Мар плотоядно сузил глаза и вдруг, подступив к обалдевшей Харпе, заворковал ей на ухо:

– О, это не шуточки. Я готов горы свернуть, когда дело касается тебя. Вместе с тобой, ради тебя, за тебя! Неужто ты еще этого не поняла?

Брон наблюдал за этой картиной с поразительным для самого себя любопытством. И случилось невероятное! Харпа, которая никогда за словом в карман не лезла, боевая, бесстрашная, дерзкая, под пылким взглядом упыря вдруг стала пунцовой как рак. Она открыла было рот, но, так и не выдумав ответа, толкнула упыря в грудь.

– Да иди ты!

Брон отметил про себя, что толкнула она того не сильно, как будто вовсе и не пыталась оттолкнуть, а, напротив, притянуть к себе. Харпа отвернулась, взгляд ее лихорадочно забегал в поиске гаргульи. Но Мар отставать и не думал. Неуловимой тенью вырос подле девушки и вновь промурлыкал ей на ухо:

– Так просто ты от меня не отвертишься.

Харпа не сверкнула глазами, не залепила ему едкой насмешкой, лишь судорожно закусила губу, не замечая, что при этом взгляд упыря приковался к ее рту, а изумрудные глаза его подозрительно разгорелись.

Вдалеке вдруг сильно громыхнуло. Брон встревоженно обернулся. В глазах оборотня протаял янтарный свет. В минуты волнения волчья суть всегда рвалась наружу.

Что-то страшное творилось у крепостных стен. Что-то, чего они не ждали и не смогли предугадать. Брон тщился увидеть больше, но взор преграждали дома.

Грохот повторился, такой мощный, такой безудержный, точно под ногами друзей задрожали сами кости земли.

Даже Мар и Харпа, оставив заигрывания и остроты, встревоженно оглянулись. А Брон дольше не раздумывал.

– Я скоро! – крикнул он друзьям и ринул с места.

Он бросился по улице с волчьей скоростью. Острый нюх безошибочно вел к главной городской площади, откуда крепостная стена была видна как на ладони. Брон миновал одну улицу, вторую, нырнул за угол и со всего маху налетел на Хейту! Пальцы сами вцепились в плащ ошарашенной девушки, обхватили за плечи, притянули к груди, не позволяя упасть.

Оказавшись в крепких руках оборотня так внезапно, Хейта недоуменно захлопала глазами. Краска бросилась ей в лицо, то ли от гнева, то ли от чего-то еще. Брон знал, что должен отпустить ее, тотчас же, без раздумий, но не мог. Разум его твердил одно, но сердце жаждало иного.

Он не обнимал Хейту с тех самых пор, как рассказал ей правду. А сейчас он чувствовал тепло девичьего тела, оно согревало его загрубелые пальцы даже сквозь плащ. Ощущал ее дыхание на своем лице, частое, жаркое, видимо, она долго бежала. На какую-то долю мгновения ему показалось, что между ними нет никаких преград, что всё как прежде, что она подастся вперед и прильнет губами к его губам. Брон почти ощутил вкус от ее поцелуя, сладковатый, душистый, напитанный ароматом луговых трав и спелой вишни.

Как вдруг Хейта, опомнившись, сдвинула брови и уперлась ладонью в его грудь.

– Пусти!

Сердце оборотня болезненно сжалось. Лицо помимо воли судорожно дернулось, и оборотень разжал руки. Глядеть на девушку он, однако, не перестал.

Он силился увидеть в них хотя бы тень былой приязни. Тонкий намек на то, что не все еще потеряно. Что еще возможно между ними что-то… Искал и не находил. Он бы всё отдал за то, чтобы узнать, о чем она думает, глядя на него.

Брон горько про себя усмехнулся. Известно, о чем она думает. О том, как он отца ее убивал. Кто знает, в каких красках ей расписала то смертоубийство химера. Что сделано и сказано – не изменить. Как видно, нынче всякий раз при взгляде на него Хейта будет видеть в нем лишь убийцу. Убийцу своего отца.

– Ты куда так несешься? – с вызовом спросила девушка. – Вы же с Маром и Харпой должны сражаться с гаргульями?

– Мы и сражаемся, – отозвался он. – Но я услышал грохот. И побежал поглядеть, что стряслось. Ты ведь поэтому тут?

Хейта кивнула.

– Да, я сразу сюда кинулась, как началось.

– Тогда идем к Мару и Харпе. – Брон приглашающе отступил с дороги. – Они тоже должны это услышать.

Девушка вновь торопливо кивнула, и они заспешили. Пролетели улицы на одном дыхании и вырвались на площадь. Хейта – запыхавшаяся и раскрасневшаяся и Брон – даже ни разу не вспотевший. Глаза девушки широко распахнулись. Оборотень недоверчиво хмыкнул.

На площади покоилась уже не одна, а целых пять гаргулий! Пять каменных истуканов, точно никогда не ведавших жизни. Оставшиеся уродливые твари пошли на попятную. Обиженно и свирепо рыча, они принялись неохотно сниматься с насиженных мест.

Мар что-то шепнул на ухо Харпе, та зашлась хохотом и толкнула его в плечо, не сильно, больше игриво. Завидев Хейту, упырь оживленно помахал ей рукой.

– Я вас всего на пару минут оставил, – усмехнулся Брон.

– Ну, мы, как видишь, без дела не сидели! – фыркнула Харпа.

– Да и он не сидел! – воскликнул Мар. – Ты погляди, Чару где-то раздобыл! Пришла к нам на подмогу?

Хейта помотала головой.

– Скорее наоборот.

Мар испытующе изогнул бровь.

– Ага, всё дело в грохоте. И что стряслось? Пастыри Сумрачного леса зачаровали тараны, способные пробивать любую стену?

Хейта вздохнула.

– Если бы. Мерек привела с собой рогачей.

На мгновение на площади воцарилась гнетущая тишина.

– Не их ли рогами Дорг Лютый одержал больше половины побед? – мрачно изрек Брон.

Харпа кивнула и скрестила на груди руки.

– Дело дрянь. Что предпримем?

– У меня есть план, – решительно заявила Хейта. – Я по пути сюда успела обдумать. Хотя прозвучит это, наверно, дико, – с сомнением добавила она.

Мар махнул костлявой рукой.

– Выкладывай.

Девушка решительно вздохнула и выпалила как на духу:

– Со стены мы этих тварей не одолеем. Надо подобраться ближе.

Мар округлил глаза.

– Хочешь схватиться с ними под стенами города?

Хейта кивнула.

Упырь ошалело хохотнул.

– Ты знаешь, я страсть как охоч до приключений. Подавайте мне любые, лихие и опасные. Но тут даже я говорю тебе: отправиться в гущу боя – самоубийство. Я, Мар, говорю. А когда я такое говорю, надо слушать. Там против нас будут не только рогачи – все прихвостни Мерек!

– Но они не ждут нас, – возразила Хейта. – Мы появимся внезапно. Посеем панику, застанем их врасплох.

– Ага. И сгинем, – мрачно заявил Мар.

– Для бесшабашного весельчака ты ведешь себя странно, – хмыкнула Харпа.

– Ну-у, понимаешь, – протянул Мар, мягко, по-кошачьи приобняв ее за плечи. – Я только-только распробовал жизнь на вкус. А тут на тебе – иди помирать под стены города.

Харпа рассмеялась и вывернулась из-под его руки.

– Ты – помирать?! Ой, да брось! После того, что ты выкинул с хоргами, я почти готова поверить, что тебя ничем не убьешь!

В тот же миг воздух сотряс очередной грохот, точно тысячи скал разом низверглись в пучину вод.

Харпа тотчас посерьезнела.

– И я согласна с Хейтой. Рогачей мы со стены не возьмем. А времени на раздумья попросту нет. Если они проломят ее, всё кончено! Людей слишком мало, они не смогут помешать врагам прорваться в город. Их просто-напросто сметут!

Брон скрестил на груди руки.

– Поддерживаю. Надо идти за стену.

Мар всплеснул руками.

– Вы что, сговорились? Там ведь этих тварей кишмя кишит. По сравнению с этим схватка с хоргами покажется безобидным приключением. – Он поглядел на Брона и ткнул пальцем в Хейту. – А если с ней что-нибудь случится? Винить и ненавидеть, кроме себя, будет некого. – Он устало махнул рукой. – Хотя в этом ты и так преуспел…

Брон метнул на упыря гневный взгляд, стиснул зубы и потупился. Хейта побледнела и опустила глаза. Харпа ощутимо пихнула упыря в бок.

– Язык у тебя, конечно, без костей. Но надо же понимать, когда рот сто́ит держать на замке!

Мар поскучнел и неопределенно махнул рукой.

– Вот вы его там и держите. Я не научен.

Харпа закатила глаза, вздохнула и перевела взгляд на Хейту.

– Мар зарвался, конечно. Но послушать его нужно. Схватка под стенами осажденного города – это тебе не шутка. Придется не только защищаться – придется убивать. И не так, как ты делала до этого. Это тебе не Зод Гуроха завалить и не изуверов хоргов. Да, там есть злыдни. А эти твари похлеще хоргов будут. Но там будут и оборотни вроде Брона и меня и упыри вроде Мара.