на пути, старый дурак! – Кабан-оборотень скрестил на груди могучие руки.

– Ему не придется, – рыкнул Брон. – На твоем пути встану я.

– Только после меня, – вдруг подмигнул ему Мар. – Сгораю от нетерпения все его распрекрасные желтые зубы пересчитать. – Он брезгливо поморщился. – Только если смердят они не слишком.

Кабан-оборотень подался вперед, глаза его свирепо засверкали.

– Я выдеру из тебя все кости, упырь, одну за другой. И воткну перед своим домом вместо забора. А на самую длинную насажу твою голову.

– Ну-у, – с сомнением протянул Мар. – Это вряд ли. Прежде я либо рассыплюсь прахом, либо, что вернее, разорву тебя на клочки. – Он примирительно вскинул руки. – Но, положим, тебе всё это удастся. Ты подумай сперва, точно ли тебе это надо? Говорят, язык у меня без костей. Моя голова, да перед твоим домом, – он пренебрежительно фыркнул, – да я же заговорю тебя до смерти!

Оборотень-кабан бешено вытаращил поросячьи глазки.

– Тогда я тебе его вырежу.

Мар неодобрительно цокнул языком и проговорил с напускной суровостью:

– А вот это уже гнусно. Кости, голова – ладно. Но остаться без языка – этого я допустить не могу.

Тугодум оборотень выглядел озадаченным, он всё не мог взять в толк, глумится над ним треклятый упырь или нет. Внезапно выдержка изменила Харпе. Она гоготнула совсем не по-девичьи и тут же прикрыла ладонью рот. Но оборотень вывод сделал. Глаза его разгорелись как угли.

– Ну, я сейчас вас обоих!.. – гаркнул он, подавшись вперед. Толстые пальцы обзавелись широкими когтями.

Но Фела неожиданно удержала его.

– Постой. Будет бросать пустые угрозы. – Она перевела взгляд на хранителей. – И вы перестаньте его подзуживать. Чего ощерились, как дикие псы? Быть может, мы это дело можем по-другому решить.

Недоумение расплескалось и по лицам хранителей, и по лицам изгоев с болот. Последние непонимающе воззрились на свою предводительницу. Пуще всех таращился волк-оборотень с вороном на плече.

– И как это мы можем его решить? – не выдержал он.

– Взаимовыгодно для всех, – жестко отрезала Фела, повернувшись к нему, и огоньки в ее глазах опасно полыхнули. – Тебя ничего не смущает, Рогх? Мы, изгои с болот, по указке химеры, выступаем против Чары. А та даже не удосужилась уведомить нас об этом.

– И что с того? – раздраженно передернул плечами оборотень.

Фела вытаращила глаза.

– Что с того? Тебе что, нравится быть пешкой в чужих руках? Нравится, что тебя водят за нос и втравили в битву, которая тебе и задаром не нужна? Ты что, совсем дурак, раз готов погибать на чужой войне?

Изгои и хранители притихли.

Волк-оборотень упрямо поджал губы.

– Раз Мерек не сказала о Чаре, значит, так было нужно.

Фела хмыкнула.

– Кому нужно? Ей или тебе? – Она резко обернулась к своим. – А что скажете вы? Готовы отдать свои жизни за ту, что не ставит вас ни в грош? Что коварством и ложью втянула вас в войну?

Изгои взволнованно засопели, напряженно переглядываясь. Первым подал голос медведь-оборотень:

– Лично я плевать хотел на химеру и ее игры. Изгои всегда были сами по себе. Никто не смеет бросаться нами, как разменной монетой. Мы сами решаем свою судьбу.

– А химера нам даже не хозяйка, – поддакнул ему упырь. – Фела наша глава. И всегда была. Я так скажу, раз Фела считает, что нам не до́лжно выступать против Чары, значит, мы и не выступим.

– Да и где это видано, чтобы изгои сражались против Фэй-Чар? – воскликнул лис-оборотень. – Мы либо сражались за них, либо оставались в стороне.

– Вот именно, – одобрительно сверкнула глазами Фела. – И я не думаю, что наши правила стоит нарушать только из-за целей какой-то химеры. Ей не мила Чара, пусть сражается с ней сама!

– Предатели! – возопил волк-оборотень. – Перебежчики! Мы обещали выступить за Мерек, и я не намерен изменять свое решение.

– Что ж, – презрительно пожала плечами Фела, – право твое. – Она ухмыльнулась. – Только не подумай, что по старой дружбе я решусь тебя пощадить.

– Не нужна мне пощада от какой-то соплячки!

Изгои за спиной Фелы негодующе загудели.

Кабан-оборотень угрожающе оскалился.

– Не смей оскорблять Фелу, ты, шавка проклятая!

Рогх выпустил когти, обернулся к изгоям.

– Кто со мной? Кто будет верен данному обещанию и госпоже Мерек?

Некоторые зашевелились, подались навстречу волку-оборотню.

Фела недобро сощурилась.

– Что ж, на том и порешили. – Она пристально поглядела на Хейту. – В этой битве, Чара, изгои с болот выступят на твоей стороне. Надеюсь, ты об этом не забудешь.

– Не забуду, – кивнула Хейта.

Фела испытующе прищурилась.

– И будешь готова при случае это подтвердить? Или замолвить за нас слово?

Хейта непонимающе сдвинула брови.

Дева вдруг метнула взор в сторону Харпы и ухмыльнулась.

– Ведь к чему нам награды, если мы останемся изгоями?

В глазах Хейты протаяло понимание.

– Сделаю всё, что в моих силах. Даю вам слово.

Фела усмехнулась.

– Вот и отлично.

Ладони ее вдруг озарились пляшущим янтарным пламенем. Она вызывающе воззрилась на волка-оборотня.

– Ну что? К драке готов?

И, не дожидаясь ответа, кинулась на него неуловимой тенью. Воздух точно раскалился докрасна от разлившейся в воздухе ярости. Изгои сошлись с изгоями. Тех, кто выступил за хранителей, было больше. Но на вой волка-оборотня откликнулись прихвостни химеры, остатки ее лютого черного войска, и вскоре серые кости скал снова обагрились кровью.

Упыри шипели, как ядовитые гады. Оборотни выли, ревели и рычали, как бешеные звери, кривые когти их неистово рвали плоть, дробили кости. В воздухе разлился тяжелый запах смерти и смрада.

На Харпу разом бросились трое оборотней. Девушка ловко увернулась от одного, пнула его в спину, и тот пропахал носом землю. Другой, споткнувшись на ровном месте, кубарем отлетел в сторону, третий получил знатную затрещину и растянулся на земле.

Первый оборотень, успев очухаться, вдруг вскинул руку и метнул в Харпу нож. Но перед девушкой вырос Мар. Лезвие вошло упырю глубоко в грудь. А воин уже замахивался другим ножом. Харпа зарычала и бросила свой. Он вошел противнику в горло, и тот повалился, захлебываясь кровью.